Коровка, коровка, дай молочка - Анатолий Семенов

— Здесь каждый день ходят и у всех обстоятельства.

— Ну, если вы даже выслушать не хотите, тогда что же, — Антонина Трофимовна развела руками.

— Она не выйдет отсюда, — решительно заявил Юрий Александрович.

— Я сейчас в милицию позвоню, — сказала девушка и снова подошла к столу, на котором стоял телефонный аппарат.

Юрий Александрович подбежал, и, выхватив трубку, бросил её на рычаг.

— Так, — сказала девушка и отступила на шаг. — Интересно, что будет дальше.

— Вот эта женщина, — сказал Юрий Александрович, показывая рукой на Антонину Трофимовну, — учительница. Она оставила класс, пропустила уроки. У нас в машине арматура, ценный груз — его ждут на стройке, но мы привезли эту женщину сюда. Знаешь почему? Там, в посёлке, — Юрий Александрович снова поднял руку, тыкая указательным пальцем в стену, — её ученица, второклашка, одна-единственная из детей сегодня была на кладбище. Принесла на могилу отца подснежники. Ты видела когда-нибудь детские руки, убирающие цветами могилы? Так вот, этой девочке не на что жить, — Юрий Александрович, вспомнив, как голодал сам, изменился в лице и в ярости поднял кулак. — А ты, сука! — он так грохнул кулаком по столу, что оторопевшая блондинка попятилась назад, потом боком-боком зашла за Антонину Трофимовну и шмыгнула на улицу, оставив в райсобесе пальто и сумочку.

Антонина Трофимовна сама оторопела и с ужасом смотрела на побелевшего от злости парня.

Юрий Александрович снял очки, протёр платочком отпотевшие стекла, снова надел и подошёл к стеллажам, на которых стояли плотными рядами скоросшиватели.

— Вы с ума сошли, — выдохнула Антонина Трофимовна, когда он стал рыться в делах. — Вас же арестуют.

— Ничего, пусть арестовывают, — ответил инженер с оттенком довольства и злорадства. — Найму адвоката. И кого-нибудь из вашего села попрошу быть общественным защитником. Сейчас, говорят, это модно: общественная защита, общественное обвинение. Думаю, что против меня общественного обвинителя не найдётся, а защитники-то найдутся. Это точно.

— Ну и шуточки у вас. Вошёл шофёр грузовика.

— Что это она выскочила как шальная?

— Я ей слегка поддал, — ответил Юрий Александрович, торопливо просматривая дела.

Шофёр от удивления разинул рот и перевёл недоуменный взгляд со своего начальника на Антонину Трофимовну и обратно.

— Юрий Александрович, уйдите лучше от греха, — посоветовала Антонина Трофимовна.

— Нет, — ответил инженер. — Я привык доводить любое дело до конца, чего бы мне это не стоило.

Роясь в папках и скоросшивателях, он аккуратно ставил их на место. Документы Галины Максимовны Верхозиной не попадались, и смельчак, как не старался быть хладнокровным, стал нервно кусать губы, когда подкатила к самому окну милицейская патрульная машина, но дела своего не бросил и продолжал просматривать фамилии на картонных обложках.

В сопровождении троих милиционеров вошла разгневанная блондинка.

— Вот он, уже хозяйничает, — сказала она.

— Молодой человек, пройдёмте с нами, — сказал старшина, подойдя к Юрию Александровичу и взяв его за локоть.

— Только без рук, — ответил молодой человек, пытаясь освободить локоть.

— Ничего, ничего, идёмте, — сказал старшина, и два милиционера, взявши Юрия Александровича за руки с двух сторон, повели его на улицу.

— Какая же вы всё-таки, — сказала Антонина Трофимовна, окинув презрительным взглядом блондинку.

— Вас я тоже прошу прогуляться с нами, — молодой лейтенант повернулся к Антонине Трофимовне. — Будете свидетелем. И вы тоже — лейтенант ткнул пальцем на шофёра.

— У меня машина, груз, — ответил шофёр.

— Давайте вместе с машиной и грузом. — Лейтенант небрежно махнул рукой. — Живо!

6

Утром следующего дня нарушителя общественного порядка привели к начальнику милиции.

— Воронин Юрий Александрович. Место работы — трест «Целинстрой». Так кажется? — сказал, рассматривая удостоверение, светловолосый с белесыми бровями капитан лет тридцати, на кителе которого красовались значок отличника милиции и красный ромб[2].

— Так, — ответил нарушитель.

— Получается, что вас надо привлекать за порядочность, — сказал капитан. — Кое-что мне не совсем ясно, и если бы не один звонок, обязывающий вас срочно явиться в райсовет, мы бы разобрались детальнее.

— Я свободен? — спросил Воронин.

— Да, свободны.

— Дайте мне паспорт и удостоверение.

