США во Второй мировой войне. Мифы и реальность - Жак Р. Пауэлс

Живая сила и техника, которую не использовали для открытия второго фронта в Западной Европе, были растрачены, так сказать, на стратегические бомбардировки. И именно потому, что столько было вложено в план Харриса, открытие второго фронт становилось все менее возможным. Тем не менее в ноябре 1942 года американцы высадили значительные силы в Северной Африке. Не без труда эти войска сумели отбить французские колонии под управлением Виши, а затем в сотрудничестве с английскими войсками, наступавшими из Египта, покончить с тем, что осталось от североафриканской армии Роммеля.

Операция «Факел», как назвали высадку в Северной Африке, принесла существенные выгоды, которые нельзя отрицать. Например, она значительно усилила позиции Англии в стратегически важном Гибралтаре, в Египте с его Суэцким каналом и на богатом нефтью Ближнем Востоке. Вероятно, именно потому, что это касалось английских интересов, Черчилль был самым горячим сторонником «Факела» и войны на Средиземном море в целом. Еще одно преимущество этой операции – прямая угроза слабому союзнику Германии – Италии, где войска союзников высадились летом 1943 года. Черчилль твердо верил, что стоит нанести удар в «мягкое подбрюшье» нацистов на Средиземноморье, а не во Франции. Однако узкий и гористый Апеннинский полуостров оказался труднодоступным, его могли защищать относительно небольшое число немецких солдат после падения Муссолини. Путь на Берлин (Вену) через Италию оказался адски трудным. То есть высадка в Северной Африке не принесла особого толка, кроме как защиту английских интересов там и на соседнем Ближнем Востоке.

Более того, «Факел» привел к серьезным проблемам. Теперь, когда англо-американцы раскрыли свои стратегические планы, немцы знали, что второго фронта во Франции (и вообще в Западной Европе) не будет в обозримом будущем. Так что они смогли перебросить больше войск из Западной Европы на Восточный фронт. То есть для СССР положение нисколько не улучшилось в результате операции «Факел»176. Сталин был крайне разочарован. В конце 1942 года он сделал вывод: в беспощадной схватке с гитлеровской Германией он мог рассчитывать только на силу самой Красной армии и не особо верить союзникам.

Что же до англичан и американцев, сомнительно, что решение не открывать второй фронт принесло им серьезные выгоды. Жертв высадки во Франции, например, не избежали, а просто отложили их с 1942 до 1944 года. Более того, открой они второй фронт во Франции в 1942 году, взамен вложения таких средств в стратегические бомбардировки и войну в Северной Африке, их войска, возможно, смогли бы пройти глубже в Западную Европу и Германию, чем они смогли в 1944 и 1945 годах. В конце войны, таким образом, англичане и американцы могли бы оказаться в Берлине, а может быть, и в Варшаве, что дало бы им те самые преимущества против СССР, которые они пытались получить, НЕ открывая второй фронт. Однако невозможно сейчас точно знать, случилось бы это потому, что второй фронт не стал реальностью в 1942, да и в 1943 тоже.

Глава 9

Сталинский Советский Союз: нелюбимый, но полезный партнер

Вскоре после того, как американцы показали cебя не только немцам, но и Советам своей высадкой в Северной Африке, военная ситуация вдруг резко изменилась в дальнем углу европейского военного театра. На далеком Восточном фронте, в районе города Сталинграда, немецкая армия численностью в целых 300 000 солдат была разбита Красной армией после долгого и кровавого сражения. Сентиментальная «Песня Волги» из оперетты Франца Легара была главным хитом в немецком Heimat (отечестве) в течение зимы 1942 – 43 годов, но, когда дело дошло до того, чтобы перейти через эту российскую реку, это обернулось настоящей катастрофой для Германии. Провал блицкрига Гитлера в СССР в декабре 1941 года был поворотным моментом войны, но до конца 1942 года все еще казалось возможным. Однако на берегах Волги, в непосредственной близости от города, носящего имя советского лидера, произошел действительный коренной перелом в войне, в том смысле, что всем стало ясно, что немецкая армия получила такой удар, от которого она вряд ли оправится. Когда вскоре после этого, летом 1943 года, мир стал свидетелем второго крупного советского успеха, на этот раз в районе Курска, который вызвал еще больше огромных потерь в вермахте, стало ясно, что крах нацистской Германии – это только вопрос времени177.

