Долгая дорога домой - Сергей Беер

увидел перед собой миловидное личико молоденькой медсестры.

– И всё-таки я брежу, – чётко произнёс он и снова потерял сознание.

В ушах стоял гул, в голове звенело, и почему-то было жутко холодно. Караваев открыл глаза – прямо в них был направлен тусклый красный свет. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Тошнотворный запах смерти выворачивал всё его нутро, но голодный желудок был не в состоянии что-либо исторгнуть из себя.

– Маша, два по четыреста полковнику, не то больного потеряем!

⠀⠀ * * *

– Я жена полковника Караваева, мне позвонили и сказали, что он у вас здесь, – представилась Настя на КПП госпиталя. – Муж у меня тут в реанимации.

Рядовой связался с отделением, и вскоре к ней вышла молодая женщина в белом халате.

– Вы жена полковника Караваева?

– Да.

– Пойдёмте, я его лечащий врач майор Славина.

– Как он?

– Бредит. Сильно пострадали лёгкие, из-за нехватки кислорода пострадало сердце. До инфаркта, правда, не дошло, успели вовремя, но уходит… Мне нужно, чтобы вы заставили его бороться. Если он сам не подключится, мне его не вытащить.

– Вытащу. За тем и приехала!

Настя прошла в просторную одноместную палату. Прямо у окна стоял стол, а возле него единственный стул. По обе стороны кровати штативы для капельниц. Под кроватью утка. На кровати больной. Дыхание было ровным, хотя и тяжёлым, и это для Анастасии показалось хорошим знаком. Она потрогала его лоб, покрытый холодной испариной. Нормальная температура больного добавила ей уверенности. «Борется», – решила она. Настя выложила на стол всё, что принесла с собой. Случайный стук стеклянной банки о деревянную столешницу разбудил Караваева, и он открыл глаза.

– Настя, – тихо позвал Караваев, боясь спугнуть видение.

Анастасия обернулась и расплылась в улыбке.

– Как спалось, любимый? Кушать будешь?

– Да, я бы поел, только сил нет на это.

– Ишь ты, у такого бугая и сил нет. Ничего, я тебя покормлю. У меня трубочка для тебя есть и коктейль «а-ля бульон куриный».

Она быстро развернула полотенце, в которое дома укутала термоконтейнер с бульоном, открыла крышку и сунула в него пластиковую трубочку для коктейлей. Потом чуть-чуть приподняла его на подушке, и вскоре он уже наслаждался живительной влагой домашней пищи.

– Что у меня? – отдышавшись, спросил Павел Андреевич.

– Вообще-то я должна задать этот вопрос тебе. Обо что тебя так приложило, что началась двусторонняя пневмония.

– Так это на второй день было, во время атаки рвануло совсем рядом. Меня взрывной волной приподняло и обо что-то шмякнуло, и звук какой-то чмокающий был. Скал рядом не было, значит, либо танк, либо БТР.

– Врач спрашивает – ты жить хочешь?

– Сдурела баба, у нас же с тобой дочке два года, что ж я, по-твоему, так и не увижу, как дитё растёт, как в школу пойдёт, как первый раз влюбится?! Конечно, хочу!

– Тогда борись, слышишь! Зубами цепляйся за жизнь. В конце концов, у Бога проси, он тебе всегда отвечал на запросы.

На лице жены не дрогнул ни один мускул за время разговора, в то время как душа криком исходила в истерике, обливаясь кровавыми слезами.

– Сколько я уже здесь?

– Не знаю! Считай сам, сегодня пятое мая.

– Охренеть! Больше недели, как из боя вышли. Ладно, иди, тебе домой пора.

– Чего это ты меня домой гонишь? Не рад мне, что ли?

– Дочь…

– За Варвару не беспокойся, я её на бабушку оставила. Она и дедушка за ней приглядят. Варя, между прочим, вся в тебя. Яблоко от яблони…

– Ну, да – пока не пнёшь, не укатится, – улыбаясь, подзадорил Караваев. – Чего она там натворила?

– Велосипед у соседки отобрала и пока два круга по двору не сделала, не вернула.

– Разбойница…

– Безотцовщина!

– Да ладно, будет тебе.

– До командировки сколько раз дома не ночевал? Не помнишь? А она ведь тебя ждёт. Как бы ты ни крался – она всё равно проснётся и тебя встретит.

