Измена. Она его украла - Лия Флекс

после порезов. Он вполне мог уйти и вернуться незаметно.

— И что потом? — обхватываю себя руками, но дрожь не удается унять.

— Я это вижу так. Влад выдвинул условие: раз ты спишь с моей женой — плати. Юра, естественно, сделал вид, что не понимает о чем речь. А дальше два варианта развития событий. Они сцепились, и ваш муж случайно выпал с балкона, пока толкались. Но я скорее склоняюсь к другому варианту — Влад намеренно столкнул, думая, что деньги где-то дома. Он и устроил обыск. Оттуда разгром в квартире.

— Какой кошмар! И что мне теперь делать? Ждать, пока он придет снова?

— Сегодня заночуете у меня на даче. Надеюсь, что к завтрашнему дню Влада уже схватят.

— Какая дача? У меня похороны сегодня!

— Нет, Татьяна. И вы, и Света — важные свидетели. До тех пор, пока Влад разгуливает на свободе, придется ограничить вас в передвижениях. Пока все это было лишь подозрениями, вы были в гипотетической опасности. Сейчас же, вы можете стать жертвой отчаявшегося человека в безвыходной ситуации. А если он уже зашел один раз так далеко, допустив смерть другого человека, кто даст гарантию, что он не сделает этого снова?

Умом понимаю, что следователь прав. Прав во всем, на сто процентов. Но как же так? Мне нужно быть сегодня рядом с Юрой. Проститься, отпустить его и обиды. Да и честно говоря — перегорело все на фоне происходящего ужаса. Не чувствую злости и ненависти к нему. Скорее, грусть и тоску, что так все повернулось.

Корсиков сверлит меня взглядом, прикладывая к шишке куль со льдом.

— Таня, звоните свекрови — объясняйте, что приехать не сможете. Я отвезу ей необходимые документы, пусть хоронит сына без вас.

Он категорично настроен, а мне деваться некуда. Запоздало вспоминаю, что рискую не только собой, но и возможным малышом. Рука сама тянется к животу, но я вовремя одергиваю ее.

— Хорошо. Сделаю, как вы говорите.

Следователь кивает и отходит к коллегам. Достаю мобильный, предвкушая неприятный разговор.

— Анна Ивановна, это Таня, — зачем-то добавляю, будто и так непонятно кто звонит. Нервничаю, заранее зная, что звонок закончится скандалом.

— Чего тебе? — отвечает свекровь бесцветным голосом.

— Сегодня похороны, — собираюсь с духом, чтобы озвучить главное. — Я не смогу приехать. Я в полиции.

— Что? Уже предъявили тебе обвинения? — внезапно оживает она, и слова сочатся ненавистью. Что на нее находит?

— Нет, но я должна быть сейчас здесь. К вам заедет следователь, передаст пакет документов, чеки. Я все оплатила для Юры. Попрощайтесь с ним за меня, — прошу, рассчитывая на мировую. В трубке слышны всхлипы. Свекровь молчит, а я — отключаюсь. Вот и все, вопрос решен. А на душе — тоскливо, хоть вой.

— Готовы? — спрашивает Максим Александрович.

Киваю, внезапно ощутив усталость и собственную уязвимость. В моей жизни происходят такие серьезные изменения, что я только успеваю провожать их взглядом. Будто пассажирский поезд проносится мимо на полном ходу, а я не успеваю запрыгнуть или сделать что-то важное.

— Не плачьте, Таня, — внезапно говорит следователь, и я смаргиваю слезы. Они сами, я не собиралась плакать.

Спускаемся к машине в сопровождении сотрудников полиции. Корсиков перебрасывается фразами с коллегами, и после мы уезжаем.

— А где ваша дача находится? — интересуюсь, чтобы чем-то занять мозг, который мечется в панике.

— Пару километров от города. Там тихо и спокойно. Сейчас вишни цветут, красиво. Вам понравится, — он улыбается. И улыбка странным образом меняет его лицо. Будто другой человек передо мной.

— Как лоб? — спрашиваю, так как отчасти он получил по лицу из-за меня.

— Пройдет, — спокойно отвечает он.

— Это Влад заехал? — зачем-то переспрашиваю очевидное. Не отпускает меня вся эта ситуация с ним.

— Ага, — кивает следователь. — Выпрыгнул из-за угла, как черт из табакерки и пихнул ногой. Вот я с лестницей и поздоровался.

— Мне очень жаль, — отвечаю, испытывая сильнейшее чувство вины. Иррациональное, по сути. Но все же…

— Таня, вы уж точно в этом не виноваты. Прекращайте накручивать себя. Да и со мной ничего страшного не произошло. Подумаешь, синяк. Вы лучше о себе думайте. И начинайте есть — вас скоро ветром сдувать начнет.

— Так заметно, что я похудела? — становится неловко.

— Да. За неделю вы будто растаяли. Так и до обмороков недалеко.

— Я просто… не передать словами, какого это. Будто катком по мне проехались.

— Да, — кивает Корсиков. И это его серьезное «да», говорит мне больше, чем все остальные увещевания. Он и правда мне сочувствует и даже переживает.

Дача оказывается именно такой, как я себе представляла. Небольшой одноэтажный домик, со ставнями и металлической дверью.

Максим Александрович распахивает окна, и в дом врывается свежий воздух и весеннее тепло.

— Обстраивайтесь. Надеюсь, что это на один-два дня, не больше. Удобства во дворе. В доме — вода и свет. Телевизор рабочий. Через три часа вернусь — привезу вам продуктов.

Он проверяет рубильник, открывает вентиль на воду, а я только хожу следом и запоминаю.

— И еще, Таня. Если вам кто-то будет звонить, искать встречи — вы тут же информируете меня. И не скучайте, скоро приеду.

— Спасибо.

Провожаю Корсикова до машины и закрываю калитку. Когда авто следователя скрывается из виду, сажусь на старую лавочку с облезлой краской. Как здесь тихо. Непривычно, после суеты большого города. Только воробьи, да первые весенние птицы что-то делят между собой, громко чирикая.

Впервые за последние дни я чувствую некоторое подобие покоя. Можно ни о чем не думать, не беспокоиться. Просто слушать природу. Пускай и ненадолго, но отдохнуть от убийственных событий этой недели.

Глава 26

— Татьяна. Таня!

Открываю глаза. Я что? Проспала все это время?

Корсиков смотрит на меня с полуулыбкой.

— Давайте обедать.

Встаю со старенького дивана, чувствуя себя крайне неловко. Я спала, а следователь наблюдал со стороны. Может, я сопела громко? Или выглядела смешно… Удивительно, как меня разморило. Собиралась посмотреть новостную передачу и не заметила, как уснула.

— Давайте, я приготовлю что-нибудь, — предлагаю свои услуги, раз уж он и так все купил, привез.

— Я купил пельменей. Надеюсь, вы едите такое? — хмыкает он и гремит кастрюлями.

— Ем, — улыбаюсь, наблюдая за суетливыми движениями Корсикова. Он вообще двигается резко, порывисто. Не делает пауз между делами. Хватается за одно, за другое. Ураган, а не мужчина.

— Там тарелки, а в ящике — вилки. Накрывайте, Татьяна.

Он командует, а я — исполняю. Впрочем, ничего удивительного. Дача — его, да и работа обязывает. Вот он и привык распоряжаться.

— Виделись с Анной Ивановной? — вспоминаю о свекрови.

— Да. Все