Что касается межсоюзнических отношений, то Сталинград представлял собой не менее важный переломный момент. Представляемый Черчиллем идеал того, что он называл «Гранд альянс» антигитлеровского союза США, Великобритании и и Советского Союза, описан британским историком Фрейзером Дж Харбуттом как «твердая, доминирующая англо-американская комбинация, конфронтирующая с просящим их Советским Союзом». До зимы 1942 – 43 годов реальность соответствовала этому образу. Действительно, Сталин до тех пор играл более или менее роль нищего в компании своих богатых союзников, он постоянно просил об одолжении в виде открытия второго фронта. Вашингтон и Лондон преобладали в коалиции в том смысле, что они сами по себе не находились непосредственно под угрозой нацистов и обладали огромными трудовыми и природными ресурсами. Американцы и англичане тогда еще могли надеяться, что со временем они смогут вмешаться на континенте, как Deus Ex Machina (сила, которая неожиданно появляется и разрешает все казавшиеся неразрешимыми до этого проблемы), для того, чтобы навязать свою волю как истощенным Советам, так и побежденным нацистам. После Сталинграда, однако, ситуация стала кардинально иной. Красная армия уже не была прижата спиной к стенке, но продвигалась вперед без помощи всякого второго фронта и медленно, но верно шла по пути к Берлину. В рамках Великой коалиции Сталин больше не был в позиции подчиненного; для Рузвельта и Черчилля он отныне стал равноправным партнером, к которому нужно было относиться с уважением178. С чисто военной перспективы Сталинград был благом для западных союзников, потому что это поражение остановило нацистскую военную машину, что было также и в их интересах. Тем не менее американские и британские лидеры не особенно радовались изменению соотношений власти внутри антигитлеровской коалиции и последствиям этого изменения для послевоенных договоренностей, которые должны были последовать за ставшим уже очевидно неизбежным поражением нацистской Германии.

В Соединенных Штатах Белый дом был наводнен предупреждениями, сделанными военными, спецслужбами, ветеранами государственных постов и лидерами союзников, такими, как Владислав Сикорский, премьер-министр польского правительства в изгнании и командующий польскими войсками. Эти «вещие кассандры» сетовали на нависшую оккупацию Германии Красной армией и угрозу советской экспансии, «возможно, далеко на запад, до Рейна или, возможно, даже за его пределы», как написал Уильям Буллит, бывший посол в СССР и один из самых громких фаталистов в отношении этого, в своем меморандуме Рузвельту.

Большая озабоченность также царила и в Лондоне. До войны Черчилль опасался, что попытка «мюнхенцев», таких, как Чемберлен, устранить СССР руками Гитлера может иметь неприятные последствия и фактически позволит советскому коммунизму расшириться на запад; теперь он приходил в ужас от мысли, что Советы могли бы, возможно, выиграть войну без помощи своих союзников и, таким образом, в конечном итоге доминировать над Германией и остальной частью Европейского континента179.

Но до этого еще было далеко. Красная армия была еще очень далеко от германской столицы. Кроме того, на Восточном фронте Советы по-прежнему боролись с «подавляющей частью» немецкой армии, как отметил британский историк Клайв Понтинг, в то время как западные союзники никогда не противостояли более чем 10 процентам от общего объема сил вермахта. Руки Советов по-прежнему будут полностью заняты на долгое время, за которое в Западной Европе могло произойти что угодно. С помощью высадки в северной Франции или Бельгии американцы и англичане могли сами вторгнуться в Германию и, возможно, дойти до Берлина до того, как это сделает Красная армия. В этом смысле второй фронт во Франции стал более интересным для западных союзников. Однако, сделав выбор в пользу южной стратегии, британцыи американцы своей высадкой там заняли свои силы в Средиземном море, так что второй фронт в Западной Европе больше не был возможен в 1943 году180.

После Сталинграда западные союзники столкнулись с тремя основными возможными сценариями. В худшем случае Советы победят нацистскую Германия в одиночку и, таким образом, станут «хозяевами Европы», о чем Буллит предупреждал в январе 1943 года, когда только начало осознаваться значение Сталинградской битвы. Тем не менее даже лучший сценарий был далек от привлекательности для Вашингтона и Лондона. Даже если американцы и британцы вторгнутся в Германию через Италию или Францию и, таким образом, им удастся выиграть войну вместе с Советами, Сталин неизбежно будет иметь право в значительной степени определять послевоенное устройство Германии и остальной Европы.