Долги дьяволов - Кристи Голден

— Джимми, мне не нравится твое отношение к жизни. Мы заключили выгодную сделку, а ты ведешь себя так, будто оказываешь О’Бенону небывалую услугу, просто дыша воздухом этой планеты.

«А что, не так, что ли?» — хотел, было отпарировать Джим, но сдержался. Тайкус был прав: может, О’Бенон ему и не нравится, но не его вина в том, что мать Джима умирает и что за ним охотится психопат, снимающий свои убийства на голокамеру.

Поэтому вместо этого он сказал:

— Давай дальше.

— Надо просто слетать на Алкиону и кое-что там добыть. Короче, просто взять и привезти сюда. Раз плюнуть!

Тайкус отхлебнул внушительный глоток пива.

Джим кивнул.

— Хорошо. Но мне сперва надо будет кое-куда заскочить.

— Чего-чего?

— Мне нужно на Шайло.

— За каким чертом?!

— Не хочу это обсуждать.

Тайкус долго и пристально смотрел на него. Глаза у него сузились и сделались холодными, как осколки льда.

— Если не хочешь говорить, зачем тебе туда, значит, мы туда не полетим. У нас работа.

— Я не обязан перед тобой отчитываться! — огрызнулся Джим.

Тайкус медленно встал, не выпуская из рук бутылки. Джим заново осознал, какой же он здоровенный.

— Распустил я тебя, парень. Я терпел от тебя много такого, чего не спустил бы ни одному другому человеку. Но некоторых вещей я не потерплю. Ты ведешь себя как последняя сволочь, Джим Рейнор. С тех самых пор, как я впервые упомянул имя О’Бенона. И меня это достало.

— Ты меня тоже достал, Тайкус, — сказал Джим. Он тоже встал из-за стола. Джим не был таким великаном, как Тайкус — таких, как Тайкус, вообще мало, — однако и коротышкой его назвать было трудно. А жизнь, которую он вел последние несколько лет, сделала его крепким и жилистым. Помимо всего прочего, Джим чертовски разозлился. — Это моя жизнь, это мои дела, и я намерен заскочить на Шайло прежде, чем мы займемся чем-либо еще!

Тайкус отхлебнул из бутылки, утер губы тыльной стороной кисти, вроде как хотел что-то сказать, потом яростно выругался и запустил бутылкой в Джима. Бутылка, кувыркаясь и поливая все вокруг янтарной жидкостью, просвистела мимо Рейнора и разбилась о стену.

Джим разинул рот.

— Ах ты, сук…

— А ну, стойте! — перебил его чей-то голос. Откуда ни возьмись чьи-то руки перехватили запястья обоих мужчин.

Это была очень, очень большая ошибка. Тайкус яростно взревел и замахнулся кулаком. В последний момент он узнал Кадавра, но его это ничуть не остановило: его гигантский кулачище смачно впечатался в лицо Кадавра. Кадавр взвыл и отлетел назад. Из расшибленного носа хлестала кровь. Еще четверо людей выскочили из темных углов и бросились на Тайкуса, норовя завалить его набок, как быка на родео. Но бычок попался норовистый. Двоих Тайкус стряхнул с себя почти играючи, еще двоих, развернувшись, отшвырнул к стойке. Один из них, впрочем, успел-таки заехать Тайкусу в челюсть.

Рейнор тем временем обнаружил, что видит перед собой одного из тех людей, которые вломились к нему в комнату нынче утром. Он стиснул кулак и вложил в удар весь свой страх, ярость, беспомощность и праведный гнев. И с удовольствием ощутил, как хрустнул хрящ под костяшками. Потом сложился вдвое — один из громил О’Бенона врезал ему по почкам. Кряхтя от боли, Джим развернулся, обеими руками ухватил противника за голову и изо всех сил ударил его лбом в лицо.

Кто-то бросился на него со спины, притиснул руки Джима к бокам и едва не сбил с ног. Руки противника были точно стальные обручи. Джим, бранясь, пытался освободиться, но тщетно…

Внезапно тяжесть исчезла. Джим пошатнулся, выпрямился и, развернувшись, увидел, как Тайкус швырнул его противника через весь бар так, словно тот ничего не весит.

Они встретились взглядами, и Джим широко улыбнулся. А потом они встали спиной к спине и принялись всерьез отбиваться от парней О’Бенона. Минут пять спустя бар лежал в руинах, а вокруг друзей валялись десять человек, стенающих, корчащихся от боли и теряющих сознание. Кадавр уставился на них, дрожа от отхлынувшего адреналина и нахлынувшей ярости. Разбитый нос он зажимал платком.

— Бы тодько что собедшили седьезную ошибку, — сообщил Кадавр сквозь побагровевший платок.

— Ничего подобного. Мы сделали именно то, что вы от нас ожидали, — проворчал Тайкус. — Вы накинулись на нас без предупреждения, естественно, мы вас разделали под орех.

