Оппозиция, или как противостоять Путину - Сергей Кара-Мурза

Рассмотрим теперь обратный тезис. Нам могут сказать: да, бывают гражданские войны без революции, но нет революции без гражданской войны. Это неверно, революция вовсе не обязательно сопряжена с гражданской войной (можно даже сказать, что гражданская война — редкий случай в революции). Революция — глубокое изменение за короткий исторический период отношений собственности, политического устройства, идеологической надстройки и социальной структуры общества. Конечно, при любой революции есть риск социальных конфликтов и вспышек насилия, но если революционные силы имеют политическую власть, этот риск можно свести к минимуму, а то и полностью устранить. Сразу заметим, что риск конфликтов и насилия велик во время всякого глубокого кризиса и, как правило, в самой страшной форме этот риск воплощается в жизнь как раз в том случае, если отсутствует революционный проект разрешения кризиса.

Известно, что в истории были глубокие революции без гражданских войн и насилия (например, буржуазная революция 60-х годов прошлого века в Японии). Это настолько тривиально, что нечего об этом и спорить. Без насилия была совершена буржуазно-демократическая революция в Испании после смерти Франко в конце 70-х годов, совсем недавно. Здесь была использована новая, довольно сложная политическая технология гласных переговоров между революционными и консервативными силами с подписанием детальных соглашений («пакты Монклоа») и выработкой процедур контроля за их соблюдением. Вообще в зарубежном обществоведении проблема революции в нынешних условиях разрабатывается очень интенсивно. Общий вывод такой: революции снова становятся важным типом переходных процессов в обществе, но сегодня революции должны быть ненасильственными. Не только могут, но и должны быть такими. Ряд находок воплощен в жизнь. Самым блестящим подходом, видимо, следует считать идущую уже более десяти лет ненасильственную революцию палестинцев — интифаду. Все попытки сорвать ее, пустив процесс по пути насилия (поощряя арабский терроризм), провалились.

Тезис о том, что революция, если хорошо подготовлена и правильно выполняется, обходится без насилия и гражданской войны, доказан и нашим собственным опытом последних 15 лет. Что произошло в СССР и России? Антисоциалистическое течение в номенклатуре, осознав себя как потенциальных собственников национального достояния, получило поддержку Запада и приступило к длительной идеологической и кадровой подготовке антисоветской революции. Были подготовлены и союзники — утопически мыслящая интеллигенция и заинтересованный крупным кушем преступный мир. Сегодня интеллигенция отброшена, как отработавшая ступень ракеты (не будем употреблять обидное сравнение с ненужной грязной тряпкой), а из бандитов формируется новая элита российского общества, вплоть до меценатов. На наших глазах группировки Горбачева и Ельцина (название условное, но понятное) совершили ряд этапов революции огромных масштабов практически без насилия. Даже та кровь, которая уже пролита, не была реально необходима, а служила политическим спектаклем. Чтобы создать в обществе культурный шок, парализующий сознание.

В 1988 г. эта революция вступила в открытую стадию и была совершенно откровенно декларирована. Об этом говорят и речи Горбачева, и теоретические статьи его «прорабов» в академических и партийных журналах. В 1988–1991 гг., в период неустойчивого равновесия, отвергать революционный подход означало защищать и советский строй, и всю систему жизнеобеспечения народа — экономику, науку, здравоохранение. Тогда консерватизм был вполне оправдан. Но сегодня-то положение изменилось радикально! Сегодня отказываться от столь же глубокого восстановления хотя бы равновесия конца 80-х годов — значит узаконить, закрепить на длительный срок преступный, разрушительный для хозяйства захват и вывоз общенародной собственности, паралич хозяйства и вымирание народа.

Социал-демократы Запада отрицают революционный способ изменения их стабильного, находящегося в равновесии общества, отказываются вести в нем подрывную работу. И правильно делают. Но в реальной ситуации нынешней России отрицать революционный подход— это совершенно иное дело. У нас речь идет о революционном восстановлении жизненно необходимых устоев общества. Можно даже сказать, о восстановлении самого общества, минимума условий его существования. О том, например, чтобы силой власти, то есть революционным путем, прекратить насильственное растление детей специально созданной для этого продукцией телевидения. Сегодня овладение СМИ — вопрос именно революции, не в меньшей степени, чем было овладение банками в 1917 г. Ведь ясно, что никакими «рыночными» средствами власть над СМИ установить невозможно, ибо это вопрос не экономики, а политики.

