Эпохи холст – багряной кистью - Александр Владимирович Плетнёв

«Ицукусима») покинул японский отряд, судя по курсовой линии, возвращаясь куда-то туда… к Артуру.

Посовещавшись, в штабе Матусевича выдвинули единственную версию, почему:

– Катаока там или не Катаока командует, – перед контр-адмиралом лежал справочник Джейн, – но если они решили прорваться к ушедшему вперёд Того, самый тихоходный у них «Ицукусима» будет, несомненно, сдерживать. Могу ещё допустить, что это посыльный за миноносцами, чтобы те могли настигнуть нас в следующую ночь.

Да только успеют ли?

О том, чтобы бросить «Новик» вдогонку за одиночкой, никто и не заикнулся – предприятие сомнительное и долгое.

* * *

Как такового крейсерского боя на виду эскадры не получилось – едва японцы узрели, что к ним устремились две дымящие точки, быстро вырастающие до вполне обоснованных силуэтов, они немедленно рванули на вест. Тем не менее не отказываясь от желания догнать броненосный отряд своего главнокомандующего. Поэтому встреча (самое малое на пределе дальнобойности шестидюймовок) должна была произойти. А там уж вопрос терпения и упрямства оппонентов.

Вскоре японцы скрылись за горизонт. Последними их наблюдали с «вороньих гнёзд». Стали пропадать и «Аскольд» с «Палладой», пока ещё помечая себя извечным демаскирующим фактором угольных топок – дымом.

На кораблях эскадры отбили очередные склянки.

Уже давно тянуло запахами с камбузов, приятно раздражая оголодавшие организмы, призывая к обеду.

На всех судах понемногу поправили дело с дымоходами – теперича у ответственных старших механиков малость перестала «болеть голова» сумасшедшим расходом угля. Повышенно, но терпимо!

Временно командующий эскадрой Матусевич продолжал нервически поглядывать в сторону, где скрылись с глаз крейсера, однако его пристойно успокаивали:

– Рейценштейн пусть и злой до драки, но глупостей не натворит. Сказано «не увлекаться», так и будет.

Адмиральскую столовую, после того как там по чрезвычайной необходимости были размещены раненые, очистили и наскоро привели в порядок. Однако контр-адмирал приказал всем свободным офицерам на столование собраться в кают-компании.

Время обеденное.

Крейсерами…

Они практически вышли им на траверз – той далёкой кильватерной цепочке кораблей, что уже легко можно было посчитать… каждый отдельный силуэт. И не было сомнений – это все шесть вражеских броненосцев эскадры Витгефта, что покинули Рёдзюн… или Порт-Артур, как его назвали англичане и именуют враги.

Резвый дозорный крейсер-скаут противника угрозы не представлял… легко отогнанный – висел на раковине, доступный по дальности для шестидюймовых орудий, но практически невозможный как мишень. «Концевой» в кильватере «Акицусима» периодически кидал по нему снаряды, да и только – снаряды беспокоящие, но совершенно бесполезные.

Зато увидев два крейсера, идущие на пересечку с весьма решительными намерениями, Масамичи Того понял, что «от этих просто так не отвяжешься». Принимать равный бой контр-адмирал не собирался (не ту задачу он себе поставил), однако гайдзины сами дали шанс немного их потрепать!

Некогда пятитрубный крейсер («Аскольд» – услужливо подсказал старший офицер) заметно вырвался вперёд – и этим можно было воспользоваться, разыграв короткий бой «три против одного»!

Лёгкий «Новик», что следовал как рыба-прилипала на безопасном расстоянии, Масамичи в расчёт почему-то не брал.

* * *

Подняв на стеньгах боевые флаги, «Аскольд» быстро сокращал дистанцию, разрезая встречную волну, нагоняя противника под острым курсовым углом.

При виде подкреплений приободрился «Новик».

Вот только «Паллада» отставала.

– Наша «богиня отечественного производства» едва ли выдаст ход, сравнимый с неприятельским, – без каких-либо эмоций констатировал командир «Аскольда» капитан 1-го ранга Грамматчиков и как бы промежду прочим заметил: – Уже можно бить пристрелочным.

