Рассказы об античном театре - Станислав Венгловский

Чтобы смягчить гнев недовольных Эриний, Афина дарит им храм на том самом месте, где происходило судебное заседание. Смущенные чудовища благословляют аттическую землю.

В ответ на это богиня уводит их в пещеру на склоне Акрополя, где они поселяются навсегда и становятся отныне Эвменидами, то есть – добрыми богинями.

Афинскому народу предписывается совершать божествам приношения в виде крови ягненка, меда, молока, чистой воды и пурпурного цвета одежд.

Так завершилось знаменитое представление.

Трудно описать ликование зрителей, просмотревших всю эту трагедию. Ощущение уверенности в справедливости устроенного богами мира переполняло их души. С каким-то благоговейным чувством взирали они в этот день на ареопагитов, членов настоящего Ареопага, обычно восседающих на холме Ареса, а пока что застывших в умилении на первых рядах в ликующем амфитеатре. По щекам стариков текли крупные слезы, а они не стыдились и не убирали их…

За свою трагедию Эсхил получил первую награду.

Однако эта награда была не только данью таланту великого поэта. Тут усматривалось нечто иное, нечто значительно бóльшее. Тут было немало прямых откликов на современные события.

Эсхил явно стремился защитить Ареопаг, потерявший свое былое значение, что стало одной из причин изгнания из государства Кимона, также стоявшего на защите этого высшего и почетного учреждения.

Орест, родившийся в Микенах, принадлежавших теперь Аргосу, – клялся на сцене в вечной дружбе с афинянами. Намерения царевича поддерживал олимпийский бог Аполлон. И это также звучало весьма многозначительно, поскольку ко времени постановки «Орестеи» Афины на самом деле заключили с Аргосом союз, направленный против Спарты. Этот союз был явно по душе стареющему Эсхилу[29].

Софокл, или театр трех актеров

Это могила Софокла. Ее, посвященный в искусство,

Сам я от муз получил и, как святыню, храню.

Он, когда я подвизался еще на флиунтском[30] помосте,

Мне, деревянному, дал золотом блещущий вид;

Тонкой меня багряницей одел. И с тех пор как он умер,

Здесь отдыхает моя, легкая в пляске, нога.

«Счастлив ты местом своим. Но скажи мне, какую ты маску

Стриженой девы в руке держишь. Откуда она?»

«Хочешь, зови Антигоной ее иль, пожалуй, Электрой, —

Не ошибешься: равно обе прекрасны они».

Диоскорид. Софоклу[31]

Молодые поедают стариков

Говорили, за всю свою жизнь Эсхил сочинил то ли 72, то ли 95 пьес, и будто бы он тринадцать раз выходил победителем в состязаниях. Если 13 умножить на 4 (именно столько пьес, напомним читателю, представлялось каждым автором на праздниках бога Диониса), то в итоге получается цифра 52. Значит, далеко не все произведения гениального Эсхила завоевывали призовые места.

Конечно, все это могло происходить в результате недобросовестности судей, их подкупа, а то и просто козней явных или неявных недоброжелателей. Понимание этого, быть может, и не очень-то огорчало старого мастера.

На шестом десятке лет жизни Эсхилу казалось, что его позиции в театральном деле крепки как никогда. Его ценили не только афиняне и их многочисленные гости, слетавшиеся на празднества со всех концов эллинского мира. То, что в детстве только мерещилось юному элевсинскому стихотворцу, не давало покоя, лишало сна, – все это теперь оживало на сценической площадке. Могучие люди в длинных сверкающих одеждах, снабженные яркими масками, выступавшие на высоких котурнах, со втиснутыми в размеренные строки речами, – все это производило неизгладимое впечатление. Если добавить обворожительную музыку, пение хора, пляски, если снабдить спектакли подобиями нынешних декораций, исполненных кистью художника Агафарха, сына Евдема, уроженца острова Самоса, известного всем по прозванию Скенограф, – то впечатление от каждой представленной пьесы усиливалось еще больше.

На острове Сицилия (об этой поездке уже говорилось), восхищенный приемом тамошних жителей, Эсхил создал пьесу на местную тему под названием «Этниянки». В ней он не только прославил город Этну, основанную тираном Гелоном у подножия одноименной горы, но и продемонстрировал свой талант уже почти перед всем просвещенным миром.

И все же, как бы там ни было, дыхание соперника Эсхил ощутил у себя за спиною именно после возвращения на родину, в 468 году до новой эры. Им оказался молодой человек, которого звали Софоклом. Героем пьесы молодого автора выступал царевич Триптолем – из родного Эсхилу города Элевсина.

