Слепой. Операция «Атлантический циклон» - Андрей Воронин

Иванихин, пообщавшись с американским коллегой, перешел с сигарет на вроде бы менее вредные сигары. Лошкарев вообще не курил. Как-то по молодости слегка побаловался, но хватило ума остановиться. Он любил на досуге почитать модных писателей. Иванихин давно не читал ничего кроме специальной литературы.

Эти два генерала уселись в кабинете Иванихина, когда здание почти опустело. Таким был стиль работы начальника, днем он решал текущие вопросы, а вечером обсуждал задачи на будущее. И сейчас по многолетней привычке самый неприятный вопрос Иванихин оставил на закуску:

— В Златоглавой опять мудрят, делают вид, будто умнее всех, а мы на местах только ушами хлопаем и зарплату получаем.

— В чем выражается их мудрость сейчас? — ехидно поинтересовался Лошкарев.

— В остром приступе чайнофобии. Их в Москве озаботило, почему в одном из наших городов разгорелся ажиотаж вокруг китайского хлеба. Словно нет у них других причин для головной боли.

— Москвичей понять можно. Хлеб — наиважнейший продукт. Его все едят, лишив народ хлеба, можно спровоцировать протестные выступления, — осторожно возразил Лошкарев начальнику.

— Открыл Америку. Я это понимаю не хуже твоего. Но ты мне ответь на такой вопрос, — сказал Иванихин и задал сразу два вопроса. — Зачем китайцам устраивать нам провокации? И какой смысл, если они действительно строят нам козни, организовывать хлебную монополию в городе со всего-то стотысячным населением?

— Логику китайцев способен предсказать даже не всякий китаец, что уж говорить о русском человеке. А маленький городок может использоваться в качестве полигона с дальнейшим перенесением его опыта на крупные объекты.

— Категорически возражаю. Возможно, китайцам так же сложно понять нашу логику, как нам — ихнюю, но существуют ясные вещи, понятные каждому. Любое государство контролирует свой хлебный рынок и никогда не допустит, чтобы доля иностранцев превысила критическую отметку. Почти уверен, что в городе случился обычный передел рынка в пользу нашего южного соседа. Не велика беда, что такое сто тысяч по сравнению со ста пятьюдесятью миллионами! Но это мое личное мнение, а нам поставлена конкретная задача — разобраться с китайскими хлебопеками.

— Разобраться можно по-разному, — многозначительно заметил Лошкарев.

— В смысле узнать их цели, — уточнил Иванихин.

— Задачка не для средних умов.

— Была бы для средних, я бы сейчас говорил с другим человеком.

— Тут сложно придумать что-то толковое, даже будучи семи пядей во лбу. У китайцев замкнутая система, в которую допускаются только свои люди, соотечественники. А нам нужен не просто соотечественник, но к тому же умеющий печь хлеб. Кстати, у меня по этому поводу возникла одна идея.

— Делись.

— Мы легко установим, является ли китайская хлебная экспансия враждебным актом или результатом конкурентной борьбы.

— Интересно, каким образом?

— Как мне кажется, если мы имеем дело с заранее подготовленной операцией, то китайцами предприняты все меры конспирации, в том числе давно подсчитано количество работников на каждом этапе. Ведь любой русский, нанятый на работу, может оказаться сотрудником спецслужб.

— Но они в любом случае предпочтут взять соотечественника.

— Предпочти то предпочтут, да кто ж им даст! Это в том случае, если действительно одержана победа в конкурентной борьбе. Китайцу в связи с резким и быстрым расширением производства потребуется много новых рабочих. Собственной диаспоры ему не хватит, придется нанимать русских.

— Интересный у тебя расклад получается. Мы легко внедрим своего человека, но только в том случае, если случилась обычная бизнес-разборка. То есть когда нам это нужно только для отчетности. Если же установившаяся в городе хлебная монополия — оперативная разработка южного соседа, об агенте в китайской среде придется забыть. Ладно, даю тебе неделю, чтобы раскопать точную информацию и представить мне план.

— Будет сделано, товарищ генерал!

На день раньше срока Лошкарев докладывал Иванихину:

— Шан Гунсунь — так зовут китайского хлебопека — на данный момент контролирует треть городского хлебного рынка. Недавно он значительно расширил штат сотрудников. Его пекарня работает в три смены на полную мощность. Среди мастеров-хлебопеков есть два русских человека. Мы пока изучаем возможность сотрудничества с ними. Но есть план Б, который позволит внедрить к Гунсуню стопроцентно нашего человека.

