Море смерти, берег любви - Светлана Владимировна Успенская

Тихий голос вывел меня из бесконечного созерцания собственных брюк.

– Что такое?

Это был Толик с возбуждённо блестевшими глазами.

– Пошли со мной, кое-что покажу.

Мы вошли в ангар, где в углу, за подъемниками, за сварочным оборудованием, тоненько звучал молоточек. Развороченная «семерка» была похожа на модернистскую скульптуру, творение рук безумного скульптора. Отдать ее, что ли, Ринату Максютову для одной из его концептуальных композиций?..

Молоточек перестал стучать, притаившись.

– Смотрите сюда, шеф. – Изогнувшись, Толик заполз в салон между острыми, как бритва, краями разрезанного железа и показал пальцем куда-то вглубь машины: – Вот.

– Ну и что? – ничего не понимая, удивился я.

– Вы видите, вот здесь рубчик?

– Ну?

– Потрогайте пальцем. Шершавое, да? Прямо рядом с разломом. Это не заводской брак.

– А что это?

– Подпилено.

– Ну и что?

– Ну как вы не понимаете… – Для Толика всё это было очевидно. – Если рулевая сошка подпилена, то при резком вращении рулевого колеса она может не выдержать нагрузки и переломиться. И тогда машина потеряет управление. Видите, сошка сломана как раз в том месте, где виден надпил?

– Значит, ты думаешь, что кто-то подпилил ее?

Толик пожал плечами, как бы говоря: выводы делай сам.

– А кто это мог быть?

Толик выразительно молчал. Я задумался. Обошел машину, колупнул ногтем кусочек отвалившейся краски.

– Давно она у него?

– Недели три назад Эдик ее пригнал.

– Откуда?

Толян пожал плечами:

– У кого-то купил, кажется.

– У кого, знаешь?

– У какого-то своего знакомого.

– У какого знакомого?

– Вроде бы из ваших кто-то… Вроде лысый, что в ресторане работает. Он потер эту тачку и решил загнать ее по дешевке, а себе купил новую «ауди».

Меня как будто обожгло током: «Работает в ресторане… Загнал по дешевке… Новая „ауди“… Недавно я видел Ломакина на новой „ауди“…»

– Где обычно стояла машина?

– Когда в гараже, когда возле дома.

– Но ремонтировал-то он ее здесь?

– Здесь.

– Сам?

– Сам, конечно… Эдик свою машину никому бы не доверил.

Я помолчал, пытаясь осознать услышанное.

– Скажи-ка, Толя, а долго можно было вот так ездить с подпиленной сошкой?

Толик многозначительно почесал затылок:

– Да как повезет… Можно сразу же гробануться, а можно еще месяцок-другой покататься… До первого крутого поворота…

– Ясно…

Хотя мне было абсолютно ничего не ясно.

Молоточек застучал снова.

– Послушай, – сказал я Кэтрин как можно более беззаботным и равнодушным тоном. – А ты ведь тогда, в кафе, соврала мне, что не знала Ингу…

Мы нежились на пляже в Серебряном Бору. Кэтрин сидела в шезлонге, подставляя солнцу лицо. Ее глаза закрывали большие солнечные очки. Я не видел ее глаз, и это мешало мне разговаривать.

– Дорогой Сержи, – улыбнулась Кэтрин, не оставляя и доли секунды для подозрительной паузы. – Насколько я знаю русский, для корректной беседы рекомендуется применять глаголы «обманывать», или «лгать», или «сочинять», потому что «врать» – это грубая разговорная форма. Так меня учили в Иллинойском университете.

– Хорошо. Ты мне лгала? Сочиняла? Выдумывала? Забивала баки? Лила пулю? – начал злиться я. Что за привычка уходить от ответа!

– «Разводила турусы на колесах». Я помню это прекрасное выражение из учебника по русскому… Нет, я не врала тебе. Я просто не говорила тебе всю правду. Это разные вещи, не так ли?

– По-моему, это одно и то же, – сердито буркнул я.

Кэтрин снова едва заметно улыбнулась.

– Не злись, Сержи, – сказала она нежно. На горячее от солнца плечо легла ее прохладная рука. – Я не знала, как ты ко всему этому отнесешься. Я боялась, что ты не поймешь меня…

– А ты не боишься, что я не пойму, когда ты скрываешь от меня важные вещи? Ты ведь приходила в квартиру, где жила Инга, уже после ее гибели. И пыталась открыть дверь!

– Неужели ты шпионил за мной еще до нашего знакомства? – Тонкие брови вразлет гневно взметнулись вверх.

– «Шпионить» – это очень грубая разговорная форма, – передразнил я. – Я не шпионил. Я случайно узнал об этом от своего друга. Он видел, как ты пыталась открыть дверь.

– И что же он не остановил меня? Я надеюсь, твой друг не подумал, что я взломщица? – Кэтрин иронически усмехнулась. – Да, я пыталась проникнуть в квартиру, где жила Инга, не буду спорить.

– Зачем? – Мягко говоря, я был изумлен.

– Чтобы найти одну вещь, принадлежащую, кстати, мне.

– Какую?

– Тебе действительно важно это знать?

– Ну естественно, говори, не томи.

– Это кассета с записью.

– Какой записью?

– Записью встречи местной русской мафии и ее зарубежных представителей.

– Что?

– Они разрабатывали новые пути транспортировки наркотиков из Таиланда в Америку через Россию, а также обсуждали возможности нелегальных поставок оружия и ядерного топлива. Это очень, очень важная кассета.

Я поднялся и сел на песок и изумленно смотрел на Кэтрин во все глаза. Ничего себе! Я нахожусь рядом с той бурной жизнью, которую наблюдал разве что с экрана телевизора! И я ничего не знаю об этом! А Кэтрин!.. Кэтрин, которая деловито стучит по вечерам на своей машинке, Кэтрин, которая с диктофоном разъезжает по Москве в поисках материала для своей газеты, красивая Кэтрин, которая вот сейчас сидит со мной рядом, нежная Кэтрин, которая, кажется, не сможет побороть и сонную осеннюю муху, тоненькая, хрупкая Кэтрин, которую я могу поднять одной рукой и держать так на весу хоть весь день, – эта Кэтрин борется с русской мафией! Ну и ну!

Очевидно, вид у меня был очень уж ошарашенный. Кэтрин мелодично рассмеялась:

– Похоже, ты удивлен, Сержи?

– Не то слово! – Мои глаза по величине, наверное, спорили с куриным яйцом высшей категории. – А откуда у тебя взялась эта кассета?

– Это мой профессиональный секрет, Сержи, – покачала головой Кэтрин. – И даже тебе я не могу рассказать.

– А почему она вдруг оказалась у Инги?

– Я думала, что она у Инги… Думала, потому что в сейфе Абалкина ничего не оказалось.

– У Сашки в сейфе? – У меня перехватило дыхание.

– Да, он хранил кассету у себя, потому что мою квартиру могут в любой момент обыскать, а меня убить. А у него был надежный сейф, и, кроме того, он был вне подозрений, ведь он работал на них. Ты не знал?

– Ну, кое о чем и я догадывался. – Я многозначительно кивнул – и мы не лыком шиты! – Так, значит, вот из-за чего его убили… Тогда при чем тут твои предположения о том, что его убрали из-за «коричневого» прошлого?

Кэтрин выразительно молчала, предоставляя обо всем мне догадываться самому.

– А если кассета всё еще находится в квартире у Инги? – предположил я.

– Это я и пыталась узнать. – Кэтрин пожала плечами. – Но мне