Черный перстень - Наталия Матейчик

У эльфов-полукровок был один предмет, который учили только они, да ещё, по желанию, чистокровные эльфы. Предметом этим было языкознание, на котором студенты при помощи телепатии учили языки мира лердов.

К вискам учащихся прикреплялись специальные серебряные пластины, которые облегчали телепатическую связь, а затем Саманта Руни, преподавательница языкознания, тоже полукровная эльфийка, дочь эльфа и лердовской женщины-канадки, подносила свои ладони к вискам каждого из студентов и телепатически вводила в их сознание знание различных лердовских языков.

Любой язык запоминался легко и быстро, а произношение было настолько безупречным, что ни один носитель языка, случись ему заговорить с кем-нибудь из студентов, не заподозрил бы в собеседнике иностранца, но платить за это приходилось болью – к концу каждого урока голова просто раскалывалась.

– Берлин – красивый город! – сказал Артем.

– Я никогда не был в Берлине, – автоматически ответил Владислав, и только теперь понял, что говорит он, как и Артём, на немецком, которого ещё сегодня утром не знал.

В начале палонли в Греаль нагрянула проверка из Департамента образования. Три пожилые молчаливые валькирии в тёмных одеждах и один красивый щеголеватый молодой эльф по имени Ким, не расстававшийся с роскошным золотым плащом, посетили по одному уроку каждого преподавателя. Большинство преподавателей чувствовали себя в присутствии проверяющих совершенно свободно. Влад, правда, заметил не самый дружелюбный взгляд, который молодой ревизор исподлобья бросил в сторону Чернова, но в целом к алхимику у проверяющих претензий не было.

Лея, когда проверяющие пришли к ней на урок, слегка занервничала. Человек со стороны это вряд ли бы подметил, но Владислав, уже знакомый с манерой Вадь вести урок, заметил, как она напряжена.

«Ну, подёргайся», – слегка злорадно подумал Влад. Он не простил Вадь незаслуженного наказания.

На уроках общефизической подготовки первокурсников изматывали долгими кроссами, причём тролли бегали кроссы, дистанция которых была в четыре раза длиннее, чем дистанция для остальных студентов.

Перед первым кроссом длиной в пять агдаров (эльфийки, орны и валькирии должны были бежать дистанцию в два раза короче) Аретт Нури, преподаватель физвоспитания, сказал студентам, чтобы все бежали в свою силу и не обязательно добегать до финиша – это пробный кросс для того, чтобы оценить уровень подготовки и выносливости каждого. До финиша добежало всего десять студентов – в том числе Владислав и Артем, остальные отсеялись по дороге.

Едва переступив финишную черту, оба упали и долго не могли отдышаться. Кроме того, студенты по несколько часов в день занимались акробатикой: крутили сальто, садились на шпагат, (Влад на себе убедился, что сесть на шпагат – это не фокус) а ещё отжимались и подтягивались. Для девочек поблажек почти не было.

– Во время выполнения сальто держите спину! – кричал Аретт. – А иначе растянете мышцы.

– Тут уже не до мышц! – мрачно заметила Ида. – Тут бы живым остаться.

Физическая нагрузка была такой интенсивной, что после каждого занятия всё тело страшно болело.

В школе существовала группа «куммилистов», их было около двадцати – в основном, студенты первого и второго курсов. «Куммилисты» палили из куммила по свечным люстрам, а самые оголтелые – и друг в друга.

Преподаватели пытались отловить их всех, но за несколько месяцев им удалось поймать только Гарда, первокурсника-лешана, у которого была отобрана огромная, как ухват, куммила, и который в наказание за своё поведение был на декаду отправлен чистить конюшни, и Сильфиду, эльфийку-второкурсницу, которой в наказание пришлось весь вечер перебирать и сортировать травы. Куммила у Сильфиды, естественно, тоже отобрали.

Владислав знал, что, как минимум, у пяти его однокурсников есть куммила. Он видел, как из куммила стреляли лешан Дор, тролль Зорт, валькирия Бьянка, Армит Рец и его кузина Ида Гельде, но, естественно, не собирался никого выдавать.

Лифар Каат, преподаватель истории Валии, тучный лысый лешан, читал свои лекции таким скучным, нудным голосом, что аудитория даже и не пыталась бороться со сном.

На астрономии пожилой интеллигентного вида орн по имени Тем Диро так захватывающе рассказывал о звёздах и созвездиях, кометах и метеоритах, что вскоре его предмет стал одним из самых любимых. И не было ничего интереснее, чем всматриваться в таинственные мерцающие звёзды, щедро рассыпанные по небу рукой ночи.

