Время смеется последним - Дженнифер Иган

Поднявшись с мобильником наверх, она оставила Кати сообщение на автоответчике: извини, сегодня не получается, сыграем в следующий раз. Когда она вернулась на кухню, Джулс что-то разглядывал за окном.

— Что это с твоей соседкой? — спросил он.

— Ты про Норин? По-моему, она чокнутая, а так ничего.

— А что она делает около вашего забора?

Стефани подошла поближе. Точно, за штакетником мелькала голова Норин. Волосы, как у всех соседок, стянуты в хвостик на затылке, только у всех хвостики осветленные а-ля натуральная блондинка, а у Норин — обесцвеченные до карикатурной белизны. И сама она в своих огромных черных очках похожа на муху из мультика. Или на инопланетянку. Стефани досадливо повела плечом: нашел на кого засматриваться.

— Все, я побежала!

— Подвезешь до города?

У Стефани кольнуло в груди.

— Конечно, — сказала она. — У тебя сегодня встреча?

— Нет. Но хочется же куда-нибудь выбраться.

Когда они подходили к машине, Джулс глянул через плечо и сказал:

— Твоя Норин, кажется, за нами следит. Через забор.

— Запросто.

— И что, вы так и живете?

— А что мы можем сделать? Она на своей территории, нас не трогает.

— Мало ли, вдруг тронет.

— Вот когда тронет…

— Ясно, — усмехнулся Джулс.

В машине Стефани сразу же вставила в плеер диск с новым альбомом Боско — «От А до Б»: у нее было чувство, что это как бы подкрепляет ее алиби. Все последние альбомы у Боско походили один на другой: куцые странненькие песенки под аккомпанемент укулеле. Бенни продолжал записывать их только по дружбе.

— Я выключу, ладно? — сказал Джулс после первых двух и выключил, не дожидаясь ответа. — Это тот, к кому мы едем?

— Мы? Я вроде подбрасываю тебя до города.

— Можно я пойду с тобой? Пожалуйста.

Голос робкий, просительный — ясно, что мужику некуда себя деть. Стефани хотелось выть: это что, наказание такое за то, что она соврала мужу? В последние полчаса ей пришлось отменить игру, о которой она мечтала несколько дней, подложить свинью партнерше, отправиться якобы на встречу с человеком, который наверняка сейчас валяется в беспамятстве, и вот теперь выясняется, что ее суперироничный братец, просто от нечего делать, собирается идти вместе с ней и смотреть, как будет лопаться мыльный пузырь ее вранья.

— Вряд ли тебе будет интересно, — сказала она.

— Ничего, поскучаю, — ответил Джулс. — Мне не привыкать.

Пока Стефани маневрировала, выруливая с парковой дороги Хатчинсон-Ривер на скоростное шоссе Кросс-Бронкс, Джулс заметно нервничал. Когда они наконец вписались в поток, он откинулся на сиденье и спросил:

— У тебя любовник?

— Свихнулся? — уставилась на него Стефани.

— Эй, следи за дорогой!

— С чего ты взял?

— Какие-то вы с Бенни оба дерганые. Раньше вроде так не было.

— Да? — Стефани удивилась. — Бенни кажется тебе дерганым? — Старый страх стиснул ее как рука, что всегда у горла, — не помогла ни клятва, которую Бенни давал ей два года назад, в день своего сорокалетия, ни полное отсутствие поводов для недоверия.

— Ну, вы с ним, даже не знаю, какие-то чересчур вежливые.

— По сравнению с заключенными в Аттике?

Джулс улыбнулся.

— Ладно, — сказал он. — Может, ты и права, все зависит от окружения… У вас же тут Крандейл… Нью-Йорк… — произнес он нараспев. — Небось еще и республиканцев полно?

— Каждый второй.

— Правда, что ли? — Он недоверчиво уставился на Стефани. — И вы с ними мило беседуете о том о сем?

— Бывает, Джулс.

— Что, и ты? И Бенни тоже?! С республиканцами?

— Ты мог бы не орать?

— Следи за дорогой! — рявкнул он.

Стефани перевела взгляд на дорогу, но ее руки на руле дрожали. Больше всего ей сейчас хотелось развернуться и отвезти брата домой — но тогда она пропускает свою якобы десятичасовую встречу.

— Черт, стоит человеку выпасть на несколько лет — а мир уже другой! — сердито говорил Джулс. — Едешь по городу, ищешь глазами знакомые башни — их нет! Идешь в какой-нибудь вонючий офис — тебя обыскивают при входе, чуть не догола раздевают. По телефону у всех голоса как с того света: говорят с тобой, а сами не отрываясь стучат по клавиатуре, им, видите ли, надо срочно кому-то ответить. Том и Николь разбежались в разные стороны… А моя сестра с мужем начхали с высокой горы на свой рок-н-ролл и тусуются с республиканцами. Я хренею!

