Измена мужа. После (СИ) - Наварская Тая

– Ты сводишь меня с ума, – шипит Влад, вжимаясь своим лбом в мой.

Дышит тяжело и рвано. Впрочем, как и я.

Грудная клетка вибрирует, но я не могу понять, чье именно сердце срывается с петель – мое или его?

А, может, оба одновременно?

– Прости, – тихонько пищу я. – Это не специально.

Я знаю, что он меня хочет, и испытываю какое-то восторженное удовлетворение. Самооценка, втоптанная в грязь Диминой изменой и добитая долгим одиночеством, потихоньку поднимается с колен. Расправляет плечи и делает глубокий вдох.

Влад хочет меня, а значит, я все еще красива. Все еще сексуальна и привлекательна.

Вероятно, кому-то это осознание покажется мелочью, но для меня оно значит много, чертовски много. Я словно заново распускаю крылья и учусь летать. Когда-то давно я это умела, но потом меня ранили. Не смертельно, но значительно.

А сейчас я исцеляюсь и снова делаю шаг в бездну.

Остается лишь надеяться, что в этот раз я не разобьюсь и мне не придется снова собирать себя по кусочкам.

Глава 33

Весь следующий день порхаю на работе, как бабочка. Настроение радужное, весенние, хоть за окном и грустит осень. Но ни проливной дождь, ни ураганный ветер, ни даже недовольное бурчание Критичной, которая наведывается ко мне в кабинет чуть ли не дважды в час, не способны убавить мой оптимизм.

Впервые за долгое время я абсолютно счастлива. А все потому, что вчерашние свидание с Владиславом прошло просто на ура. Оно было идеальным! Без преувеличений!

Совместная стряпня, веселые разговоры, страстные поцелуи на заднем сидении такси – говоря по правде, я думала, в моем возрасте так уже не бывает. Ну, в том смысле, что буйство эмоций – характерная черта юности, а зрелость славится рациональностью и прагматичность.

Однако вчера информация о возрасте и социальном статусе напрочь вылетела у меня из головы. Я была молодой девчонкой. Влюбленной и беззаботной. Целовалась с классным мужчиной, смеялась во весь голос, чувствовала себя желанной и дерзкой.

Как, оказывается, мне этого не хватало… Только сейчас в полной мере понимаю.

Печально, но, взрослея, люди безжалостно подавляют в себе детскую сущность. Перестают дурачиться и мечтать. Забывают радоваться мелочам и возводят в культ, в сущности, совершенно неважные вещи.

Какая разница, сколько денег на твоем банковском счету, если настоящая жизнь проходит мимо? Кому какое дело, сколько машин ты купил и сколько партнеров поменял, если в конечном итоге нас всех ждет один финал?

Мы приходим в этот мир ни с чем. И уходим тоже с пустыми руками. Поэтому в промежутке между началом и концом нужно постараться взять от жизни по максимуму.

Прежде я не задумывалась об этом всерьез. Как-то не до философии было. Но после свидания с Рокотовым внутри меня что-то перемкнуло. Будто шестое чувство просунулось. Или третий глаз открылся. Сейчас я, конечно, утрирую, но факт остается фактом: всего один душевный вечер в компании Влада – а я уже немного другая. Ничего радикального, но мысли текут совсем в ином направлении.

– Алина Андреевна, вас не узнать! – заявляет Ниночка, принесшая мне документы на подпись. – За ночь прямо расцвели!

Ну надо же. Даже окружающие это замечают.

– Спасибо, Нин, – улыбаюсь загадочно. – Просто выспалась вчера. В пенной ванне полежала.

– Ага, как же, – хихикает. – Всем бы в таких ваннах полежать.

– Нин, – произношу строго.

Ясен пень, для нее не секрет, что про ванну я солгала, но субординацией пренебрегать все же не стоит.

– Все-все, Алина Андреевна, молчу, – девушка делает вид, что закрывает рот на ключик, а затем выбрасывает его. – Но все же не могу не сказать, что я очень за вас рада!

Окинув меня восхищенным взглядом, Ниночка ретируется, а я под влиянием ее восторженных слов подхожу к зеркалу.

Вот это да! А ведь я действительно выгляжу прекрасно. Глаза сияют, волосы блестят. И даже морщинки как будто разгладились. Вот он живительный эффект пробудившейся личной жизни.

Продолжаю с улыбкой рассматривать свое отражение, когда в мой кабинет снова врывается Криничная, моя вездесущая начальница. Как всегда, без стука.

