Маркус и Сигмунд - Клаус Хагерюп

Пару секунд было тихо.

— А что дальше? — спросил Монс.

— Это все, — сказал Сигмунд и поклонился.

Публика хлопала изо всех сил, а Маркус барабанил в такт аплодисментам, чтобы они длились дольше.

Сигмунд вытер пот со лба.

— Ну, — сказал он. — И как вам?

— По-моему, немного… — начала Эллен Кристина.

— Не совсем… — попыталась сказать Муна.

— Я сам написал, — похвастался Сигмунд.

— Мы поняли, — сказала Муна.

— Разве не слишком коротко? — спросил Монс.

— Нет, — ответил Сигмунд. — В самый раз.

— Ага, — сказал Монс.

— Что-то было не совсем… — опять начала Эллен Кристина.

— «Не совсем» что? — поинтересовался Сигмунд.

— Может быть, немного слабовато, — сказал Монс.

Сигмунд подошел к креслу:

— Что?

— Немного слабовато, — повторил Монс. — Совсем чуть-чуть.

Сигмунд задумчиво на него посмотрел:

— Да, конечно, вам виднее, вы же сами играли когда-то в группе.

— Да, да, но это было уже очень давно, — сказал Монс, слегка рассмеявшись.

— Ну, не так уж очень давно, — возразила Эллен Кристина.

Обе девочки встали, подошли к Монсу и Сигмунду. Маркус по-прежнему сидел за ударными.

— Как, еще раз, называлась ваша группа? — спросила Муна.

— «The Protestants», — ответил Монс.

— И что это была за группа? — спросила Эллен Кристина.

— Это была группа протеста, но мы играли больше для забавы.

— Не скромничайте, Монс, — сказал Сигмунд. — Ведь речь шла о жизни и смерти, как у нас.

— Да, — поддержала его Эллен Кристина. — Вы наверняка здорово играли.

— У вас очень красивый голос, — сказала Муна. — Вы пели?

— Немного, — признался Монс.

Маркус встал.

— Мы бы с удовольствием послушали, — сказала Эллен Кристина. Маркус подошел к ним.

— Нет, — сказал он. — Продолжим?

— А вы можете достать гитару? — спросила Муна.

— Нет, — отрезал Маркус.

— Пожалуйста, — попросил Сигмунд. — Достаньте гитару и сыграйте нам что-нибудь из ваших старых хитов.

— Что ты скажешь, Маркус? — Монс покосился на сына. — Сыграть мне песенку из каменного века?

Маркус собирался ответить, что однозначно ничего не надо играть, но, когда увидел выражение лица Монса, он передумал. Он был смущен, и в то же время ему очень хотелось, и Маркус заметил, что у отца появились два красных пятнышка на щеках, прямо как в больнице. Хотя Монс выздоровел, Маркус все равно боялся, что у папы может случиться рецидив. Конечно, ему очень важно быть активным. Немного поиграть на гитаре, может быть, не так уж и плохо. Может быть, у него даже появится хобби. У него не было подруги, и было бы совсем недурно поддерживать хорошее настроение маленьким хобби.

— Да, папа, — сказал он. — Конечно, поиграй.

Монс вскочил с кресла.

— Я мигом! — крикнул он и исчез в коридоре.

Маркус слышал, как он побежал по лестнице на чердак.

— Правда, он очень милый? — сказала Эллен Кристина.

— По-моему, все очень милые, — пробурчал Маркус.

Монс спустился с чердака, неся старый чехол с гитарой. Он открыл его и достал гитару, покрытую черным лаком. Эллен Кристина, Муна и Сигмунд сидели на диване в ожидании. Маркус опустился в кресло и уставился на коленки. Монс вышел на середину комнаты.

— Ну вот, моя добрая старая гитара, — сказал он и осторожно взял первый аккорд. — Конечно, расстроенная. Надо было бы, наверно, купить новые струны, но попробуем так на первый раз. Сейчас я только настрою, и посмотрим, могут ли еще мои пальцы… Да, в них все еще есть жизнь. Простите. Я сейчас закончу. Вот, уже почти… Вы уверены, что действительно хотите?..

— Мы хотим вас услышать более всего на свете, — сказал Сигмунд.

— Мы ждем с нетерпением, — добавила Эллен Кристина. — Да, Муна?

— Да, с большим.

Монс смущенно улыбнулся:

— Хорошо, тогда я, пожалуй, сыграю одну старую песню. Это моя любимая. Называется «Blue Suede Shoes».[9]

— Well there's one for the money! Two for the show! Three to get ready. Go, go, go!