Стефани медленно втянула воздух через нос: спокойно. Спокойно.

— Какие у тебя планы, Джулс?

— Я же говорил, я еду с тобой на встречу с этим…

— Планы на жизнь.

Джулс долго молчал. Наконец сказал:

— Понятия не имею.

Стефани скосила глаза на брата, ее сердце стиснул страх. Они уже ехали вдоль Гудзона, и Джулс смотрел на реку — тупо, безнадежно.

— А помнишь, — сказала она, — много лет назад, когда ты только приехал в Нью-Йорк? У тебя было полно идей.

Джулс усмехнулся:

— У всех полно. В двадцать четыре года.

— Но ты же добивался, чего хотел.

Стефани тогда училась на первом курсе в Нью-Йоркском университете. Ее соседке по общежитию (у них была двухкомнатная секция на двоих) пришлось взять академ и лечиться от анорексии. Тогда Джулс — он двумя годами раньше закончил Мичиганский университет — въехал в освободившуюся комнату, всего на три месяца. Он бродил по городу с блокнотом, бегал по редакциям, запросто появлялся на всех сборищах в «Пэрис ривью». К тому времени когда анорексичка вернулась в университет, у него уже была работа в «Харперс» и квартира, которую он с друзьями снял на углу Восемьдесят первой и Йорк-авеню. Из трех его тогдашних друзей двое редактируют известные журналы. Третий получил Пулитцера.

— Я не понимаю, Джулс, — опять заговорила Стефани. — Не понимаю, что с тобой случилось.

Он смотрел на ослепительные очертания Нижнего Манхэттена, не узнавая.

— Я как Америка, — сказал он.

Холодея, Стефани обернулась к брату.

— Ты о чем? Ты не бросил пить свои лекарства?

— У нас грязные руки, — ответил Джулс.

IV

Оставив машину на стоянке на Шестой авеню, они двинулись в Сохо пешком, лавируя между покупателями с необъятными фирменными пакетами «Крейт и Баррел».

— Кто он такой, этот Боско? — спросил Джулс.

— Группу «Кондуиты» помнишь? Он был у них гитаристом.

— Подожди, так это мы с ним встречаемся? — Джулс встал посреди тротуара. — С гитаристом «Кондуитов»? Это такой рыжий, тощий?

— Ну как тебе сказать. Он слегка изменился.

Они уже свернули на Вустер и шли в сторону Канал-стрит, солнце отскакивало от булыжника, Стефани зажмурилась — и тут же над мостовой всплыл бледный пузырь воспоминания: вот здесь когда-то «Кондуиты», неловко посмеиваясь от волнения, фотографировались для обложки своего первого альбома, а Боско, пока фотограф возился с объективами, пытался запудрить свои веснушки. Воспоминание все еще висело над ней, когда она жала на кнопку домофона, повторяя про себя: молчи, не отвечай, тебя нет дома. Не ответит — хоть с утренней частью этого сюра будет покончено.

Боско не ответил, но домофон сработал, в замке щелкнуло. Сбитая с толку, Стефани толкнула дверь: может, они с Боско и договорились на десять, просто она забыла? Или перепутала кнопки?

Вызванный лифт долго ехал вниз, в шахте гулко скрежетало.

— Эта штука не опасна для жизни? — спросил Джулс.

— Подожди внизу, если хочешь.

— Все пытаешься от меня отделаться?

В сегодняшнем Боско трудно было узнать тонконогого рыжего парня в брючках-дудочках, который выдавал классический звук конца восьмидесятых, что-то среднее между панком и ска, и бесновался на сцене так, что сам Игги Поп после него смотрелся как замедленное кино. Пару раз во время выступления «Кондуитов» владельцы клубов вызывали службу 911, будучи в полной уверенности, что с рыжим гитаристом приключился припадок.

Теперь он был необъятен — от антидепрессантов и химиотерапии, как уверял он сам, но если присмотреться, где-то рядом с мусорной корзиной у него всегда валялось пустое ведерко из-под мороженого «Роки роуд», с пастилой и орешками. От его рыжей когда-то копны остался жидкий сивый хвостик. После неудачной замены тазобедренного сустава Боско ходил пошатываясь, отвисшее брюхо опасно кренилось то вправо, то влево, будто холодильник погрузили на ручную тележку. Тем не менее сегодня он с утра был на ногах, одет и даже побрит. Шторы в квартире подняты, в воздухе парок от утреннего душа и запах свежесваренного кофе.

— Я ждал тебя в три, — сказал Боско.

— Да? Мне казалось, мы договорились на десять. — Стефани рылась в сумочке, чтобы не смотреть на него. — Значит, не расслышала.

Боско понимал, что она врет, — тут и дурак бы понял, а Боско не дурак, — но все же ему было любопытно. Его любопытство естественным образом перекинулось на Джулса.