– Алина Андреевна, слышали новость? – она бесцеремонно плюхается на диван и, скинув лодочки, закидывает на него ноги.

Ладно хоть в мое кресло не села. И на том спасибо.

– Нет, какую?

За столько лет я уже привыкла к своеобразной манере общения Марии Ивановны. Поэтому ее импульсивность и перепады настроения не вызывают во мне никаких эмоций.

– Контрольный пакет акций выкупил новый собственник. Дотошный, говорят, как немец. По всем отделам ходит, вынюхивает что-то. Может, нарушения. А, может, уволить кого хочет. Черт знает, что в голове у этого самодура.

– Ну почему сразу уволить? – отзываюсь я. – Может, человек просто оценивает обстановку? Присматривается, так сказать, к новым владениям?

– Угу, присматривается, – Критичная со скепсисом закатывает глаза. – Вы бы слышали, что о нем говорят! Приходит ни свет ни заря, все документы до последней запятой изучает. Въедливый до невозможности! Натуральный деспот! А что, если он и к нам заявится?

– Ну заявится и заявится, – пожимаю плечами. – Мы же свою работу хорошо делаем. Нам краснеть не придется.

– Алина Андреевна, я вас умоляю! Вы как девочка, ей-богу! Неужели не ясно, что при желании докопаться можно даже до столба?

Критичная театрально всплескивает руками, а потом не менее театрально роняет в них лицо. Ломать драму на ровном месте – ее конек.

– Мария Ивановна, вы не переживайте, – действую по давно отработанной схеме. – Уверена, у нового владельца нет цели портить нам жизнь. Походит, попроверяет да и уйдет восвояси.

– Ой, не хотела вам говорить, но, пожалуй, не сдержусь, – начальница заламывает пальцы, а потом выпаливает. – Ходит слух, что Германа Петровича как раз из-за него уволили.

Герман Петрович – старожил нашей компании, который в прошлом месяце по непонятным причинам покинул пост. Заявление он написал, конечно, по собственному, но поговаривали, что тут не все так чисто.

– Да ну?! – распахиваю рот.

Паника Криничной наконец передается и мне. Раз новый собственник попер Германа Петровича, то нам всем может прийтись несладко. Лично я работаю четко по инструкции, но за весь отдел отвечать не могу. Кто знает, как все может обернуться? Лес рубят – щепки летят.

– Вот вам и да ну! – фыркает Мария Ивановна. – Думаете, я просто так воду баламучу?

– И в мыслях такого не было, – как всегда, тактично лавирую я.

– Вот поэтому нам нужно привести отдел в режим боевой готовности! – она многозначительно поднимает вверх указательный палец. – Навести порядок в архивах. Перепроверить работу всех стажеров. А то я их знаю: напортачат, а потом ответственность друг на друга перекладывают.

– Будет сделано, Мария Ивановна.

– Ладно, Алина Андреевна, я на вас рассчитываю, – Критичная просовывает ноги обратно в туфли и поднимается. – И учтите, если что-то пойдет не так, вы отправитесь ко дну со мной.

А вот угроза потери работы и впрямь напрягает. Мне же еще детей поднимать… Интересно, кто такой этот загадочный новый собственник? Он явно не подарок, раз весь офис на уши поставил.

– Извините, – окликаю начальницу в дверях. – А вы не знаете, как зовут этого человека? Ну, который контрольный пакет акций приобрел?

– Рокотов Владислав Михайлович, – со вздохом бросает Криничная, наблюдая за тем, как с моего лица медленно сползает улыбка. – А вам зачем?

– Да так, – блею я, едва помня себя от шока. – Просто…

Глава 34

Начальница покидает мой кабинет, а я все никак не могу подобрать с пола отвисшую челюсть. Сижу и глупо хлопаю ресницами. Рокотов Владислав Михайлович – новый собственник? Ну и дела! Такого поворота событий я совершенно не ожидала!

Нервно покусываю губы и судорожно соображаю, что это значит для наших с ним отношений. Ведь теперь, получается, формально я его подчиненная. А он – мой босс. Я, конечно, понимаю, что наш роман и романом-то можно назвать с большой натяжкой (все-таки у нас было одно-единственное свидание), но все же изрядно волнуюсь. Не хотелось бы обрывать то хорошее, что зародилось между нами, из-за какого-нибудь кодекса корпоративной этики.