— Пожалуйста, — начальник отдал документы. — Между прочим, заявление, которое поступило на вас, подходит под две статьи: мелкое хулиганство и оскорбление должностного лица при исполнении служебных обязанностей.

— Если бы при исполнении, — сказал Воронин, засовывая паспорт во внутренний карман пиджака.

— Заявление есть заявление, в корзину его не бросишь. Передадим в прокуратуру, и не исключена возможность, что вас ещё будут тревожить по повесткам. — Капитан нахмурил брови и добавил: — Протокол о том, что были задержаны на сутки передадим в прокуратуру.

— До свидания, — сказал задержанный и, выходя из кабинета, обернулся и добавил: — В КПЗ у вас тараканов больше, чем муравьёв в муравейнике. Хоть бы потравили их.

Капитан уткнулся в свои бумаги, лежавшие стопкой на столе, и ничего не ответил.

Молодой специалист, который только-только начал входить в доверие и самостоятельно тянуть ответственный участок работы по контролю над производством, нисколько не тужил, что на него завели бумаги и подводят под какие-то статьи. Вышел на улицу с лёгким сердцем. Гружённая арматурой машина стояла возле милиции, и шофёр сидел в кабине.

— Где учительница? — спросил Юрий Александрович, открыв дверцу.

— Не знаю, — ответил шофёр. — Вчера вечером после допроса мы расстались, и я её больше не видел. Воронин сел в кабину и повернулся к водителю.

— Где ночевал?

— В гостинице.

— Сам сюда подъехал или тебе сказали, что меня выпустят?

— Сам, — ответил шофёр. — С восьми утра здесь.

— А я думал, ты уехал на Воробьевку.

— У меня и в мыслях не было. Вчера никто ничего определённого не сказал, и я решил ждать, пока не скажут конкретно, на сколько тебя упекли.

— Ладно, — сказал Воронин. — Давай в райсовет.

— Опять в райсовет, — усмехнулся шофёр. — Снова да ладом.

— Давай-давай, жми.

7

Председатель райсовета Евгений Афанасьевич Морозов и Антонина Трофимовна беседовали в кабинете. Когда Воронин вошёл, Морозов с улыбкой встал из-за стола во весь свой высокий рост, протянул длинную руку и поприветствовал инженера.

— , Здравствуйте, — сказал Юрий Александрович, обращаясь к учительнице. — Когда начальник милиции сказал, что был звонок из райсовета, я так и подумал, что вы здесь.

Антонина Трофимовна улыбнулась, и по её радостным глазам и просветлённому лицу инженер понял, что по главному вопросу с Морозовым достигнуто взаимопонимание.

— Как наша кутузка? — спросил Морозов, усаживаясь на стул и жестом приглашая сесть посетителя.

— Я ведь не могу судить о ней, не побывав в других кутузках, — ответил Воронин, усаживаясь в глубокое обтянутое кожей кресло напротив Антонины Трофимовны. — А так вроде всё в порядке: духота, нары, тараканы бегают. Все так, как и должно быть.

— Делает вид, — сказал председатель, откинувшись на спинку стула, — что паинька-мальчик. Будто раньше никогда не бузотерил и не сиживал.

— Честное слово, Евгений Афанасьевич, первый раз.

— Ладно, поверим, — добродушно сказал Морозов. — Пусть будет первый и дай Бог, чтобы был последний. Только впредь учись культурному поведению и старайся сдерживать себя. Психопатством никому ничего не докажешь.

Воронин, вспомнив свою вчерашнюю выходку, смущённо посмотрел на Антонину Трофимовну.

— Городской парень, — прибавил шутливым тоном Морозов, — и не мог по-хорошему договориться с сельской девчонкой.

— Пока мы стояли у порога, ей двое назначили по телефону свидание. Куда уж мне там.

Морозов улыбнулся.

— На самом деле, — подтвердила Антонина Трофимовна.

— А его, конечно, это возмутило, — продолжал шутить Евгений Афанасьевич, кивнув на Воронина и прищурив хитровато-серые глаза. — Где ж такой праведник стерпит.

— Да не праведник я, — сказал Воронин, слегка покраснев, — но этот случай в посёлке. С детьми. Мне со стороны всё это показалось как-то… — и Юрий Александрович умолк, пожав плечами.

— М-да, — произнёс Евгений Афанасьевич, уже другим тоном. Сразу переменившись в лице, он облокотился на стол, обхватил широкими ладонями крупную плешивую голову и пригладил назад каштановые пышные по бокам волосы. — Посёлок, посёлок… Если не принять меры, верёвочка будет виться и дальше. — Морозов встал из-за стола и, пройдясь по просторному уютному кабинету, прибавил: — Пенсия, конечно, нужна, даже если эта несчастная женщина поправится и снова выйдет на работу. Дочери растут, их надо кормить, одевать, обувать…