В основе произведения Софокла лежал прадавний греческий миф. Богиня Деметра, сестра всемогущего Зевса, в поисках дочери Персефоны, исчезнувшей как-то внезапно, забрела однажды в богоспасаемый Элевсин. У придорожного колодца богиню приметили местные царевны. Они пригласили ее к себе во дворец, представили своему отцу Келею.

Богине сразу же глянулась обитель земного владыки. Неузнанная, осталась она во дворце в роли няньки царевича Триптолема, которого впоследствии попыталась сделать бессмертным, правда – не совсем удачно: этому помешала мать-царица. Когда ж, наконец, раскрылась тайна исчезновения юной девушки Персефоны (ее похитил бог подземного царства Гадес), когда Персефона, став супругой указанного Гадеса и, обретя себе новое имя Кора, получила возможность возвращаться на время на землю, – обрадованная Деметра оставила царский дворец. А все же она никак не могла позабыть гостеприимных хозяев царского рода.

Однажды, представ перед взрослым уже Триптолемом, богиня повелела юноше созвать жителей всего Элевсина. Когда народ собрался, Деметра приказала вспахать обширное поле и тут же собственноручно засеяла его отборными пшеничными зернами.

На глазах удивленных жителей черную почву проткнули белые шильца, которые мгновенно переменили окраску, так что вся нива покрылась сплошным зеленым ковром. Растения лихо потянулись кверху, к сияющим небесам, и тут же зазвенели тугими колосьями. Богиня сжала их сверкающим под солнцем серпом и бросила под ноги сытым быкам. Бычьи копыта, размяв налитые колосья, мигом освободили их от стеснительных плевел. Богиня смолола зерна на каменных жерновах и собственноручно испекла душистые паляницы. Вкусив их, люди тотчас поняли, какие блага сулит человечеству плодородная нива.

Вручив царевичу колесницу, запряженную крылатыми драконами, богиня велела ему разъезжать по всему подсолнечному миру, обучать людей землепашеству.

Юноша так и поступил. Немало приключений испытал он при исполнении этой благородной миссии. Эллины с готовностью воспринимали науку, однако совершенно иначе смотрели на молодца обитатели варварских земель. Они попытались даже завладеть его колесницей, а самого царевича хотели нагло убить.

И все-таки Триптолем оказался в конце концов победителем.

Эти-то путешествия и эти подвиги царственного юноши стали сюжетом для драмы молодого поэта.

Элевсин – законная часть аттической земли. Драма Софокла воспринималась афинскими зрителями как гимн их родному городу. Получилось чудесное произведение, с ходу очаровавшее публику. Дело стало клониться к тому, что драма начинающего автора показалась вполне достойной занять даже первое место. Но как же так? Первое место – означало то, что молодой поэт, не достигший даже тридцатилетнего возраста, возьмет верх над самим Эсхилом?

Распорядители празднеств, и прежде всего архонт-эпоним (дающий название всему календарному году), не знали, чтó предпринять.

Выручил случай.

Наибольшим влиянием в это время в Афинах пользовался Кимон, сын уже покойного Мильтиада, героя Марафонского сражения. Аристократ до мозга костей, Кимон всегда оставался доступным для всех своих граждан, открытым и дружелюбным собеседником. Став опять состоятельным человеком, он велел снять ограды с собственных садов-огородов, так что любой афинянин мог воспользоваться их плодами. Более того, Кимон приказал поварам готовить обеды с таким непременно расчетом, чтобы ими могли насытиться все случайные гости и просто забредшие к нему посетители. К тому же он щедро раздавал людям милостыни, избегая при этом любых унизительных выражений.

Популярность богача не знала пределов. Он водил дружбу с художниками, скульпторами, философами, поэтами, в числе которых числился также автор трагедии о Триптолеме.

В эти дни Кимон как раз задержался в городе. Конечно, Великие Дионисии, пышные театральные представления, жертвы Дионису – все это считалось в Афинах главнейшим событием. В театре Диониса Кимон появился вместе с другими стратегами и сразу же оказался в центре внимания.

Рассудительному архонту-эпониму, наблюдавшему за всем творящимся и ломавшему себе голову, чтó может произойти, если победа выпадет молодому Софоклу, – пришла в голову довольно удачная мысль: возложить судейство на плечи стратегов! Их ровно десяток, по одному от каждой филы, на которые делилось афинское общество. Во главе судейской коллегии, естественно, окажется Кимон. Чтó бы ни присудил сейчас первый стратег, как бы ни оценил он трагедию молодого поэта, своего лучшего друга, – народ воспримет это как должное!