Николай I Освободитель. Книга 5 - Андрей Николаевич Савинков

главным и повсеместно доступным средством против хвори является обильное питье. Необходимо заставлять больного потреблять много воды дабы заместить ту жидкость, которую тело теряет из-за болезни. Напоминаю, что воду нужно давать исключительно кипяченую и кроме того слегка подсоленную. Еще можно — чуть подслащенную, но не сильно.

— А зачем, господин профессор? — С одного из задних рядов послышался вопрос. Шванк повернулся на голос и слегка покачал головой от такого непорядка. Вопрос задал один из нижних чинов, числящийся в своем взводе санинструктором.

Идея эта — выделять таких себе помощников лекарей и фельдшеров в каждом взводе родилась отнюдь не на пустом месте. И, как водится, не от хорошей жизни. По штату каждый полк должен был иметь троих окончивших институт врачей и еще десяток курсистов-фельдшеров. На практике в полку обычно был только один врач, а фельдшеров и вовсе часто приходилось растить уже самостоятельно в дивизиях. Собственно, санинструкторы и были таким себе паллиативом, личинками фельдшеров, которые могли получить назначение на курсы в случае успешного прохождения службы. В санинструкторы отбирали только сообразительных рекрутов, имеющих как минимум двуклассное образование. Таких, впрочем, всегда не хватало, и за них на сборных пунктах шла настоящая драка.

Должность санинструктора давала своему обладателю совершенно определенные выгоды: повышенное до сорока рублей в год жалование, защиту от телесных наказаний и возможность со временем поступить на курсы фельдшеров. Ну а самые башковитые, охочие до знаний и главное — пробивные получали после окончания службы направление на учебу в один из медицинских институтов империи, что для какого-нибудь крестьянина из Тамбовской губернии было вполне себе шансом на построение завидной карьеры. Все лучше, чем до старости в земле ковыряться с рассвета и до заката. Ну или коровам хвосты крутить.

— Хороший вопрос, молодой человек! — Профессор ткнул пальцем в спросившего, поправил очки и пояснил, — все дело в том, что выходящая из человека жидкость, она содержит в себе соль. Предположим, урину на вкус мало кто пробовал, а вот слезы не зря называют солеными. Они именно такими и есть, и это относится ко всем исторгаемым из человека жидкостям. Пот, кстати тоже. Ежели на место соленой воды вливать в больного пресную, собьются налаженные Богом и природой в человеке балансы, что неминуемо приведёт к смерти пациента. Посему в кипяченую воду не забываем досыпать соль. Этот же совет кстати применим не только с больными, но и со здоровыми: на жаре лучше пить слегка подсоленную воду, впрочем, здоровый человек чаще всего потребляет нужное количество соли с пищей, поэтому это не так важно. Сахар же, али мед, добавленный в воду даст больному дополнительные силы для борьбы с хворью. Но это уже другой вопрос. Пишите: пол-ложки соли на пять стаканов воды будет достаточно.

Вообще генералу Шванку можно сказать еще повезло. Во-первых, Тула все же была достаточно большим городом. Не столица конечно, но и не какой-нибудь, прости Господи, Царицын. Все-таки полсотни тысяч душ населения. Во-вторых, расквартированная тут дивизия всего годом ранее въехала в новенькие, только-только построенные для нее казармы, что снимало немалую часть бытовых проблем со свеженазначенного генерал-майора.

Тут была реализована одна из вызвавших многочисленные споры среди военных задумок нового императора по созданию таких себе дивизионных военных городков. Непосредственно здесь, в Туле его отстроили в некотором отдалении от самого города, обустроив на одной территории казармы для всех трех входящих в состав дивизии полков, склады, хозяйственные постройки, здание офицерского собрания и даже тренировочный городок, которому привыкший к подобным вещам Шванк был несказанно рад.

— А как вы выяснили необходимость употребления соли, господин профессор, — это уже к лектору обратился один из полковых врачей. — На сколько я помню, когда заканчивал медицинскую академию, таких данных нам не давали.

— Исключительно эмпирическим путем, коллега, — выступающий улыбнулся и хитро изогнул бровь. — Взяли два десятка душегубов, по которым и так веревка плакала, хе-хе, и посадили их на водяную диету. Половину поили чистой водой, вторую половину — подсоленной и при этом гоняли в баню для ускорения прохождения жидкости через организм. Уже на четвертый день у тех, кто пил чистую воду начались судороги, и потом они все достаточно быстро отправились в мир иной. Вторая же половина, употреблявшая вместе с водой еще и толику соли, подобных симптомов была лишена и продержалась на добрых три недели дольше, издохнув лишь от общего истощения.

Описание подобного эксперимента вызвала у генерала натуральную оторопь. Нет, он сам, своими руками отправил на тот свет не один десяток людей, однако это все было в горячке боя и в любом случае без издевательств. А вот так, спокойно говорить о том, как они мучали людей — пусть даже потенциальных висельников — и не испытывать по этому поводу ни капли эмоций, подобное для военного было странно. Легкая улыбка профессора, с которой тот осматривал импровизированный лекционный зал, стала казаться Шванку по-настоящему зловещей. Генерал обернулся и еще раз окинул взглядом собравшихся, судя по нескольким ошарашенным лицам, не только его самого смог удивить сегодняшний лектор.

— Благодарю, профессор, — кивнул врач, которого, видимо, ответ столичного светила ни разу не смутил.

— Обратите внимание на то, что больной холерой сам по себе крайне заразен. Зараза опять же содержится во всех выделяемых организмом жидкостях, соответственно после окончания острой фазы болезни, ну или опционально смерти пациента, — лектор ухмыльнулся и потеребил бородку, но смешно почему-то никому не было, — очень важно правильно обработать вещи, которым он прикасался во время болезни. Одежду и постельное желательно сжечь, но по необходимости можно просто хорошо проварить в кипящей воде. Помещение, в котором больной содержался обязательно вымыть мыльным раствором, предметы быта обработать спиртовым или в крайнем случае уксусным раствором.

Усиленное внимание командования к возможной эпидемии холеры с одной стороны успокаивало, а с другой заставляло нервничать. И это при том, что поводов для нервотрепки у российских военных в эти месяцы было и так более чем достаточно.

Среди имперского генералитета во всю ходили слухи о разрабатываемой в столицах большой военной реформе, которая должна была полностью изменить облик армии. Если, предположим, переход с модели комплектования армии при помощи рекрутского набора на повсеместно уже используемый в европейских странах призыв большого ажиотажа не вызвал, — в конце концов французы вон сорок лет так живут и ничего, — то вот другие моменты заставляли военных нервничать.

В первую очередь оторопь вызывали вести о возможном сокращении срока службы чуть ли не в