Он потыкал ногой одно из тел на полу. Человек слабо застонал.

— Снесли бы вы этих ребят к доктору, если они вам еще нужны. А мы с Джимми как раз собирались отбыть по поручению О’Бенона. Думаю, вам не стоит нам мешать.

Джим слегка напрягся, однако ничего не сказал. Кадавр и его подручные, пошатываясь, побрели прочь — а некоторых и понесли. Иные на прощание кидали на друзей взгляды, исполненные ненависти. Тайкус обернулся к кислому бармену, который тоже смотрел на него с презрением.

— Похоже, мы тут малость набедокурили, — сказал Тайкус, отсчитывая кредитки. — Вот, этого должно хватить на починку. А вот еще малость сверху, чтобы избавить вашу безупречно чистую душу от последствий лицезрения этой жуткой сцены.

Мужик посмотрел на пачку денег и заметно повеселел.

— О, мистер Финдли, вам с мистером Рейнором разрешается хулиганить тут у нас в любое время, сколько угодно!

Он брякнул на стойку пару бутылок ледяного пива, и все трое широко улыбнулись. Джим взял бутылку и отхлебнул.

— Тайкус, мне все-таки нужно…

— Да знаю, знаю, Джимми. Что бы там ни происходило, я вижу, что для тебя это важно. Да и я, пожалуй, буду не против немного помариновать О’Бенона после той херни, что он нам тут устроил. Я высажу тебя на Шайло и дам тебе день на то, чтобы уладить свои дела. Но после этого — никаких задержек! Идет?

Джим улыбнулся. Улыбаться оказалось чертовски больно — он только теперь обнаружил, что кто-то таки успел заехать ему по роже. Но не улыбаться он все равно не мог. Он чокнулся бутылкой с Тайкусом. И сказал:

— Идет.

Глава 13

Сентервилль, Шайло

Было начало осени, стояла жуткая жара.

Джим жмурился от яркого солнца. Вокруг, вздымая клубы пыли, гуляли пыльные вихри. Джим отправил Майлзу ответ, и тот, верный своему слову, отыскал ему удобное место для высадки. Джим попросил Тайкуса сбросить его в условленном месте, на поле, которое представляло собой разумный компромисс между «полным безлюдьем» и «несложно добраться до города».

По-хорошему, на поле сейчас должно было колоситься тритикале, гибрид пшеницы с рожью. Но поле выглядело сухим и заброшенным. Джим вспомнил, что в такую пыльную погоду должен быть роскошный закат. И, если он правильно рассчитал, Сентервилль где-то к западу отсюда.

Джим переоделся в неприметную одежду фермера, оставленную для него в точке сброса, в кабине старенького пикапа. Джим знал, что он в розыске, но знал он и Шайло: здешний народ не любит соваться в чужие дела. Для пущей маскировки он надвинул на лоб шляпу, сел в пикап и тронулся в путь.

Города он почти не узнал. Со времен его юности Сентервилль разросся, и немало домов было построено, заселено и заброшено: целый жизненный цикл миновал с тех пор, как Джим был туг в последний раз. На главной улице красовалось немало вывесок «ПРОДАЕТСЯ» на домах, которых Рейнор прежде даже не видел.

Наступал вечер. Великолепный закат, окутанный алой дымкой, только-только начинался, так что многие существующие заведения еще не открылись после дневной сиесты. Оно и к лучшему, так безопаснее. Когда Джим проезжал небольшой парк по правую руку, что-то привлекло его внимание. Он притормозил, развернулся и остановился.

Это была высокая прямоугольная стена из рыжевато-золотистого камня, весьма распространенного тут, на Шайло. Камень был обработан и отполирован на совесть, и на нем виднелись какие-то изображения и табличка. Поддавшись любопытству, Джим вылез из кабины.

Подойдя ближе, он понял, что это памятник Войне Гильдий. Перед стеной горел вечный огонь, и перед огнем были высечены слова: «НИКОГДА НЕ ЗАБУДЕМ». На одной половине стены были высечены изображения фермеров, на другой — солдаты Конфедерации. И все в таких героических позах, вербовщики рекрутов разрыдались бы от умиления.

Джим обошел памятник, заглянул с другой стороны. Противоположная сторона стены была почти полностью занята громадной табличкой. Джим осознал, что это — список сынов и дочерей Шайло, павших в той войне.

Список был чертовски длинным.

Он медленно поднял руку и коснулся отлитых в металле имен, ведя пальцами вдоль алфавита. Имен было слишком много, чтобы прочитать их все, но в глаза бросались те, которые Джим знал: Роджер Грегсон… Джейкоб Кавано… Фелисия Карлсон… Винсент Ламонт…

— Томас Омер… — вполголоса прочел Джим.