– Обратите внимание вон на те семь ярких звезд, – сказал Диро, обращая внимание студентов на яркий ковш, висевший прямо над головой. – Это созвездие подарили Брунгильде Вейрэ её друзья. С тех пор оно носит её имя…

Все эльфы-полукровки невольно заулыбались, а Артём, прыснув от смеха, сказал:

– А друзья Вейрэ – ребята не промах. У них губа не дура. И мозги на месте. Подарить Большую Медведицу – это ж надо додуматься!

Самым страшным предметом Владу показалась верховая езда: с непривычки высокие кожаные сапоги немилосердно жали, а седло казалось едва ли не орудием пытки. Занятия верховой ездой проводились на большом, окружённом лесом стадионе. На первом уроке Владислав не знал, с какой стороны подойти к своему скакуну. Впрочем, с такой проблемой столкнулись все полукровки, и потому лешан Мит Бар, преподаватель верховой езды, проводил с ними отдельные занятия.

Влад слышал от старшекурсников, что Бар считается одним из искуснейших наездников Валии, и потому ловил каждое слово преподавателя:

– Лошади прекрасно чувствуют ваш страх, беспокойство, нервозность, – говорил Бар студентам, – а также ваше настроение. Вы должны общаться с ними доброжелательно и на равных. Учитесь управлять лошадьми, не причиняя им боли. Это, – Бар поднял руку с зажатым в ней коротким хлыстом, – на крайний случай. Ну, что стали, как вкопанные? Подходите, не укусят они вас, – добавил лешан, и восемь подростков несмело двинулись к лошадям.

Уже на первом занятии Владислав осмелился сесть на лошадь – всё оказалось не так уж и страшно. На втором, одуревая от страха и восторга, он пустил лошадь рысью и даже не свалился с неё. Остальные полукровки тоже добились определённых успехов. Через месяц с небольшим, в середине палонли, Бар объединил группу наездников-новичков с остальными студентами.

Как-то возвращаясь после ужина в свою комнату, Владислав и Артём натолкнулись в пустом коридоре на Лею и Реца.

– Не пойду я мыть котлы! – как резаный, орал Армит.

– Пойдёшь! – твёрдо и холодно ответила Вадь. – А иначе будешь их мыть целый месяц. Это я тебе гарантирую.

Она повернулась и ушла.

Влад и Артём свернули за угол и затаились там, желая понаблюдать за Армитом. Несколько минут тот стоял посреди коридора, бешено сжимая и разжимая кулаки, а затем повернулся и пошёл по направлению к кухне. Стараясь остаться незамеченными, Влад и Артём на цыпочках последовали за ним. Армит исчез за тяжёлыми дверями кухни, из-за которых доносился шум воды и бряцанье огромных железных котлов – он не осмелился ослушаться Вадь.

В конце палонли, на большой перемене перед уроком травоведения, ожидая прихода Санг, Армит, Дор, Зорт, Бьянка, Ида и ещё несколько студентов по очереди палили из куммила, стараясь попасть камешками в маленький жёлтый цветок, выложенный из янтаря над входом в оранжерею.

Камешек, выпущенный из куммила Армита, задел один из лепестков цветка. Ида, Дор, Зорт и Бьянка зааплодировали. Ида взяла свою куммила и прицелилась.

В эту минуту дверь распахнулась, и в оранжерею вошла Алиса. То ли от звука открываемой двери, то ли ещё по какой-то причине рука Иды дрогнула, и камешек, сорвавшись, попал прямо в переносицу Алисе. Девочка вскрикнула от боли и неожиданности, и, прижав руки ко лбу, опустилась на пол. Между пальцами показалась струйка крови. Ида, испугавшись, бросила куммила в огромный розовый куст, растущий неподалёку. Артём бросился к сестре. Аудитория замерла: в дверь вошла Санг.

«Ну, Ида, ты допрыгалась. Так тебе и нужно» – подумал Владислав, но, на миг оглянувшись, он увидел, как побледнела кузина, увидел её глаза, полные ужаса, увидел, как задрожали губы… и – бывает же такое! – ему стало жаль её.

Лита помогла Алисе подняться, усадила её на стул, оторвав руки ото лба девочки, осмотрела огромную шишку, стремительно увеличивающуюся в размерах, затем подошла к своему столу, открыла верхний ящик и вынула оттуда какую-то склянку с золотистой жидкостью. Из другого ящика молодая женщина извлекла вату и бинт. Смочив вату в очень ароматной золотистой настойке, она приложила её ко лбу Алисы и забинтовала ей голову.

– Кто это сделал? – спросила Санг у Никаноровой.

– Не знаю, я не заметила, – тихо ответила та. – Я не видела, кто стрелял, – добавила она.

«Вот молодец! – подумал Влад. – Всё она видела, но не выдаёт».

– Проводи сестру в медицинский корпус, – велела Санг Артемию.