Второй (СИ) - Соль Вероника

Захотелось обнять её и навсегда потеряться в терпко-медовом аромате. Но как раз в этот момент она, оборвав себя на полуслове, отошла на шаг и посмотрела на него прищурившись.

— Ты что, пьяный?

— В говно.

Она сразу как-то сникла. Но больше ничего не спросила, и это было очень мило с её стороны.

Отвыкшим глазам больно на него смотреть. Кажется почти таким же, как был. В чёрном, стальная бляшка на шнурке. Аккуратно прикрывает дверь, в которую только что вошёл. Комната сразу становится тесной и душной.

— Рыжий сделает мне нож. — Улыбается почти так же светло, как всегда. Дверь дрожит, как будто что-то напирает с обратной стороны. — Я отвёл его к осинам.

Это звучит неправильно. И чувствует он себя неправильно. Холод пульсирует под рёбрами, вторя биению за дверью.

— Что с Рыжим?

— Ждёт. Ты вообще собираешься его искать? Или ты совсем ничего не можешь?

Он не может отвести взгляд от блестяще-тёмной полосы на полу, протянувшейся от двери к их ногам. Как он не заметил, что вступил в неё? Он пытается отойти, но только размазывает тёмную лужу, она становится больше. Она уже по щиколотку.

Он смотрит на него в поисках поддержки — пытается смотреть, но не может различить ничего выше блика стальной трапеции на чёрной ткани.

Надо скорее увидеть его глаза. Дверь трещит, страх под рёбрами надувается пузырём. Надо только увидеть…

Вены вскипают догадкой.

Это не его лицо.

Дверь не выдерживает.

Миг облегчения при виде знакомого потолка — но где стена?.. Без опоры потолок заваливается вправо, опрокидывая в тёмную лужу, вдох впускает в лёгкие вонючую жидкость. Поздно задерживать дыхание, не откашлять гнилую кровь, не добраться до воздуха…

— Джейсон, слышишь меня?

Голос, которого здесь не должно быть. Твари бездны, лишь бы она ничего не сделала. Скорей бы уже задохнуться.

— Я буду считать до четырёх, а ты делай вдох, ладно? Раз, два, три, четыре. Потом выдох: раз, два, три, четыре. Вдох…

Какой-то частью сознания, сквозь цветные вспышки и примитивный, животный страх, он даже разозлился: делай вдох, надо же! Вот он не догадался! А воздух где взять?!

Но она продолжала считать, и он сдался. Позволил холодной жидкости разлиться в дыхательных путях, наполнить рот железным вкусом. Но, не дождавшись второго счёта, резко выдохнул, дрожа от отвращения, кровь бурно клокотала в горле, ударяя в голову ядовитыми парами.

— Раз, два, три, четыре…

Она считала невыносимо медленно, смешанного с кровью воздуха едва хватало на «раз». Но с каждым выдохом мерзкая жидкость понемногу выветривалась, и каждый следующий вдох был свободнее, пока наконец не дотянул до четырёх счётов. Ещё пару минут ушло на то, чтобы дыхание перестало требовать контроля и продолжалось само.

Он посмотрел на проклятый квадратный потолок, на котором теперь ещё и плясали цветные пятна, и закрыл глаза. Пятна остались. Хотелось сплюнуть металлический привкус, но во рту пересохло.

— Почему я у тебя? — спросил он.

— Ты куда-то исчез вчера после уроков. Господин Макдуф из-за этого очень волновался, а госпожа Сорхе разве что молнии не метала. Потом ты вернулся пьяный, и мне не терпелось узнать, в чём же дело.

Воспоминания о вчерашнем дне заставили снова считать до четырёх. Так похоже на бредовый сон на почве неумеренных возлияний! Но он не мог просто так сорваться в Отенби. Значит, причина была настоящая? Это не укладывалось в голове.

— Пойду к себе.

Он не без труда встал, обнаружил свою одежду на стуле рядом с кроватью.

— Ты не расскажешь, что случилось?

В темноте он нашарил ногами ботинки. Ничего не случилось. Макдуф оказался не безобидным чудаком, а циничным, беспринципным ублюдком. Трудно было поверить и в это, и в то, что это так больно.

— Это из-за Дерека?

