Право на возвращение - Леон де Винтер

Иногда ему попадались стайки мальчишек, которые выкрикивали вслед насмешки и ругательства, но не мешали ему: какой смысл ставить этому психу подножку, если даже споткнется — спереть у него нечего.

Был солнечный апрельский полдень, чудесно было бежать вдоль улицы, чувствуя себя чистым и сытым. Полчаса назад он открыл пакет с едой: четыре бутерброда с сыром и салатом, яблоко и баночка йогурта — и почувствовал себя непобедимым. Сегодня это может случиться, безошибочно точная дата и время — по утрам он обычно был особенно внимателен в восемь часов и две минуты, восемь часов и восемь минут и так далее, днем выбирал два часа и две минуты, два часа и восемь минут, но теперь время было совсем точным, и он летел вдоль улицы, выкрикивая:

— Иннеб!

После каждого выкрика он должен был пробежать двадцать восемь шагов, прежде чем снова крикнуть:

— Иннеб!

Брам упорно продолжал свое дело, пробегая меж домами, которые были выбраны для поисков. Здесь, в Уоттсе, домики едва не разваливались, садиков не было вовсе, калитки отломаны, а у дороги торчали остовы автомобилей, раскуроченные холодильники и стиральные машины. В канавах валялись бутылки, рекламные брошюрки, сор, никогда не видавший мусорного ящика. Он приближался к 828-му дому на 82-й улице, когда с ним поравнялся автомобиль. Это продолжалось всего минуту, он остановился, но не обратил на машину внимания, потому что был целиком погружен в работу.

Новенький белый «кадиллак», дорогой и в этом районе особенно престижный. Хозяин, скорее всего, главарь банды, наркобарон, криминальная личность, желающая продемонстрировать «шестеркам» свое богатство и бесстрашие. Брам однажды читал, что они могут застрелить прохожего — просто для смеха, словно идет сафари, охота на крупного дикого зверя. Но, точно зная, какое курьезное впечатление он производит на окружающих, Брам не мог себе представить, чтобы им доставило удовольствие прикончить городского сумасшедшего.

Затемненные стекла скрывали сидевших в машине. Брам на бегу несколько раз покосился в ее сторону — и сбился со счета шагов. Он замедлил бег, потом остановился. «Кадиллак» последней модели, самый большой из всех когда-либо созданных «кадиллаков». Да еще и гибрид,[36] использующий старые виды топлива, — Брам слышал комментарии специалистов несколько месяцев назад, когда эту модель впервые показали во время шоу в Детройте.

Автомобиль проехал мимо, значит, внимание пассажиров отвлеклось от прохожего.

Он снова крикнул:

— Иннеб!

Никакой реакции — он двинулся было дальше, но увидел, что «кадиллак» проехал не больше тридцати метров и остановился.

Задние двери распахнулись, из машины вышли трое. Средний, в костюме, — тот самый солидный бизнесмен, который пытался вернуть ему банковскую карточку. Остальные двое, атлетически сложенные, молодые, в спортивных башмаках и свободной одежде, позволяющей легко и быстро двигаться. Полиция. ФБР. Пришли его арестовать.

Брам мгновенно повернулся и побежал прочь. Он понятия не имел, что происходит позади, и не оглядывался, чтобы не потерять ни секунды преимущества; у него был единственный выход: свернуть на полной скорости в поперечную улицу и, может быть, — нырнуть в чей-то двор и поискать там укрытия.

Но тут он выронил тетрадку.

Она выскользнула из руки, отлетела в сторону, упала и раскрылась. И ему пришлось вернуться за тем единственным, что еще привязывало его к жизни: за методом, следуя которому он сможет найти Бенни.

Брам повернул назад, и двое парней, мчавшихся за ним, схватили его, едва он нагнулся, чтобы спасти тетрадь.

— Профессор, — сказал один, — профессор, не бойтесь, мы не причиним вам вреда.

Они выглядели более усталыми, чем он, что и неудивительно. Выполняя свою миссию, Брам сделался одним из лучших бегунов на длинные дистанции в этой стране. Он прижал тетрадь к груди, ожидая противодействия со стороны парней, но те спокойно стояли рядом, пока не подошел, мягко ступая по тротуару, их хозяин — дорогие башмаки, костюм, белоснежная рубашка с расстегнутым воротом; запонки сверкают на солнце.

Тетрадка немного помялась, но Брам с облегчением убедился, что все листы на месте. Он разгладил ее и посмотрел на стоявшего перед ним человека.

— Профессор Маннхайм, — начал тот, протягивая Браму руку. — Вы меня помните? Я — Стивен Прессер.

