Лабиринт №7 - Сергей Васильцев

все. Труд на пользу…

– Сделаем! – сказал Сергей и вышел из кабинета.

– Не сомневаюсь! – подтвердил начальник сквозь

Жизнь входила в привычную колею. Потянулись рабочие склоки, дорожные пробки, страницы романов, подборки новостей, серая погода – жизнь без будущего. Будни.

В среду позвонила Анна.

– Ты специально это делаешь? – закономерный вопрос. И ответы типа «забыл» здесь не котировались.

– Как ты догадалась? – брякнул Сергей. Она повесила трубку.

– Зачем я так с ней? – продолжал он разговаривать, бродя с трубкой по комнате. Взял с тумбочки и повертел амулет. Тот выскользнул из рук и вошел в паркетину в паре миллиметров от большого пальца. Сергей машинально дернул ногой, поскользнулся и упал, шмякнувшись об пол затылком… Темнота опустилась…

По лестнице его подъезда поднимались люди. Трое. Двигались крадучись. Пролет за пролетом. Остановились. Осмотрелись. Блеклые стены. Окно с низкой решеткой. Ступени. Перила. Мусоропровод. Лыжная палка. Пустая пивная банка «Балтика №7». Кот мяукнул и рванул к верхним этажам. Дверь. Его дверь. Один из вошедших отошел к стене. Разбежался. Замок глухо ухнул. Еще раз. Еще. Скоба отлетела. Вошли. Коридор. Комната. И тут – вот он. Сергей. Лежит на полу. Пластом. Дышит.

Они схватили его. Подняли. Водой в лицо. Увидели, что ожил, захлопал глазами. Завернули руки. Ногой под дых. Больно. Очень больно. Очнулся. Искры из глаз. Еще удар. Еще. Он поплыл. Начал глотать воздух. Напрасно. Дыхание кончилось. Только спазмы и слезы.

– Хватит, – сказал самый грузный и снова плеснул в лицо жертве воду из банки. Холодно и мокро. Но можно дышать.

– Ну говори. Нет? – снова удар под дых. Сергей застонал. Понял, что задохнется. Еще удар. И все. ПАНИКА.

– Говори, – повторил грузный. Замахнулся, но не ударил. – Отдай амулет по-хорошему. Он тебе не принадлежит.

– Так вот же он. Вот! – застонал было Сергей. «Из паркета торчит». – Попытался сказать и не смог. Челюсти свело, словно зашиты. «Вот же». – Скорчилось в гримасе лицо. Из горла только клекот. «Отчего они его не видят?»

– Будешь верещать – добью. Обыщите квартиру. – Грузный в недоумении к своим. – Как ничего? – Сергей потерял счет времени. Боль сжалась в комок и ушла в затылок.

– Ладно, уходим… – слова проступают как сквозь целлофан. – А с этим что?

– Пусть его. Сначала амулет. Уходим! – голос старшего. И тишина.

Сергей расслабился. Потерял сознание снова.

Открыв глаза, он обнаружил потолок с люстрой чешского хрусталя. Повернул голову и зажмурился от резкой боли в затылке. Снова открыл глаза и увидел разбитую банку и лужу воды. В ней аквариумной рыбкой трепетала вставная челюсть. Рядом из пола торчал амулет. Чуть дальше громоздилась кровать. Возле ее ножек обрисовывались скопления пыли, старые шлепанцы, авторучка, ссохшийся как мумия огрызок яблока и совсем уже возле стенки листок бумаги формата А4.

– Вот и пропажа нашлась! – обрадовался Сергей. Закряхтел. Поднялся и выудил находку из-под кровати. «Федот, да не тот», – отпечаталось в мозгах. Письмо, действительно, было другим – коротенькое, распечатанное на бумаге с желтоватым оттенком.

«Здравствуй, Сережа.

Перечитала твои последние строчки, и, кажется, я что-то не то написала, и, сама того не желая, скомкала ощущение наших встреч. Ничем не хотела тебя обидеть, обескуражить или надавить (именно последнее мне больше всего не нравится).

Сергей, послушай, мне от тебя ничего не надо. Мой материальный статус не из худших, а на большее я смогу заработать сама, если захочу. Мне есть с кем общаться. И это достойные люди. И с ними не скучно. Да и для плотских утех в городе Е. выбор в наличии. И даже можно совместить. Дело не в этом. Просто я верю, что жить и любить надо только с полуслова и полу-взгляда, верю в общение на кончиках пальцев. Только не всем это дано, к сожалению, и, вероятно, мне тоже. Хотя меньшее просто уже не нужно. И мне кажется, что ты меня понимаешь. Поэтому веду себя как есть. И если что-то не так, не молчи.

И еще хотела сказать: когда я одно время пыталась импровизировать на тему "люблю – шучу" – это была просто защита от внешнего вмешательства. Ты – осторожный, а я еще больше. Моя колкость (тоже защита) при общении с тобой постепенно улетучивается, и мне это нравится.

Пока.

Не печалься.

Один раз только видела твои печальные глаза, а расцеловать их, чтобы улыбнулись, тогда не догадалась.

Прости.

Твоя М.».

Письмо было подписано «М» – Машенька. Может быть: «Да». Но скорее всего: «Нет». И стиль, и дух изложения был совсем не тот, что в предыдущих посланиях. Или последующих… Но, может быть, все-таки «Да»?

– А не кажется ли тебе, друг мой, – выговорил он наконец. – Что ты совсем уже съехал от этих своих фантазий? – почесал затылок и обнаружил там шишку величиной со сливу. Поморщился. Подошел к зеркалу, покряхтел и начал набирать телефонный номер.

– Аня, – заторопился Сергей, как только прервались длинные гудки. – Я тут думал…

– Как индюк? – хихикнула трубка.

– Как целый выводок.

– Вот почему так долго. Вы договориться между собой не могли? А я уж тут чуть было снова звонить не начала.

– Как?

– Вероломно.

– Не дождался.

– Ты о чем?

– Ну, видишь, первым успел.

– И ставишь это себе в заслугу?

– Ставлю на заметку.

– Хорошо. Когда я тебя увижу?

– Если в субботу?

– Долго.

– Давай завтра.

– Ладно – в субботу.

– Я думал, ты соскучилась.

– Ну вот еще! Хотя знаешь… До субботы.

– Повинуюсь… – согласился Сергей.

– К полудню, – уточнила она. – Записывай адрес… – продиктовала. – Записал? Жду! – и повесила трубку.

Не прошло и трех минут, как телефон зазвонил снова. Сергей, придерживая на затылке полотенце со льдом, решил, что на сегодня с него хватит. Но аппарат звонил и звонил. Досчитав до 12 раз, парень не выдержал и снял трубку.

– Это снова я, – услышал он голос Анны. – У меня 2 года назад мать умерла. Будешь у нас – не касайся этой темы. Отец до сих пор переживает. Кстати, а ты не хочешь узнать, как я получила твой номер? Ну, пока… – нежно шепнула она, отключилась.

Абонент послушал гудки, положил трубку и вытащил кабель из розетки. Засунул письмо под подушку и лег спать.

В оставшуюся часть недели Сергей разгребал дела и заново приспосабливался к коллективу. Присмотрелся, между прочим, к Настеньке. Она была из тех субтильных девиц, о которых говорят: «В ней больше гонору, чем мяса». Проворная такая штучка.

Девушка оказалась активной и общительной. Но с Сергеем держалась подчеркнуто корректно и независимо. Впрочем, он не особенно задумывался над этим – проблем и без