Он замер, оглушённый. Потом медленно повернулся. Офелия сидела на кровати, слабый свет из окна выхватывал мягкие пряди у виска, плечо и тонкую руку. Остальное пожирала чернота, ползущая из углов. Добралась до неё.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Мы познакомились за ужином, — сказала она изменившимся голосом.

Почувствовала.

Значит, нечего объяснять. Он вышел в гулкую стынь коридора.

========== Глава 5. Лихлинн, 1259 ==========

Утром он долго стоял перед дверью, которую открывал уже тысячу раз, а теперь никак не мог решиться. Казалось, потянешь холодную круглую ручку — и из коридора внутрь хлынет… что-то. Что-то страшное, грязное и мерзкое. Наполнившее весь замок. До урока оставалось всё меньше времени, и он даже подумывал о телепортации — нет, он и так использовал её уже дважды. Чёрт, да нельзя же бояться дверей! Разозлившись, он резко дёрнул ручку на себя. Из коридора дохнуло холодом — и всё. Шагнул за порог — ничего не случилось. Закрыл за собой дверь и направился к лестнице — глаза слезились от равномерно-белого света из узких окон, больше ничего. Вышел на лестницу, спустился на несколько ступенек…

— Дженкинс, остановись.

Голос — как снег за шиворот. Он медленно повернулся. На верху лестницы стояла Сорхе — неподвижная и грандиозная, как статуя самой себя.

— Что, показал, какой ты самостоятельный?

Она говорила тягучим глубоким голосом, с расслабленным лицом, почти с улыбкой. Она была в ярости. Всё, что можно было сделать, — молча ждать, пока пройдёт буря.

— Свинья, — сразу перешла к делу Сорхе. — Господин Макдуф поручился за тебя перед Ковеном, потому что желал тебе добра. Он дал слово, что от тебя не будет проблем. Надо было, конечно, запереть тебя и обложить чёрной осиной, но он всецело доверил тебе ценность своего слова, убеждённый, что ты не опорочишь её идиотскими выходками. И вот как ты отплатил за доброту.

Джейсон опять начал сомневаться в реальности вчерашней встречи в кабинете Макдуфа. Сорхе говорила так, как будто ничего более дикого, чем его отлучка на несколько часов, не произошло.

— Я тоже не ждал от Грига… выходок, — сказал он не столько из желания ввязаться в безнадёжный для него спор, сколько чтобы убедиться, что Сорхе поймёт, о чём речь.

Она сощурила выпуклые бледно-голубые глаза.

— Кем ты себя считаешь, Дженкинс? Григ Макдуф — директор школы и маг Ковена, у него есть намного более серьёзные дела, чем подтирать тебе сопли. Мог бы вместе со всеми порадоваться, что в такие времена он умудрился отыскать настоящее сокровище, образцового стихийного мага, способного стать и достойным защитником своей страны, если понадобится, и просто хорошим преподавателем, который может чему-то научить, в отличие от тебя. Но ты вместо этого решил гадить Григу из-за личной обиды, которую ставишь превыше любых человеческих ценностей.

Подступила тошнота. Может быть, из-за выпитого накануне. Может быть, из-за понимания, как вывихнуты бывают мозги у людей. У всех или у него.

— Я что-то путаю, — спросил он тихо, — или этот образцовый маг здорово подгадил всей своей стране?

Сорхе цыкнула языком.

— Если судить людей по тому, какими они были в детстве или юности, то тебя пришлось бы считать выдающимся представителем магической элиты. — Она несколько раз смерила его взглядом, в который вложила всё своё презрение. — Это самое отвратительное в тебе, Дженкинс. У нынешних учеников не было выбора, они родились слабыми, и мне их жаль. А тебе природа по глупой ошибке отсыпала дара за всё поколение — и ты весь его выбросил на помойку гнить вместе с трупами…

— Осторожнее, — сказал он раньше, чем подумал.

Сорхе не изменила спокойно-презрительного выражения лица.

— А то что?

Ничего. Конечно, ничего, она это прекрасно знала. Джейсон развернулся, чтобы уйти, потому что, по его субъективным ощущениям, дневную порцию оскорблений он уже получил, даже с учётом вчерашнего побега.

— Кому-то хоть хватило совести подохнуть вовремя, — догнал его холодный голос, — а было б ума побольше, глядишь, и вышел бы толк…