Брам внимательно глядел на Прессера, пытаясь понять, чего ждать от него на этот раз, потом сказал:

— Та банковская карточка — она не моя.

— Как раз благодаря карточке я вас и разыскал. Вы утверждаете, что она не ваша, но я хотел бы еще раз попытаться отблагодарить вас за то, что вы для меня сделали.

— Я ничего не делал.

— У меня есть копии записей, сделанных камерами банка. Вне всякого сомнения, это вы. Вы можете гордиться своим поступком.

— Мне нечем гордиться, я ничего не сделал.

— Могу ли я чем-то помочь вам?

— У меня много работы, оставьте меня в покое.

— Могу ли я помочь в вашей работе?

— Нет.

— Я сделал больше денег, чем смогу потратить за всю свою жизнь. Я буду рад помочь вам, если вы скажете, чем.

— Ничем. Я спешу, у меня работа не сделана.

Брам хотел обойти этого Прессера, но тот взял его за плечо своей стальной рукой — не больно, но так крепко, что Брам даже не попытался вырваться.

— Подарите мне полчаса своего времени, — сказал Прессер, — всего полчаса. Может быть, мне удастся чем-то помочь вам. Если вам не понравится то, что я предлагаю, вы сможете уйти.

4

Такого шикарного автомобиля Брам никогда не видел. Внутри — шесть серых кожаных кресел; два впереди, а те четыре, что сзади, поставлены лицом друг к другу. Брам уселся спиной к Прессеровым бодигардам, занявшим передние места, и погладил кожаные подлокотники своего кресла, наслаждаясь чудесным запахом, какой бывает только внутри совершенно новой машины, и размышляя о том, верный ли выбор он сделал. Этот день оказался необычайно важным, Брам чувствовал это с утра, проснувшись после ночи, не принесшей, к его изумлению, ни одного сновидения. А он позволяет себе тратить драгоценные минуты, слушая соблазнительные речи этого типа. Неужели ему не хватит сил, чтобы продолжать поиски? Он может добиться успеха, только если будет предъявлять к себе высочайшие требования, полностью отдастся делу, не будет о себе заботиться; а он позволил кому-то прервать свой путь, завлечь себя в мягкое кресло автомобиля, где тихонько посвистывающий кондиционер гоняет прохладный воздух. Это не должно занять слишком много времени. Но собьет его с толку, ослабит — и совершенно ясно, кто от этого пострадает.

Автомобиль тронулся с места. Почувствовать его движение было почти невозможно — даже на разбитых дорогах Уоттса.

— У меня совсем нет времени, — напомнил Брам.

— Это не продлится долго, — отозвался Прессер. Он откинул верхнюю часть широкой консоли между двумя креслами. Там оказался маленький холодильник. — Могу я предложить вам выпить чего-нибудь?

— Воды.

Прессер протянул ему бутылочку минералки. Брам поднял ее повыше, чтобы проверить, не повреждено ли кольцо, запирающее крышечку. Потом исследовал саму крышечку на предмет наличия проколов: мало ли как мог неизвестный наркотик попасть внутрь. Но ничего подозрительного не разглядел.

Он чувствовал, что Прессер изумленно смотрит на него. Но Брама совершенно не интересовало, что этот тип думает о его подозрениях, он открутил крышечку и глотнул воды. День был жаркий. Потом спросил:

— Куда вы меня везете?

— Ко мне в контору. В Санта-Монику.

— Пятая улица, — отметил Брам.

— Если хотите, сможете там переодеться. Я позволил себе кое-что купить для вас. Ничего особенного. Я подумал, что вы… что вам, может быть, захочется переодеться во что-то другое.

— Мне ничего не нужно.

Он вспомнил фильм — или это была книга? — в которой беглец получает в подарок куртку, посылающую сигналы о его местонахождении: в ее шов, оказывается, был вмонтирован передатчик. Интересно, слыхал ли об этом Прессер?

— Я поддерживаю Израиль, — сказал между тем Прессер.

Что он хочет этим сказать? Неужели они знают, что он — гражданин Израиля?

— Я жертвую ежегодно очень серьезную сумму, — продолжал Прессер, — на некоторые проекты.

Брам был уверен, что теперь, когда Балин стал министром иностранных дел, в Израиле наконец наступит процветание.

— Чем вы занимаетесь? Я хочу сказать, кто вы по профессии?

— Недвижимостью. Я покупаю дома или сам строю. Тот дом, где расположена моя контора, тоже принадлежит мне.

— У вас есть дети?

— Трое — дочь, которую вы уже видели, и два сына. Пробовал жениться, даже два раза, но решил больше не экспериментировать. Мой темперамент не выдерживает такого испытания.