Совсем другая тень - Анатолий Ромов

— А трейлер?

— Мужик сказал: как только товар сгрузят, трейлер нужно разобрать. И оставить на свалке. Мы так и сделали.

— Сами?

— Ну, нам там помогли. Шабашники приезжие.

— Что вы везли в трейлере? Какой товар?

— В накладных было написано — импортные лезвия. А что там было на самом деле, нас это не касалось.

— То есть в кузов вы не заглядывали?

— Нет. А зачем? Товар не наш. Зачем нам лишние хлопоты? Мы сделали, что просили. Отогнали трейлер в Сухуми. И все.

Сказав это, Клюев с безмятежным видом посмотрел на Рахманова. Без сомнения, только что изложенная версия детально согласована с Шитиковым. И разработана до мелочей. Себе Клюев и Шитиков отвели в этой версии безобидную роль — перевозчиков. Вина же за остальное, в том числе и за убийство Дегтярева, теперь как бы сама собой перекладывается на водителя светло-серых «Жигулей». Но как бы ни преуспели Клюев и Шитиков в согласовании подробностей, абсолютно все детали выдуманного события предусмотреть невозможно. И если версия липовая, в показаниях Клюева и Шитикова неизбежно окажется множество расхождений.

Подумав об этом, Рахманов сказал:

— По вашей версии, человека, который предложил вам перегнать трейлер в Сухуми, вы раньше не знали?

— Точно, не знали.

— Может, хоть что-то о нем слышали? От кого-то?

— Ничего мы о нем не слышали. Увидели в тот день в первый раз.

— В таком случае ваша версия не проходит.

— Почему это не проходит? Очень даже проходит.

— Не проходит. Посудите сами: в трейлере, который вы привели в Сухуми, находилось товара больше чем на миллион рублей. Ясно: двум незнакомым людям перевозку таких ценностей никто не доверит. Разве что сумасшедший. Может, он и был сумасшедшим?

— Скажете тоже, сумасшедший… Он не сумасшедший.

— Я тоже так думаю. Человек, о котором вы рассказали, на сумасшедшего не похож. Наоборот, судя по его предусмотрительности, он все хорошо продумал. Такой человек рисковать не будет. И не доверит вам товара на миллион рублей, если вас не знает.

— Так, гражданин следователь, поэтому он и взял именно нас.

— Что же заставило его взять именно вас?

— То, о чем вы только что сказали. Не хотел рисковать. Мы его не знаем — не сможем и заложить. А трейлер… Он нам сказал: вот вам, ребята, маршрут в Сухуми. Езжайте строго по нему. Не сворачивая. И без шуток. Свернете куда или, не дай бог, трейлер попробуете увести, пеняйте на себя. После таких слов, ясное дело, мы с Колей гнали строго по маршруту. Жизнь дороже.

Клюев по-прежнему смотрел на Рахманова твердо и невозмутимо. Кажется, он, Рахманов, недооценил способностей Клюева и Шитикова. Клюев улыбнулся:

— Так что, гражданин следователь, проходит моя версия. Да и не версия это. Сами видите — это чистая правда. Во всем.

А ведь точно, подумал Рахманов, версия до удивительного похожа на истинную… Может, она в самом деле истинная? Нет. Конечно же нет. Но тогда остается одно; твердо придерживаться намеченного плана — постараться выжать как можно больше деталей сначала из Клюева, потом из Шитикова и, если в показаниях окажутся разночтения, уличить каждого во лжи.

Продолжив допрос, он постарался выяснить буквально все о поездке Клюева. Сначала вопросы касались только отрезка Москва — Смоленская область. Покончив с этим, взялся за дорогу от Смоленской области до Сухуми, призвав на помощь весь свой опыт и умение. Но нет, Клюев отвечал уверенно, без сбоев. Больше того, иногда добавлял подробности от себя, будто действительно хотел помочь следствию. Предложив Клюеву подписать каждую страницу протокола и просмотрев еще раз показания, Рахманов понял: опровергнуть изложенную версию будет очень и очень непросто. Особенно если они так и не найдут водителя светло-серых «Жигулей». Спросил:

— Клюев, вы знаете, что стало с водителем трейлера, который вы с Шитиковым перегнали в Сухуми?

Клюев довольно искусно изобразил недоумение:

— Да нет… Откуда мне знать… Я же говорил, что не знаю.

— Его убили.

— Что, серьезно?

— Серьезно.

— Надо же… Хотя мужик тот мог. Вполне мог.

— Не знаю, кто мог. Но сами понимаете: у нас есть серьезные основания подозревать в этом убийстве вас. И Шитикова.

Клюев пригнулся, всматриваясь в Рахманова:

— Нас? Но мы-то здесь при чем?

