Обычная жизнь обычного японца - Михаил Владимирович Баковец

теме мы поговорим ещё раз. Позже, — веско сказал он. — А сейчас займитесь своей работой. Возле входа в нашу офисную группу стоит тележка почтальона. Займитесь ей. Там всё как обычно.

— Слушаюсь, Ямада-сан, — и очередной поклон. Чую, от этой привычки так просто не избавлюсь. А ведь претит, бесит, зар-раза! Ну, не моё это! Не моё… Видать рабоче-крестьянские гены бунтуют, доставшиеся от моих дедов, устроивших революцию и вырвавшие поклоны из своей жизни с корнем. Даже с мясом! Нет, точно нужно разобраться с долгами, накопить денег и рвануть на Родину. А чтобы не быть белой вороной и не слышать по сто раз на дню про «понаехали тут ускоглазые обезьяны» от всяческих скинов, то выбрать для ПМЖ какой-нибудь Сахалин. Вроде бы в памяти крутится что-то такое про это место. Вроде как в тех краях больше всего японцев на квадратный метр. Ну, или в Москву. Но столицу я могу и не потянуть финансово, хотя там тоже полно азиатов — японцев, китайцев, корейцев и прочих тайцев.

Тележка почтальона оказалась очень похожей на тележку уборщика, где хранятся несколько ведер, швабра, десяток бутылок с химией, стопка тряпок, салфеток. перчаток, бахил и прочего. Эдакий пластиковый кофр метр в длину, столько же высотой и сантиметров шестьдесят шириной. В нём расположились десятка два ячеек. Открыв одну из них, внутри увидел конверты, большие и маленькие. На каждом имелась надпись, сообщающая имя с фамилией, адрес нашего офисного здания, а также отдел корпорации и даже офисную группу, где трудится получатель. Быстро просмотрев ещё несколько ячеек и прикинув общее количество пакетов с конвертами, я приуныл. До фига выходит. А ведь мне всё это предстоит разнести по огромному зданию. По крайней мере, я так понял фразу своего начальника. Может стоило переспросить, но я не рискнул. Вроде ж всё и так ясно? Да и лишний раз общаться, кланяться очень не хотелось.

Начать я решил с третьего этажа. И постепенно буду подниматься вверх, пока не достигну пятнадцатого. Выше писем ни для кого не было. И очень хочется не лопухнуться из-за своего беспамятства. Вдруг тут есть какие-то нюансы, про которые я забыл.

— Э-э, а где Каваками-сан? — удивленно спросил немолодой мужчина на седьмом этаже, когда я выложил на стол у его соседа три конверта и пакет из непрозрачного темного полиэтилена.

— Это кто? — уставился я на него. — Из какой группы и отдела? — первой мыслью было — спрашивают кого-то из адресатов. В итоге ошибся.

— Это наш почтальон. Он всегда разводит почту.

— А-а, — протянул я и пожал плечами. — Без понятия. Мне приказал Ямада-сан заняться тележкой. Вот — занимаюсь.

— Понятно, — задумчиво ответил тот и потерял ко мне интерес.

На восьмом кто-то стал настойчиво звонить. Номер был незнаком, и я по старой привычке проигнорировал. В старой жизни привык, что такие звонки не несут смысловой нагрузки. Или рекламщики, или мошенники. В редких случаях кто-то мог ошибиться.

После третьей попытки телефон на пять минут успокоился. Но потом раздалась очередная трель. На экране иероглифы сложились в: «Накамура Мизуки».

— Опаньки, а это уже интересно, — оживился, нажал на зеленую кнопку и сказал, поднеся аппарат к уху. — Мизуки, я внимательно тебя слушаю и готов слушать хоть вечность.

— Ото-сан, тебе несколько раз пытался позвонить Ямада-сан! Почему вы его игнорируете?

— Не было такого, — машинально возмутился я и только после этого сообразил, что речь видимо идёт о трёх пропущенных, точнее проигнорированных звонках с незнакомого номера. — Должно быть его номера нет в моём телефоне. А все неизвестные блокируются. Такие настройки.

— Немедленно отправляйтесь к нему. Он вас ждёт, — не стала продолжать тему со звонками девушками, сказала и тут же отключилась.

— Ну что там ещё случилось? — вслух сказал я и сильно поморщился, как будто у меня разом заболела половина зубов.

Оставив тележку там же, где увидел её в первый раз, я прошёл через весь зал под десятками любопытных и пристальных взглядов и под тихий прибой шушуканья к начальственному закутку.

— Ямада-сан, — тело опять согнулось, стоило мне оказаться внутри кабинета.

Кроме Ямада внутри обнаружился ещё один японец. Судя по количеству морщин на его лице и полностью седым вискам ему было не меньше шестидесяти лет. Предпенсионер или уже пенсионер. Выглядел он не очень. Какой-то взъерошенный, с бегающим взглядом, бледный и потный. Словно только что получил крепкую взбучку. Я ещё сильнее невзлюбил начальника. А если бы этот дед свалится тут, как я недавно?

— Ото-сан, зачем вы взяли тележку и начали развозить почту? — очень сухо спросил меня Ямада.

— Вы сказали.

— Что⁈

— Вы, Ямада-сан. Вспомните, вы меня направили к ней и сказали…

— Я приказал вам забрать пакеты для ваших комнат. Там лежат фото-маски для чучел и мешков! — перебил он меня.

— Так вы мне сообщили совсем другое. Что там стоит тележка с почтой и мне нужно ей заняться. Как ещё можно понять такие слова? — пожал я плечами. — Тем более я уже был по вашему приказу переведен в стажеры в архив. Так почему бы мне опять по вашей воле не стать почтальоном?

— Ты… вы… — вырвалось у Ямада. — Да что с вами происходит, Ото-сан? После больницы вы не похожи сами на себя.

— Со смертью лично увиделся и узнал, что ждет всех нас впереди, — брякнул я. — После этого решил стать новым человеком.

У того глаза расширились, словно я сказал или невероятное откровение, или непередаваемую чушь.

— Ото-сан.

— Да?

— Ступайте работать. Тележку не трогать. Каваками-сан сам принесет ваши пакеты.

Мы со стариком ответили в один голос.

— Да, Ямада-сан.

— Слушаюсь, Ямада-сан.

Вечером дома я поставил на столик только что купленное зеркало из пластика размером со стандартный бумажный лист. Встал перед ним так, чтобы более-менее видеть себя, вздохнул-выдохнул и медленно поклонился, ловя своё отражение взглядом:

— Здравствуйте…

Решил, что хватит с меня раболепства. Всё равно ниже должности в корпорации нет. если не считать стажёров. Да и те в зависимости от офисной группы и отдела могут получать зарплату даже выше, чем обычный клерк среди моих коллег. То есть от ста тысяч йен и выше. Буду кланяться или как равный равному или с обычным проявлением уважения, но не как раб своему хозяину. Авось, после