По сути, отказ от революции означает согласие оппозиции признать законность произошедшего в СССР переворота, пойти на «нулевой вариант» — и с нынешнего момента начать «эволюционное» соревнование разных форм собственности и различных форм жизнеустройства. На мой взгляд, это иллюзии. Уповать на «эволюционное» восстановление после катастрофы — это все равно, что после взрыва на химкомбинате сказать: ну вот, теперь пусть его структуры возрождаются естественным путем.

Рассмотрим подробнее. Выбор между эволюционным и революционным изменением нынешнего положения сводится к вопросу: возможно ли в реальных условиях России восстановление народного хозяйства и приемлемого уровня жизни граждан при нынешних отношениях собственности, характере распределения дохода, финансовой системе, доступе к информации и системе власти? Те, кто отрицает революцию, неявно утверждают, что это возможно. Но утверждают это именно неявно, потому что никаких возможностей для этого не видно — не только проверенных на практике, но даже воображаемых. В том коридоре, в который реформаторы загнали Россию (строгое выполнение программы МВФ и вступление во Всемирную организацию торговли с отменой таможенных барьеров и дотаций отечественным производствам), все серьезные аналитики на Западе прогнозируют быстрое сокращение населения России и уход русских с Севера и из Сибири. В этом нет никакой злой воли — расчеты «Римского клуба» не предписывают нам вымирание, они отражают реальные, проверенные десятком лет тенденции. При раскрытии России глобальной рыночной системе промышленное и сельскохозяйственное производство в ней невыгодны. Это вывод объективный, а не идеологический, в этом Гайдар не виноват. Как же выйти из этого положения без революционного перехода к иному порядку?

В ответ мы слышим, что выход — в «соглашении с национальной буржуазией». Этот ответ вызывает недоумение и порождает еще больше вопросов, на которые нет ответа. Почему «буржуазия», которая всеми способами вывозит капиталы за рубеж, вдруг раздобрится и отдаст их на восстановление Родины? Чем же ее можно прельстить? Ведь если оппозиция всерьез признает рыночную экономику и обещает не трогать ее святые принципы, то надо считать законным и разумным, что капиталы уплывают туда, где с них можно получить более высокую и надежную прибыль. А значит, вон из России! Производство здесь при рынке убыточно, и снижением налогов на 10 % дела не поправить.

Второй источник средств, на который иногда указывают, — национализация прибыльных производств. Это — более чем странный тезис. На 1999 г. предполагается получить дивидендов по акциям, принадлежащим государству, 1,5 млрд. рублей. Допустим даже, что все эти дивиденды дает «Газпром»— самая прибыльная отрасль. В ней государство имеет 32 % акций. Ну, национализировали эту отрасль, выкупили или отобрали все акции частников. Сколько будет дохода? Менее 5 млрд. рублей. Те, кто уповают на национализацию, не знают этих цифр? Может быть, есть какая-то тайна, которая нам не известна? Так скажите.

Прибыльными сейчас остаются лишь производство газа, нефти и металлов. Но частный капитал убыточное производство вести не может, следовательно, все отрасли, оставляемые частникам, просто будут свернуты. То есть, хозяйство как система будет уничтожено. Не говоря уж о том, что средства, которые таким образом можно добыть, по сравнению с потерями от реформы просто ничтожны. Дело не в том, чтобы где-то что-то раздобыть, а в восстановлении всей системы производства. Да и вообще дело не в том, у государства собственность или у частника, а в том, какое это государство и что это за частник. Если государство не меняется, то и национализация мало что даст. Можно и без воровства растащить все деньги — назначить государственным директорам, как в РАО «ЕЭС», оклады по 20 тысяч долларов в месяц, вся прибыль на это и уйдет.

Мы имеем сегодня прекрасный эксперимент: полгода действует правительство Е.М. Примакова, поддержанное оппозицией. Весь экономический блок координирует коммунист Ю.Д. Маслюков. Можно считать, что принципиального улучшения состава этого правительства не было бы даже после победы оппозиции на выборах. Заметных помех деятельности правительства администрация президента не создает. Каковы же реальные результаты такой «эволюционной» смены правительства без изменения главных черт общественного строя? Реальных результатов практически нет. Те рычаги воздействия на хозяйство, которыми располагает правительство, положения изменить не могут. Это видно из бюджета 1999 года. Да и три года деятельности «красных губернаторов» почти в половине областей России дали, скорее, психологический эффект. Он очень важен как условие восстановления страны, но условие недостаточное.