Рейценштейн, не отрываясь от зрительной трубы, кивнул.

Носовое орудие тотчас бахнуло – расчёты ждали лишь отмашки! И следом же, получив поправку по целику, второй выстрел.

Удовлетворившись близко лёгшим всплеском, Грамматчиков разрешил стрельбу на поражение:

– Носовому плутонгу – огонь!

«Аскольд» ударил в семь стволов! Пороховой дым быстро сносило назад, развеивая к полуюту.

Старший артиллерист отдавал команды непосредственно с мостика… в рупор, громко голосом, раздувая ноздри на ветру, будто бы упиваясь рокотом выстрелов, солёными брызгами, но конечно, лучшим обзором, чем из боевой рубки.

* * *

Масамичи специально приказал подпустить зарвавшийся русский крейсер ближе, на дистанцию уверенного огня, пока не открывая огонь.

Японские корабли растянулись уступом… безответно, терпеливо выжидая, не обращая внимания на всплески, что стали падать совсем рядом.

Вот уже на крайнем «Акицусиме» – клоком дым, подбросило шлюпочные обломки, лизнуло огнём, забегали фигурки, полетели за борт остатки пылающего дерева.

Первое же попадание, как пинок! На мостике флагманского «Идзуми» каркает короткая команда. Стеньги выбрасывают флажный приказ.

Три «японца» все вдруг довернули на четыре румба влево, открывая для себя углы бортовых батарей и даже носовых, выплёвывая заготовленное.

В тот же момент самоуверенный Масамичи Того понимает, что немного недодумал!

Довернув, его корабли стали бортами к волне – на крупной зыби крейсера давали размахи до шести градусов на каждую сторону, сбивая наводку, крайне затрудняя ведение прицельного огня.

Море вокруг «Аскольда» заплясало, однако снаряды неопасно ложились широким разлётом.

Крейсер, забрасываясь пеной из-под форштевня до самого мостика, неуязвимо летел на противника. В отличие от япошек, идущий на волну, он имел более устойчивую платформу для стрельбы, что немедленно сказалось!

Взлетели ошмётки на юте «Сумы», разметав расчёт кормового орудия – ствол перекосило в сторону, понуро ткнув в палубу. Ещё раз отметили «Акицусиму»… всполохом скупым, но радующим глаз!

А ещё кусал исподтишка с кормовых углов «Новик». Имея превосходство в скоростных характеристиках, лёгкий крейсер менял углы на зигзаге, подключая артиллерию то одного, то другого борта.

Теперь там, на мостике «Идзуми», узкоглазому контр-адмиралу наверняка пришлось обращать внимание на этот рьяный крейсер-недомерок.

– Сорок… тридцать пять… тридцать… – диктовали с дальномера кабельтовы до противника.

Дистанция сокращалась, закономерно стали попадать и японцы. Вспух ответный взрыв на баке головного русского.

Окатило водой, посыпалось, забарабанило железом по железу – «Новик» в очередной раз вильнул, выскользнул из-под накрытий.

Снова в «Аскольд» – сразу два подряд встряло в полубак! Полыхнуло гарью, осколки стеганули по надстройке, что-то вжикнуло, влетев в рубку, к счастью, никого не задев.

– Пристрелялись! – Рейценштейн покрепче нахлобучил фуражку… Борода всклокочена, глаза бешеные, горят!

– Да при чём тут пристрелялись! В три борта бьют… по нам концентрируют, вот и прилетает, Грамматчиков косился на контр-адмирала, надеясь, что тот прикажет сбавить ход, дабы подтянулась и «Паллада».

Крейсер по-прежнему бил залпами носового плутонга, вздрагивая от собственных выстрелов, вздрагивая от попаданий.

– Двадцать кабельтовых! – огласили с дальномера.

– Несём большие потери, Николай Карлович, – не выдержал каперанг, тем не менее стараясь быть как можно спокойнее, – не дай бог, хода крейсерского лишимся!

Рейценштейн игнорировал.

Как будто вещественным напоминанием где-то над головой жахнуло, в визирной щели мелькнула часть такелажа, проносясь