Оzеро - Евгений Васильевич Петров

правда.

– Да нет, Любаш, всё в порядке, – ответил он, пытаясь отвлечься от боли в пояснице. – Ты сама понимаешь, что встречаться всегда веселее, чем расставаться.

– Знаешь…, я должна тебе сказать… – Она на минуту задумалась и продолжила: – У меня ведь были мужчины, ты должен понимать…

– Люба, о чём ты говоришь? – сказал Егор, пытаясь успокоить её волнение. – Я живу не первый десяток…

– Погоди…, не перебивай, – попросила она. – Я очень избирательна и требовательна к мужчинам, поэтому у меня их было совсем не много, не так, как, наверное, у тебя…

– Да уж, пожалуй, – улыбнулся Егор. – Хотя, должен тебя огорчить – мужчин у меня не было вообще, – пошутил он.

– Вот-вот, я в людях разбираюсь немного, можешь поверить, – продолжала она, пропустив его шутку мимо ушей. – Так вот… Они были, исчезали, снова появлялись, те же самые, ты не подумай. Но я привыкла жить самостоятельно, ни от кого независимо. И мне это нравится, понимаешь, Егор? – Он посерьёзнел, внимательно слушал её и молчал. – Ты, и правда, не похож ни на одного из прошлых моих мужчин, и я с тобой испытываю совсем новые, необычные ощущения. Но ты должен понять, что, может быть, я не та женщина, которую ты ищешь…

– Люба, да никого я не ищу, я нашёл уже, – сказал Егор, но Люба снова прервала его:

– Погоди, дослушай меня. – Она говорила медленно, будто давая время вникнуть в суть её слов. – Если тебе нужна хозяйка, которая ухаживала бы за тобой, была всегда рядом, готовила бы борщи, то… Понимаешь, Егор… Я была замужем, почти десять лет… Я столько натерпелась всего за эти годы, что сейчас под страхом смерти замуж не пойду. – Егор почувствовал, что жизненный тонус его мгновенно сник и находится в катастрофическом состоянии, но продолжал слушать. – Если ты не согласен на такие отношения, нам лучше сразу расстаться. Переболеть и забыть.

Он, с болью в глазах, посмотрел на неё и медленно покачал головой:

– Нет…

– А если ты способен поддерживать такие отношения, то мы будем встречаться…

– Ты этого хочешь?

– Да, я хочу, – ответила Люба. – Но ты должен быть готов к тому, что у меня практически всё время отнимает работа. А летом я три месяца в лагере и встретиться нам едва ли удастся.

– Ничего, Любаш, – вздохнув, сказал поникшим голосом Егор. – Я много чего пережил, переживу и эти разлуки. Мне важно знать только одно…

– Жду ли я тебя? – перебила его Люба. – Егор, не думай ни о чём плохом. Можешь быть уверен, что я жду тебя. Поверь – я себя уважаю.

Егор взял её руку и осторожно прикоснулся к ней губами.

Домой он ехал, переживая двоякие чувства. С одной стороны, он испытывал прилив огромного счастья, оттого, что у него – теперь смело можно об этом сказать – есть такая необыкновенная женщина. Её откровенность, честность и решительность вызвали в нём такую бурю восторга, что он был готов на любые муки, лишения и ожидания ради того, чтобы снова заключить её в объятия, разговаривать с ней, петь ей песни и просто – быть рядом с ней.

Но была и другая сторона. Он, так или иначе, тяготился своим одиночеством, своей неустроенностью, при возможностях, которые у него были. И чтобы жить полноценной, полнокровной жизнью, он мечтал о том, чтобы у него была женщина, которая будет рядом в любое время дня и ночи. Это противоречие и терзало его так, что он не чувствовал колющей боли в пояснице, а всё думал и думал, приходя к окончательному решению.

«Нет уж, друзья мои… Просто – «устраивать» свою жизнь Субботин никогда не будет, тут уж фиг вам, как говорится. Ради бытовых удобств, ради спокойствия и стабильности я никогда не стану сходиться с человеком, если нет любви… Особенно теперь, после того, что я ощутил, что понял и пережил за то время, какое мы общаемся с Любой. Даже, если она и убегает ночью… На всё своё время… А семья ради семьи? Нет уж, дудки. Пусть будет так: километры, сутки, часы, ожидания, расставания… Но, я знаю, что всё это я переживаю ради любимой женщины, а не ради постели или чего-то ещё. Что будет дальше – одному богу известно, но мне понятно теперь одно: искать любимую женщину надо не для того, чтобы создать семью, а потом бегать на сторону в поисках нереализованной страсти. Любовь – какая бы она ни была, – она остаётся любовью. Будет любовь между мужем и женой – здорово. Будет любовь между мужчиной и женщиной – тоже здорово. А потому, надо принимать её такой, какой тебя бог наградил…»

В размышлениях Субботин и не заметил, как въехал в посёлок с придорожным кафе. «Надо размять спину немного» – подумал он, сворачивая с трассы. Припарковавшись, он, сморщившись от боли, вылез из машины, закрыл её и направился в обход кафе к туалету, стоявшему в стороне. Боковым зрением он заметил, что из кафе вышли несколько человек, но не обратил на них внимания.

Выйдя из туалета, он нос к носу столкнулся с тремя парнями, среди которых Егор признал старого знакомого по кличке «Сивый».

– Ну что, мужик, пописал? – спросил его, осклабившись, Сивый. – Больше ничего не хочешь сделать?

Парни захохотали.

– О-о, знакомые всё лица, – безразлично ответил Егор: спина давала о себе знать. – Мужики, шли бы вы куда подальше, не до вас мне сейчас, ей-богу.

– Смотри, Сивый, он и правда борзый! – сказал невысокий крепыш лет двадцати восьми. – Ты чё, дядя, понтуешься, или как?

– Понтуются недомерки, вроде тебя, – сказал Егор, понимая, что будет «фильма». – Ищите себе таких же и развлекайтесь, если делать нечего.

Он пошёл прямо на них, парни расступились, но, едва он прошёл между ними, как почувствовал глухой сильный удар по затылку. Егора толкнуло вперёд, спина снова прострелила, и он упал. С двух сторон на него посыпались удары ногами.

– Держи, сука борзая! – орал кто-то из парней.

Егор закрыл лицо руками, пинки приходились в лоб, отчего из глаз во все стороны, казалось, сыпались снопы искр. Он попытался встать, но следующий удар по голове выбил из него не только желание подняться, но и сознание – он отключился.

Когда он пришёл в себя, парней уже не было. Голова гудела, как телеграфный столб, сильно болело правое плечо. Он сел на землю, осмотрелся: вокруг валялись осколки разбитой бутылки. Он потрогал затылок и ощутил запёкшуюся кровь в волосах и на шее. Потрогав карманы куртки, Егор облегчённо вздохнул: ключи, портмоне и права были на месте,