Слепой. Операция «Атлантический циклон» - Андрей Воронин

Гущин осторожно, чтобы не привлечь лишнего внимания, изучил все документы. Ну конечно, Ивакин подсуетился, кто же еще. Мелко плавает Алексей Григорьевич, боится решительных действий. Хотя как иначе с его-то смешной должностью.

В старой России всегда так было, бюрократы брали по чину. Кто борзыми щенками, а кто породистыми скакунами. Нынче эпоха отморозков. И касается это не только бандитов. Среди чиновников тоже встречаются индивидуумы, норовящие проглотить слишком большой кусок. К таким и свои относятся с недоверием, их время от времени подставляют, сдавая карательным органам. Получается двойная польза: бюрократы избавляют свое стадо от паршивых овец, а власть демонстрирует народу решительную борьбу с взяточничеством и коррупцией.

С хлебопеком по имени Шан Гунсунь Гущину все было ясно. Приплыл голубчик, настало время делиться прибылями. Семен не стал мудрить, накатал официальную бумагу, вызвав хлебопека в свой кабинет. Шан явился вместе с Янлином. Гущин хотел выставить нежелательного свидетеля за дверь, но тут выяснилась прискорбная вещь. Гунсунь понимал русскую речь через пень-колоду, а говорил хуже трехлетнего ребенка. Об этом Гущин почему-то не подумал. Обмозговав ситуацию, чиновник спросил у Гунсуня, указывая на Ю:

— Вы ему доверяете?

Янлин перевел.

— Как самому себе, — Шан лишь слегка покривил душой, поскольку Ю, если не считать членов семьи, был самым близким ему человеком.

— Тогда подождите в коридоре, я изложу наши претензии.

Шан уселся на стул. Внешне он хранил спокойствие, однако душу охватила тревога. Что нужно от него этому бюрократу, судя по большому личному кабинету, занимавшему важную должность? Хочет денег? Он их получит. А если он сумел обнаружить нарушения, допущенные при оформлении бумаг, и собирается прикрыть хлебозавод? С одной стороны, это хорошо. Гунсуня успела утомить чужая страна, и он рвался домой. Сю Нинь его бы не отпустил ни за какие коврижки, но он окажется бессилен, если этот важный чиновник прикажет закрыть завод. С другой стороны, Шан успел вкусить сладость большого успеха, почувствовать наркотическую магию бизнеса не просто успешного, а набирающего обороты с каждым днем, даже каждым часом. Конечно, булочник понимал, что тут дело нечисто. Гунсунь сравнивал вкус своего хлеба с большинством местных сортов. Иногда сравнение оказывалось не в пользу китайского товара. Значит, причина ажиотажа в травке, навязанной ему Сю Нинем, семена которой он в последнее время подмешивает к тесту. Но даже осознавая некую ущербность своего процветания, Гунсунь наслаждался им. И ему хотелось еще какое-то время мчаться на высоченном гребне волны под названием «успех». Именно поэтому он нервничал, замкнувшись в себе, и не замечал даже потрясающих ножек секретарши, несколько раз прошедшей мимо встревоженного китайца.

Наконец вышел Янлин.

— Серьезное дело? — спросил у него Шан.

— Очень серьезное.

— Ладно, едем, дома поговорим.

Рассказ помощника вызвал у Гунсуня растерянность. Он рассматривал только два варианта, а оказался третий. Шан отпустил Ю и принялся размышлять. Русский бюрократ хочет войти в дело, стать его компаньоном. И долю затребовал неслабую, тридцать процентов. Почти треть бизнеса за простое молчание. И еще, кто знает, возможно, претензии к Гунсуню легко улаживаются. Шан не был силен в российских законах, но такие подозрения у него возникли. Будь Гунсунь полновластным хозяином дела, он бы поторговался, уменьшил долю чиновника вдвое. Но все решали люди, стоящие за Сю Нинем. Шан связался со своим куратором. Ответ того был категоричен:

– Предложи ему двести тысяч долларов. Если откажется, ничего не делай.

Была среда. Поэтому Дмитрий Шевцов и его товарищи проявили умеренность, взяли только две бутылки крепленого вина на четверых. Расположились в глухом углу сквера, куда редко забирались полицейские. Наверное, уставали идти.

Обошлись без закуски. А что тут закусывать: в пересчете на водку меньше ста граммов на человека. С закусью вообще не почувствуешь хмеля, а так хоть чуточку в голову ударит.

Угол сквера облюбовали не только выпивохи. Несколько раз компания шугала субъектов, вознамерившихся справить здесь малую нужду. В промежутках разливали по пластиковым стаканчикам напиток мрачного темно-бордового цвета, выпивали, курили и вели неспешные разговоры.