Маркус оторвал взгляд от коленок и посмотрел на Монса, стоявшего посреди комнаты и, как в молодости, игравшего на гитаре. Он пел чисто и играл совсем неплохо, тем не менее, что-то было не так. Маркусу казалось, что он сидит и смотрит старое кино про время, которое уже давным-давно прошло. Песня была очень быстрой, но Монс стоял совершенно неподвижно. Он немного наклонялся вперед и выглядел еще меньше, чем на самом деле. Красные пятнышки на щеках стали темно-красными, вязаная шапочка сползла еще больше на лоб, и он неотрывно смотрел на струны. Маркус откинулся в кресле и слушал громкий, немного сиплый голос, который пел старый рок-н-ролл про пару туфель, на которые никому нельзя наступать. Он закрыл глаза. «Вот бы мама была здесь», — подумал он и остался с этой мыслью, пока Монс не закончил петь и не положил гитару обратно в старый чехол.

Все молчали.

Монс взял чехол со стола и пошел в коридор.

— Ну вот, — сказал он. — Примерно так это было. В свое время это был настоящий хит.

Маркус слышал, что отец дышит чаще.

— Монс!

Он обернулся:

— Да?

Сигмунд встал.

— Браво, — сказал он. Потом начал хлопать. И Эллен Кристина, и Муна тоже захлопали. Монс с удивлением на них посмотрел. Несколько седеющих волосков выбились из-под шапочки.

— Вам понравилось? — спросил он.

Маркус слышал, что отец старается скрыть свою радость.

— Монс Симонсен, — серьезно произнес Сигмунд, — вы великий артист.

— Нет, нет, — сказал Монс и смущенно улыбнулся. — Я просто человек, которому нравится играть и петь.

— Было очень здорово! — сказала Муна.

— Я не знала, что вы так хорошо играете на гитаре, — заметила Эллен Кристина.

— Да, в самом деле, хочется послушать еще, — сказал Сигмунд.

— Очень приятно, — произнес Монс и посмотрел на Маркуса. — А тебе как, Маркус?

Лицо его выражало ожидание и некоторый страх. Маркус представил себе папу молодым.

— По-моему, очень здорово, папа.

Монс расплылся в одной из самых больших своих улыбок. И от этого почему-то Маркусу стало грустно.

— У тебя очень хорошо получается, — продолжал он и думал, как давно он уже не видел радостного отца.

— Ты правда так думаешь, Маркус?

Маркус кивнул.

— Монс! — сказал Сигмунд. — Сейчас я сделаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

— Какое? — полюбопытствовал Монс.

— Вы войдете в состав «Мэкакуса М».

— Я?

По спине Маркуса пробежал холодок, а Монс, казалось, чего-то не расслышал. Но Сигмунд подошел и похлопал его по плечу:

— Именно вы. Нам нужно немного добавить тяжести в группу.

Монс покачал головой:

— Да, но я же слишком старый.

— Вовсе нет, — возразил Сигмунд. — Он ведь совсем не старый, да, девчонки?

— Нет, — согласилась Элен Кристина. — В самый раз.

— И выглядите еще моложе, — добавила Муна.

Монс все еще стоял у двери в коридор. Он поставил гитару на пол и снял шапочку. Маленький человек с сединой в волосах, в белой рубашке и серых брюках с подтяжками, с вспотевшим лбом и красными пятнами на щеках. Он неуверенно посмотрел на Маркуса:

— А ты что скажешь, Маркус? Ты не считаешь меня слишком старым?

Маркус не хотел ничего говорить. Почему именно он должен принимать решение? Если он скажет, что считает отца слишком старым, тот однозначно откажется от предложения. Одна мысль о том, что его собственный отец будет играть в рэп-группе, в десять раз усиливала его смущение. Если бы он мог сказать, что думает на самом деле, он бы сказал: «Да! Да! Да! Мне кажется, ты на сто лет старше, чем надо. Если ты будешь играть в группе, ты выставишь себя на посмешище, так что я не посмею показываться никому на глаза!»

Но если он так скажет, возможно, он никогда больше не увидит этой папиной улыбки. Хотя Маркусу от нее стало грустно, он никогда не забудет этой улыбки, никогда, даже после того, как отец отправится в другой мир.

— По-моему, ты совсем не слишком старый, папа, — сказал он вслух и тоже постарался немного улыбнуться.

Уголки губ у Монса немного задергались, но он все еще с неуверенностью смотрел на сына.

— Ты правда хочешь, чтобы я играл в группе?

Маркус сглотнул.

— Да, папа, — ответил он.

Большая улыбка Монса вернулась на место.

— Тогда, парни, у нас будет трио.

Маркус кивнул.

— Маме бы это понравилось, — сказал он.

* * *

После пары попыток члены группы «Мэкакуса М» и девочки решили, что Монсу лучше не читать рэп, а довольствоваться игрой на гитаре. Предложение Муны надеть на него новую одежду было на корню отклонено. И Монсом, и Маркусом. В результате обсуждения новый гитарист занял место так же далеко, как ударник, только по другую сторону сцены. Там он и должен был стоять в обычной одежде и придавать «Мэкакусу М» недостающую тяжесть. Когда всё решили, Монс положил вязаную шапочку на стол и встал на свое место. Все шло не так плохо, но что-то не складывалось.