Будешь моей, детка (СИ) - Градцева Анастасия

Против моего ожидания, из бара не доносится никакой громкой музыки и не слышны никакие пьяные крики. Зато у входа стоит равнодушный мордоворот, который мерит нас подозрительным взглядом. А когда мы пытаемся войти, выставляет предупреждающе руку:

— Добрый вечер, вас ожидают?

— Да! — хором говорим мы.

— Номер столика или вип-комнаты? Фамилия гостя?

— Яворский.

Он достает планшет, листает там что-то и качает головой.

— Хорошая попытка, девочки, но гость с такой фамилией дал распоряжение никого к ним не пускать.

— Но я его сестра! — оскорбленно говорит Алиса.

— Да хоть тетя, — невозмутимо парирует охранник. — Не велено пускать.

Мы начинаем дружно уговаривать его, объяснять ситуацию — бесполезно. Алиса уже дважды позвонила Нику, но поганец не берет трубку, и в тот момент, когда мы окончательно выдыхаемся, из дверей бара вдруг выходит, пошатываясь, Тимур с сигаретой в зубах.

Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять, что он жестко пьян.

— Детка, — невнятно бормочет он, увидев меня. — Детка… Ты здесь? Такая красивая, такая чистая. Иди ко мне.

Тимур тянется ко мне, но роняет зажигалку. Чертыхается — и тут же у него падает зажатая в зубах сигарета.

— Тимур, тебе уже хватит, — твердо говорю я. — Поехали домой. Пожалуйста. Там поговорим.

При слове «домой» глаза у Алисы изумленно расширяются, но она быстро берет себя в руки.

— Сами доберетесь? — шепчет она мне на ухо. — Тачка просто все равно двухместная.

— Да, конечно, спасибо тебе.

— Было б за что! Ну пока.

Тут Тимур вдруг делает шаг ко мне и так сильно обнимает, прижав к себе, что я издаю изумленный писк. Охранник с интересом косится на нас и благополучно пропускает тот момент, когда Алиса юркает у него под рукой и мчится внутрь.

— Стой! Стой, кому говорю! Полицию сейчас вызову! — орет он и бежит за ней.

А мы с Тимуром стоим в обнимку, и он бессвязно шепчет мне куда-то в висок:

— Ты не пропадешь? Не исчезнешь? Останешься со мной? Детка моя… Моя ведь?

— Твоя, — покорно соглашаюсь я, лезу в карман за телефоном и вызываю такси. ***

Тимур явно относится к тому типу людей, которых от алкоголя клонит в сон. Во всяком случае он вырубается последовательно сначала в такси, а потом и на диване, пока я иду на кухню ставить чайник.

Я долго смотрю на спящего Тимура, думая о том, что на кровати ему наверняка будет удобнее, особенно если учесть, что этот диван совсем не подходит под его размеры, но при этом понимаю: до кровати я его точно не дотащу. Значит, надо будить.

Предпринимаю пару попыток, но все, чего я добиваюсь: невнятное злобное рычание в ответ. Ладно, пусть спит. Главное, что он дома и в безопасности.

«Ты как?» — пишу я Алисе.

Он долго не отвечает, а потом пишет:

«Ну так. Бывает и лучше. Но лицо братца, когда он увидел свою тачку, стоило всех последствий»

Вот же рисковая девчонка! И почему они с Ником так не любят друг друга? Мне он показался довольно адекватным. Как минимум, не таким взрывным по характеру, как Тимур. Беда в том, что я, кажется, уже настолько привыкла к этой черте Соболевского, что она мне даже начинает нравиться. Есть в его темпераменте что-то такое, от чего у меня внутри все сладко замирает. Это как любоваться стихией: грозой, ураганом или цунами. Немножко страшно, но очень красиво.

