Двадцать и один год - Ульяна Соболева

плечи, словно непомерно тяжелый груз. У меня на днях очередной взнос…Чем платить? У меня даже нет депозита или каких-то запасных финансов. Я все трачу на реабилитацию детей, потратила на ремонт, на машину. Это какой-то адский кошмар.

Чувство беспомощности и отчаяния охватывает меня. Вся моя уверенность в завтрашнем дне, все мои планы и надежды на будущее в одночасье рушатся, оставляя после себя лишь обломки разбитых мечтаний. Я пытаюсь найти в себе хоть крупицу надежды, что найдется выход из этой ситуации, но чем дольше думаю, тем более неразрешимой кажется проблема. Мне нечего продать…разве что машину, но ее стоимости не хватит на следующий взнос. Я брала быстрый кредит всего на шесть платежей.

Мне кажется, что я застыла на месте, поглощенная вихрем отчаяния и неуверенности в завтрашнем дне. Мои планы на будущее, которые казались мне такими ясными и достижимыми всего несколько часов назад, теперь кажутся далекими и невозможными. Как я могла оказаться в такой ситуации? Как мне найти выход? Словно под гнетом тяжелой ноши, я вспоминала о кредите, который брала для лечения Насти. Эта поездка в Германию, операция на сердце — всё это давало надежду на спасение моей дочери, и я не могла поступить иначе. Но теперь, когда основной источник дохода внезапно оборвался, вес этого долга стал почти непосильным. Каждый день, каждый час, я чувствовала, как финансовые обязательства сжимают меня своими холодными пальцами всё крепче и крепче.

Через неделю начались звонки. Сначала я пыталась объяснить коллекторам свою ситуацию, надеясь на понимание, на возможность найти компромисс. Но их голоса были лишены сочувствия; они звучали монотонно и безразлично, как записи, настроенные на одно и то же — возврат долга. Каждый раз, когда звонил телефон, моё сердце замирало от страха. Эти звонки напоминали мне о моей беспомощности и о тупике, в котором я оказалась. Страх перед тем, что может случиться дальше, перед возможными последствиями для моей семьи, углублял ощущение безысходности.

— Мам, можно продать квартиру бабушки…

— Можно…но это займет время. А нам надо сейчас. И это твоя квартира, Лер. Где ты будешь жить?

— с тобой.

— Это не выход…Да, на крайний самый случай, но пока не выход.

Я старалась оставаться сильной ради детей, но в одиночестве своей комнаты я позволяла себе расплакаться. Слезы были моим единственным спасением от накопившегося стресса и отчаяния. В эти моменты я чувствовала, как моя душа истощается, искренне не зная, как найти выход из этой мрачной реальности. Со мной никогда такого не было. Мгновенно оказаться на дне.

В моей голове беспрерывно крутились идеи, как можно было бы урегулировать навалившиеся финансовые проблемы. Я перебирала варианты: продать некоторые вещи, попытаться найти подработку. Каждая мысль, каждый потенциальный шаг казались мне криком о помощи в пустоту. Понимание того, что все эти меры лишь временный выход и не решат проблему в корне, тяготило меня еще больше.

На фоне всего этого отсутствие связи с Диким становилось невыносимым. Он исчез. Все попытки связаться с ним оставались без ответа, его активности в сети не было. Это добавляло мне чувство полной изоляции и одиночества. В моменты, когда мне так нужна была поддержка, я оказалась совершенно одна. Отчаяние охватывало меня с новой силой. Мне казалось, что я застряла в безвыходной ситуации, из которой нет спасения. Мысли о будущем вызывали страх, и я чувствовала, как меня окутывает паника. Не могла спать, еда стала безвкусной, каждый новый день приносил лишь новые разочарования и проблемы. И эти звонки…сплошные, нескончаемые проклятые звонки.

Мне хотелось кричать от безысходности, бежать куда-то, чтобы хоть на мгновение сбежать от своих проблем, но я понимала, что это невозможно. Не было места, куда можно было бы уйти от своих долгов и моих малышей, которым я так нужна. Моя реальность стала тяжелым грузом, который я не знала, как нести дальше.

— Мам…я знаю, что тебе это не понравится. Но может ты поговоришь с Иваном?

Лера поставила передо мной чашку с мятным чаем и я приняла таблетку валерианы.

— Нет…это ужасно. Я только недавно отказала ему и…Я не могу.

— Почему? Это же просто взять в долг. Проблемы с издательством решаться, и ты вернешь. Иван явно не нуждается.

Чувствуя, что мои силы на исходе и способы решения проблем иссякают, я с тяжелым сердцем все же решила обратиться за помощью к Ивану. В глубине души я надеялась, что он сможет мне помочь, хотя просить о деньгах было крайне непросто. Мы договорились встретиться в одном из ресторанов города, где атмосфера казалась подходящей для такого разговора.

Когда я сидела напротив Ивана, стараясь сохранить спокойствие и достоинство, мне пришлось открыть ему всю глубину моих финансовых затруднений. Я рассказала о закрытии издательства, остановке продаж моей книги и о том, как это повлияло на мое положение. Мои слова звучали сдержанно, но каждое из них было пропитано отчаянием.

— Иван, я… я очень надеюсь, что ситуация изменится, как только возобновятся тиражи моей книги. И я обязательно верну тебе деньги, — с трудом выговаривала я, чувствуя, как в горле образовывается комок. Как же это мерзко просить. Невыносимо мерзко. Я изо всех сил старалась не дать эмоциям взять верх, хотя мне казалось, что я вот-вот разрыдаюсь прямо здесь, в этом ресторане, перед Иваном. Мне было неловко и стыдно, но я понимала, что другого выхода у меня нет.

Иван внимательно слушал меня, его лицо было непроницаемым, и я не могла понять, что он думает. Мне казалось, что каждая секунда ожидания его ответа тянется вечностью. Я не знала, что он скажет, но мне хотелось верить, что он поймет и поможет мне справиться с этой тяжелой ситуацией.

Молчание Ивана тянулось, пока он взвешивал каждое моё слово, а я сидела напротив, едва сдерживая волнение. Наконец, его голос нарушил напряжённое молчание, и то, что он предложил, заставило меня замереть.

— Лена, я понимаю всю тяжесть твоей ситуации, — начал он, и его взгляд был таким серьёзным, что я невольно затаила дыхание. — Я хочу предложить тебе решение, возможно, неожиданное, но, я надеюсь, эффективное.

Я не могла представить, что именно он имеет в виду, пока не услышала следующие слова:

— Я предлагаю тебе выйти за