По семейному положению компания делилась поровну, двое были женатыми, а двое холостяками. Женатики то завидовали холостякам, то подтрунивали над ними. Любая свобода, как медаль, имеет две стороны. Возможность знакомиться с разными женщинами, заводить ни к чему не обязывающие романы компенсировалась неустроенным бытом, необходимостью готовки, стирки, уборки квартиры. Впрочем, один из холостяков хорошо устроился. Жил он вместе с родителями и подруг заводил, имеющих собственное жилье. Но человеку свойственно везде находить недостатки.

— А если я надумаю жениться? Где нам жить? Подселяться к отцу с матерью в двухкомнатную квартиру? Ипотеку с нашими зарплатами мне не потянуть, — сетовал мужчина, живший вместе с родителями.

— Ничего, Витек, — утешил его Шевцов. — Ты у нас парень видный, найдешь себе бабу с квартирой.

— Дачей и машиной, — добавил второй холостяк.

Последний из компании разлил остатки вина.

Мужчины оприходовали напиток, закурили и неспешно двинулись к выходу из сквера.

Шевцов успел проголодаться и, едва войдя в дом, спросил:

— Ужин готов?

Жена оценила состояние мужа и, поняв, что он только слегка выпил, решила не заострять на этом внимание.

— Готов, только, наверное, остыл.

— Нормально, я его горячим чаем запью, — нашелся Дмитрий.

Раздевшись и умыв руки, он сел за стол. Из открытой женой сковородки донесся аппетитный запах тушеного мяса.

— Ох, сейчас поедим, — Шевцов потянулся за хлебом и разочарованно спросил:

— Че за фигня?

— Где? — не поняла жена.

— Хлеб какой-то странный.

— Нормальный хлеб, я раньше всегда такой покупала. Или ты успел забыть?

— Все я помню, рано делать из меня склеротика. Просто мне хочется китайского хлеба.

— Хочется — перехочется.

— Тебе трудно было его купить?

— Да, трудно, представь себе. Сегодня к моему приходу весь китайский хлеб разобрали.

— Вот козлы! — бросил в сердцах Дмитрий. — Развелось пенсионеров. Когда нормальные люди работают, они раскупают все лучшее.

— Между прочим, твои родители тоже пенсионеры, — напомнила жена.

— Только далеко живут. Иначе я бы их озадачил. Маман каждый день ходит по магазинам, пусть бы и для единственного сыночка расстаралась.

— Зачем тебе?

— Неужели трудно понять? Я хочу нормального хлеба!

— Ошибаешься, дорогой! Это я купила нормальный хлеб, а ты хочешь ненормального.

— Я сейчас замерзну, — неожиданно сказал Дмитрий.

— Почему? — удивилась жена.

— Пургу гонишь, вот почему. Когда это китайский хлеб успел стать ненормальным?

— С самого начала. Возьми почитай, — супруга принесла мужу газету и указала на статью.

— Фигня какая-то! Сказочник, блин! Хаме Крестьянин Андерсен. Коварный хлебопек решил подсадить на страшное зелье свою страну, но ему погрозили пальчиком, тогда он перебрался к соседям и хочет превратить их в зомби. Не хватает только доброго молодца, который прискачет на богатырском коне и мечом-кладенцом отчикает супостату голову, — сказал Шевцов, прочитав статью Быстрова. — Мог и поинтереснее историю выдумать.

— Напрасно ты усмехаешься. В статье изложены страшные факты.

— Какие факты, где ты их здесь увидела? Сплошные домыслы, написанные журналюгой с жуткого бодуна.

Дмитрий и не подозревал, насколько был близок к истине.

— Не суди по себе! Подумай, в какое время мы живем. Каждый думает только о себе и норовит любыми способами заработать побольше денег. Ему плевать, если его продукция гробит здоровье людей, они же для него чужие. Хорошо, если попадаются такие журналисты, они предупреждают нас об опасности.

— Золотые слова, им бы еще правильное применение.

— В смысле? — не поняла жена.

— Да в том смысле, что наши бизнесмены готовы ради прибыли на любые, даже самые мерзкие поступки. Когда увидели, что китаец способен их всех разорить, решили окунуть его в дерьмо по самую маковку. И журналюга, готовый за бабки сочинить любую мерзость, тут же нашелся. У нас теперь мода такая: искать у других недостатки, вместо того чтобы нормально работать. Ведь никто не стал улучшать вкус своего хлеба, искать резервы для уменьшения себестоимости. Нет, не русское это дело! Зачем грузить себя лишней работой, если можно сгнобить конкурента. У нас же везде так. Вспомни президента, решившего прокатиться на отечественном автомобиле. Ему же долго и упорно выбирали лучший экземпляр, а он все равно сломался.