А пока этот грозный тайфун спит, уткнувшись носом в подушку, я решаю принять душ и забраться в кровать с ноутбуком — посмотреть на ночь еще пару лекций. Меня хватает на полторы, а потом я едва успеваю отложить ноут на тумбочку, как проваливаюсь в сон. Просыпаюсь по привычке рано, заглядываю в гостиную — Соболевский еще спит. Причем как будто в той же самой позе, в которой уснул вечером. Я бы осталась в спальне, чтобы ему не мешать, но мне так сильно хочется есть, что я не выдерживаю. Переодеваюсь, умываюсь и, стараясь не шуметь, прокрадываюсь на кухню. Вот теперь как раз время пожинать приятные плоды моего вчерашнего кулинарного помешательства: я с удовольствием завтракаю салатом, а на десерт разогреваю стопку мини-блинчиков и достаю к ним клубничный джем, который я заказывала вместе с остальными продуктами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И тут из гостиной доносится шум и глухое ворчание, как будто медведь после зимней спячки вылезает из берлоги. Я прислушиваюсь: вот хлопнула дверь, выходящая на террасу (курить, наверное, пошел), вот она же открылась, а вот зашумела вода в ванной… Мне немножко страшно встречаться с Тимуром после всего того, что вчера случилось. Это он по пьяни шептал мне нежные слова, а до этого ведь говорил, чтобы я убиралась из его жизни. И что скажет мне сейчас протрезвевший Тимур — это большой вопрос.

У меня резко пропадает аппетит, я сижу, сложив руки на коленях, и жду его. Но все равно тот момент, когда он появляется в дверном проеме, заставляет меня вздрогнуть. Тимур только что из душа: его влажные темные волосы завиваются на концах, на мокрой широкой груди блестят капли воды, а пахнет от него гелем для душа, зубной пастой и немного сигаретами. Он такой красивый, что у меня замирает сердце.

Вот только брови у него нахмурены, а сам он опасно молчит.

— П-привет, — робко говорю я, когда молчание затягивается.

— Зачем? — резко спрашивает Тимур и смотрит так пристально, что у меня начинают гореть щеки.

— Что зачем?

— Зачем ты искала меня вчера?

— Я не просто искала, я нашла, — поправляю я его. Ну потому что на самом деле я ужасно этим горжусь! Это было, между прочим, очень непросто.

— За каким хреном, детка?

— Мы с тобой не договорили, Тимур, — упрямо говорю я. — А трубку ты не брал. Я не знала, как с тобой связаться. Ну и пришлось…

— Пришлось притащиться поздно вечером в бар? Одной? Оль, ты вообще нормальная? Кто знает, что там с тобой могло случиться. Бля, вот я реально не понимаю, почему тебя вечно на всякие идиотские приключения тянет.

Он злится и выговаривает мне так, будто имеет на это полное право. А сам при этом хватает с моей тарелки блинчики, обмакивает их в джем и ест. Если честно, от этого уровень угрозы в его словах снижается как минимум вдвое. Ну потому что сложно всерьёз бояться парня, который с таким аппетитом ест блины.

Мне хочется ехидно сказать «эй, ты же не ешь домашнюю еду», но у меня не настолько атрофировался инстинкт самосохранения, поэтому я просто повторяю:

— Мне надо было найти тебя. И поговорить.

— Ну вот ты нашла. Чего ждешь? Говори!

Мне сейчас просто супер неловко, но другой возможности сказать у меня может не быть, поэтому я с силой сжимаю край футболки в пальцах и, глядя в пол, тихо говорю:

— Ты неправильно вчера все понял. Ты мне нравишься. Тоже. Мне приятно, когда ты… ну… целуешь меня.

— Не ври мне! — мгновенно взрывается Тимур. — Я же видел твое лицо, когда ты подо мной лежала! Ты тряслась и была вся белая от страха!

— Мне и правда было страшно, — неуклюже говорю я, чувствуя себя ужасно от всего этого разговора. — Но… мне кажется, все в первый раз боятся… А ты еще так накинулся…

— Какой первый раз? — хмурится Тимур. — Ты в смысле про первый раз со мной или…

— Вообще, — я все-таки не выдерживаю и краснею так сильно, что у меня горит даже шея. — У меня никогда не было никого.

— Серьезно?!

Я киваю.

— Но, бля, как так получилось? — он растерянно ерошит волосы. — Ты же пиздец какая красивая.

— Что? — я искренне удивляюсь его словам. — Ну ты меня как-то переоцениваешь.

— Детка, я не верю, что к тебе никто не подкатывал.

— Ну были, да, — соглашаюсь я. — Но в школе я себя ощущала слишком маленькой для таких отношений. А в университете слишком была занята учебой. Да и вообще мне только девятнадцать.

— У нас к выпускному классу уже ни одной целки в классе не осталось, — задумчиво произносит Тимур. — Мне казалось, у всех так. Я и не думал, что ты… совсем ни с кем. Но ты ведь обжималась с кем-то?

Качаю головой.

— Целовалась хотя бы?