– Пить хочется.

– Я тебе святой воды принесла.

– Что, медик тоже поверила, что с одной таблетки парацетамола никто не вылечивался?

– Да, милый, на такое способен только ты. Выпить таблетку при температуре тридцать восемь, а потом всю ночь каждые полчаса делать по одному-два глотка святой воды и утром уйти на работу абсолютно здоровым. Теперь повтори для меня это чудо, пожалуйста.

– Так у меня вроде температуры нет.

– Это пока нет.

– Встать утром здоровым? Я постараюсь!

Анастасия протянула ему бутылку воды. Караваев сделал глоток, читая про себя молитву, трижды перекрестился.

У жены ожил сотовый. Чтобы не тревожить больного, она поднялась, хотела было выйти из палаты, но осталась. Звонила мать, но из трубки донёсся детский голос дочери:

– Ой! Папа, папочка, ты когда домой вернёшься? Выздоравливай скорее, я так соскучилась! – затараторила дочка.

…Кризис наступил ночью. Сначала Караваева горячей волной накрыла высокая температура, он задыхался.

«Господи, неужто срок подоспел, а жаль. Нет, я не ропщу, Ты только дай какой знак, я со своими прощусь, что ли, на дочь погляжу», – подумал Караваев во сне и мысленно перекрестился.

«Господи, отпусти мне грехи,

Если время пришло.

Если нужен я здесь,

Дай пожить мне ещё…»

А после начал читать всё так же во сне молитву: «Отче наш, иже еси на небеси…»

Духота отошла. Дышать стало легче. Температура резко спала, он проснулся от чувства холода. Открыв глаза, понял, что весь мокрый. Простыня под ним, одеяло и подушка были насквозь сырыми, как и бельё. Караваев с трудом сел в кровати и вдруг подумал: «Не хватало мне ещё простыть ко всему прочему», – и, заметив спящую на стуле рядом с кроватью жену, попытался подняться на ноги. Под тяжестью его веса ноги задрожали, и он медленно бесшумно сполз на пол. Дотянувшись до жены рукой, Караваев слегка тронул её за ногу и позвал:

– Настя.

Анастасия открыла глаза и ахнула: мужа на кровати не было. Она кинулась к выключателю и зажгла свет. Караваев лежал на полу. Она с трудом усадила его на стул, сняла всё постельное и куда-то унесла его. В палату она вернулась уже с чистым комплектом постельного белья, новой подушкой и одеялом. Затем переодела мужа в сухое бельё и уложила обратно в кровать. Теперь она уже не сомкнула глаз до утра, а муж вновь заснул, и дыхание его было чистым и ровным.

Наутро Караваев вновь поел бульона, но теперь уже с хлебом, а на ужин запросил чего-нибудь более существенного. Анастасия послушно кивнула головой и уехала домой готовить. Ещё через два дня Караваев поднялся с кровати и, дойдя до туалетной комнаты, сбрил бороду. Всё, кризис миновал, он пошёл на поправку.

Глава 7

Вальяжный тон майора Молчанова, назначенного вместо него на руководство операцией по ликвидации подпольной террористической сети, сильно возмутил Караваева, когда тот по телефону в приказном тоне попросил полковника зайти к нему в кабинет.

Полковник вошёл в свой бывший кабинет стремительной походкой и жёстко уставился в глаза майора. Молчанов, как и многие, взгляда не выдержал – отвёл глаза в сторону.

– Паша, тебя Бородин ищет, – вкрадчиво начал Молчанов. – Очень жаждет с тобой повидаться.

– Зачем, не подскажешь? Я ведь с криминалом дел не имею. Не мой конёк.

– Если мне память не изменяет, вы когда-то служили вместе срочную. Воевали. Неужто с однополчанином встретиться не хотите.

– В девяностых Бородин стал наёмным убийцей. А дороги наши разошлись намного раньше. Доложите-ка, майор, от кого такая информация. Кто вам сказал, что он ищет меня?

– Он ищет Павла Алексеевича Караваева, которого опознал в двадцатисекундном новостном ролике по взрыву в метро Санкт-Петербурга. Проинформировал органы, что товарищ Караваев пропал без вести в конце 1985 года и приговорён к расстрелу Верховным Судом СССР за измену Родине.

– Ну, так вот, сами видите, он ищет не меня. Я-то здесь при чём?

– А при том, что я вашу встречу уже