Выслушав вторую часть доклада Лошкарева, Иванихин удовлетворенно произнес:

– Идея красивая, можете приступать…

Все произошло неожиданно и закончилось в пять минут. Бригаду китайских грузчиков окружила толпа русских мужиков, молча набросившаяся на них и принявшаяся жестоко избивать. Руководил нападавшими крепкий мужчина, чьи действия говорили о навыках единоборца. Одним-двумя, максимум тремя ударами он валил на землю свою жертву и бросался к следующей. Поверженных китайцев слегка потоптали ногами, после чего нападавшие исчезли, словно их и не было.

Гунсунь, которому сообщили о происшествии, сокрушенно покачал головой:

— Уже третье избиение за неделю. Ю, тебе удалось установить, в чем причина?

— Да, вскоре после избиения ко мне подошел один человек. Он сказал, что в нескольких пекарнях из-за сокращения производства уволили часть рабочих. Они возмущены, особенно грузчики.

— Но почему они избивают моих людей?

— Вы набрали рабочих из китайцев, а профессиональные грузчики остались без дела. Они хотят восстановить справедливость так, как ее понимают. Из-за вас они лишились работы, значит, вы должны им ее дать.

— Странная логика. Полиция могла бы легко разобраться с драчунами, однако не хочет этим заниматься. Стражи порядка только делают вид, будто решают нашу проблему.

— Они на стороне своих.

— И что ты посоветуешь мне делать? Нанять частных охранников?

— Если только это поможет.

— Я тоже сомневаюсь. Местные грузчики очень серьезно настроены и, как мне кажется, готовы идти до конца.

«Я бы тоже пошел до конца, если бы меня вышвырнули на улицу с нищенским пособием», — подумал Янлин.

— Они способны подстерегать наших людей поодиночке, а к каждому рабочему охранника не приставишь, — продолжил Шан.

— Люди запуганы, два человека уже уволились, — дополнил Ю.

— Значит, места вакантны и желающих будет трудно найти. Тогда придется брать грузчиков из местных, — торопливо сказал Гунсунь.

Как всякого бизнесмена, его гораздо больше волновала собственная прибыль, чем устроенность соотечественников, многих из которых он в глаза не видел.

Среди взятых на работу грузчиков оказался Игорь Гуняшев, тот самый крепкий мужчина, руководивший нападениями на китайцев.

 Глава 11

— Ну что, Хунхой, время настало, — внезапно сказал Витим своему подельнику.

— Какое время? — не понял тот.

— Дойки твоего соотечественника. Как его там, Мунсуня или Мурсуня. Вечно путаюсь в ваших именах.

— Гунсуня, — уточнил Ай, догадавшись, о ком идет речь.

— Помнишь, ты говорил, что ему нужен срок, чтобы стать на ноги. Теперь он не просто стал, а завалил кучу конкурентов. Половину города кормит своим хлебом.

— Да, теперь пора, — согласился Хунхой.

— Видишь, я честно играю. Мог бы сам заняться таким жирным куском, но делюсь с тобой. Когда поедем к Гунсуню? Сегодня, завтра?

— Когда хочешь.

Тон, которым ответил Ай, насторожил Витима:

— Что значит — когда хочешь?

— Ты сам езжай, я тебе его отдаю.

— Не понял! Как это отдаешь? С какого перепуга?

— Гунсунь — мой соотечественник.

— Интересное кино! С других китайцев ты спокойно тряс бабки, а теперь вспомнил про соотечественников.

— К тому же он мой дальний родственник, — соврал Ай, который располагал некоторой информацией, заставлявшей его осторожничать в отношении булочника.

Лучше бы он сказал правду. Ложь Хунхоя оказалась роковой ошибкой, приведшей к фатальным для бандитов последствиям.

— А он хоть знает, что ты — его родственник? — ухмыльнулся Витим.

— Главное, что я знаю.

— Ладно, твои проблемы. Все бабки, которые я возьму у хлебопека, мои.

Ай наклонил голову в знак согласия.

Витиму понадобилось некоторое время и демонстрация силы, чтобы пробиться к Гунсуню, зато теперь Шан отнесся к нему со всей серьезностью. За прошедшее время булочник слегка поднаторел в русском языке, и встреча проходила тет-а-тет, без свидетелей. Витим сразу взял быка за рога. Аргументы он использовал стандартные для рэкетиров. Завод Гунсуня находится на его земле, территории, контролируемой людьми Витима. Они здесь следят за порядком. За это надо платить, иначе возможны крупные неприятности. В городе хватает гнусных людишек, способных озорства ради поджечь дом Гунсуня или надругаться над его женой. Только Витим может спасти хлебопека от такого рода неприятностей.