— При том, что убийство произошло там, где остановились «Жигули». У обочины шоссе Ольша — Велиж. Девятого июля.

— Так мало ли кто его убил… Я же сказал: мы сидели в машине. И никуда не выходили.

— Не знаю. Есть факт: в момент убийства вы находились рядом с убитым.

— Ну и что? — Следующую тираду Клюев произнес, довольно точно наиграв невиновность — протяжно, монотонно, жалобным голосом: — Может, тут целая мафия орудует? Что же, мы должны отвечать? На нас свалить легче легкого. Вы найдите этого мужика. И спрашивайте с него…

Выждав, пока Клюев закончит, Рахманов кивнул:

— Постараемся. Пока же, до выяснения всех обстоятельств, вынужден вас задержать.

— За что? Что я такого сделал? Я же дал подписку!

— Подписка была с вас взята раньше. Теперь ее недостаточно. По вашим же показаниям, вы нарушили несколько статей Уголовного кодекса.

— Интересно, какие это?

— Девяносто восьмую и сто девяносто шестую Уголовного кодекса РСФСР использование подложных документов и уничтожение госимущества. Кроме того, как я уже сказал, вы подозреваетесь в совершении более тяжкого преступления — убийства.

— Какого еще убийства? На каком основании?

— На основании фактов. Так что с этого момента вы считаетесь задержанным.

Рахманов вызвал конвоира, и Клюева увели. Через пять минут, ровно в четыре, в кабинет вошел Шитиков. С ним сначала все происходило так же, как с Клюевым. Но как только Шитиков понял, что следственная группа побывала в Сухуми, он тут же заявил о желании рассказать всю правду. До конца. И почти слово в слово изложил уже знакомую Рахманову версию… Во время допроса Рахманов задавал точно такие же вопросы, какие задавал Клюеву. Но, не считая редких сбоев, что было вполне естественно, ожидаемых серьезных противоречий в ответах не было. Каких бы мелких деталей не касались вопросы Рахманова, Шитиков давал на них ответы, в точности совпадающие с ответами Клюева.

На сообщение о задержании Шитиков прореагировал еще спокойней, чем Клюев, что было вполне естественно. Ведь если не удастся опровергнуть выдвинутую версию, оба отделаются сравнительно легким наказанием. Не больше года лишения свободы. Срок, предусмотренный за использование заведомо подложных документов.

После того как Шитикова увели, Рахманов подвел итоги.

Несмотря на почти полное совпадение показаний, он не считал версию Клюева и Шитикова истинной. Но понимал: это лишь его личное ощущение. Ведь он по-прежнему ничего не знает о водителе светло-серых «Жигулей».

И все же кое-какой улов у него был. Во-первых, и Клюев, и Шитиков назвали одинаковый номер светло-серых «Жигулей» — «я 26–14 МО». Судя по показаниям Козлова, запомнившего первую букву «я» и цифры «2», «4» и «6», они не обманывали и не ошибались. Во-вторых, было уточнено имя водителя «Жигулей» — Игорь Кириллович. И внесены новые штрихи в его словесный портрет, совпадающий со словесным портретом, обрисованным Козловым. Это было важно. Уточненный словесный портрет Игоря Кирилловича подтвердил: водитель светло-серых «Жигулей» и Вадим Павлович не могут быть одним и тем же лицом. По показаниям, которые вполне можно считать объективными, выходит, что Игорь Кириллович внешне сильно отличается от Вадима Павловича. К тому же Игорь Кириллович, судя по всему, лет на десять — пятнадцать моложе.

Лишь теперь Рахманов позволил себе отвлечься и посмотрел в окно. Дождь давно прошел, стоял светлый сентябрьский вечер. Подумал: звонить домой бесполезно, еще нет семи. Валя, жена, наверняка не пришла с работы. Сын, двенадцатилетний Никита, тоже вряд ли сидит дома. И все же он протянул руку к трубке…

Позвонить не удалось. В дверь постучали, вошел Жильцов.

От тридцатидвухлетнего Жильцова, сухощавого, подвижного, всегда веяло энергией. Вот и сейчас никто бы не сказал, что за два дня майор успел сменить три города, да еще поколесить по Кулундинской степи. Догадаться об этом можно было лишь по тому, как Жильцов сел на стул и как поставил на пол дорожную сумку.

Поймав взгляд Рахманова, майор широко улыбнулся:

— Как вы тут?

— Нормально. А ты? Устал?

— Да… мне ничего не сделается. Я суворовский солдат.

— Что с Алексидзе?

Жильцов крутанул лежащий на столе карандаш:

— Ничего.

— Допросил?

— Два раза. Вчера, как приехал, и сегодня утром.

— Ну и?

— Полный нуль. Уж не обессудьте.

— Выходит, Алексидзе не знает Вадима Павловича?

— Да. Или не хочет выдавать.