Способ побега - Екатерина Федорова

И Тимофею тут же послышался некий шум в сознании, словно дракон вздохнул — причем вздохнул телепатически.

Может быть, имечко Гортензия ему тоже не слишком нравится? Но бедное создание выбрало лучшее из худшего…

— Прекрасное имя! — с жаром проговорил Тимофей, напирая голосом на слово «прекрасное». — Название цветка. Э-э… Яркого красного цвета.

Дракон сверху уныло помахал хвостом. Тимофей облизнул губы, ощутив, какими горячими они стали. Похоже, у него поднималась температура. Наверное, из-за ран.

— И давно ты тут сидишь?

«Не помню», — равнодушно проговорил дракон Гортензия.

Ладно, пусть будет так. В конце концов, календарей он тут не видел.

— Как ты сюда попал?

Ответом стало долгое продолжительное молчание. Тренер по тюк-до поерзал в ожидании, но ничего так и не услышал. Хорошо, пусть это будет тайной.

— Гортензия. Ты знаешь, чем… как тебя здесь удерживают?

Ответ прозвучал совершенно неожиданно:

«Никак».

Итак, зовут меня никак, и сижу я здесь просто так… Ответ не укладывался в голове. Но что Тимофей знает о психологии драконов? И тем более — о психологии данного конкретного дракона?

Наверное, в жизни бедной Гортензии случилось нечто, что подорвало всю ее волю к жизни. Или же данный вид драконов отличается от Эскалибура и подобных ему. И не только цветом. Скажем, для них характерно безразличное отношение ко всему. Надо было продолжать расспросы.

— И ты никогда не хотела покинуть это место?

Ответ почти не отличался от предыдущих:

«А зачем…»

Боль в ноге начинала жечь и пульсировать. Тимофей помассировал конечность выше колена. Если в самое ближайшее время он не вырвется из этого места, то у него могут возникнуть большие проблемы с раненой ногой. Причем несовместимые с жизнью.

— Но разве тебе здесь нравится?

«Мне все равно», — вяло пробормотал дракон и опять затих.

Лexa с пола смотрел на него настороженным взглядом. Сокамерники опять собрались в две группы и что-то тихо обсуждали, возбужденно оглядываясь на тренера по тюк-до.

Итак, имелась камера, наполненная существами, которые Тимофея чуть не убили, больной друг, которого тошнило, едва он поднимался с пола, и дракон, которому на все наплевать. Против него были стражники, стены тюрьмы и маги-оружейники. Ему хотелось захохотать, но он сдержался. Браток, неотступно следивший за ним, вполне может счесть беспричинный хохот признаком буйного помешательства. И тогда прощай роль командира в их паре.

Не то чтобы он сильно мечтал о власти. Но эта ситуация была из тех, когда командование Лехе лучше не доверять. У братка, увы, были слишком упрощенные взгляды на ведение боя. А также, надо думать, на способы побега из тюрьмы.

— А почему ты тогда заговорил… то есть заговорила, со мной? Если тебе все безразлично?

«Ага, — подумал он с яростью. — Попробуй сказать мне, что тебе и это все равно!»

Выпуклости наверху зашевелились. Землянину показалось, что в шевелении драконьей задницы сквозила какая-то тревога.

«Ты мне понравился», — неожиданно томно произнес дракон. И вильнул сверху хвостом.

— Э-э… — Стоит ли соврать, что и она… то есть дракон — тоже ему нравится? Нет. Лучше не рисковать, пытаясь изобразить перед телепатом несуществующие чувства. И он относительно честно сказал: — Мне нравится то, что мы разговариваем.

Груда наверху зашевелилась. Тимофей увидел открывшийся вдруг в груде глаз. Большой, выпуклый и блестящий.

«Может, общение с тобой меня хоть чуточку развеселит… — признался дракон. — Делать что-то — скука смертная. Летать куда-то, добиваться чего-то… Но и сидеть молча на решетке тоже надоедает».

Глаз наверху моргнул. Тимофей не понял: то ли дракон ленив, то ли у него сильнейшая депрессия. Боже, ну почему он не психиатр?

— Вот, что я умею делать, так это веселить! — Нахальное заявление и не совсем соответствует правде. Но нужно же как-то удерживать внимание Гортензии. — Слушай, хочешь помочь мне в одном деле?

Дракон наверху опять вильнул хвостом:

«Я подумаю…»

И в этот момент, прерывая их разговор, в камере загремели замки.

Тимофей, переводя взгляд на вход, успел пробормотать:

— Поговорим позже, Гортензия!

И даже подумал, не стоит ли послать наверх воздушный поцелуй, но отказался от этой идеи. Все-таки, когда дракон выбирает для себя женское имя, это может быть чревато последствиями.

Опасно будить в женщине дракона, а вот каково разбудить женщину в драконе? Резвых почему-то не хотелось сталкиваться с этим.

Замки отгремели, дверь распахнулась. В камере появились стражники. И направились прямиком к ним двоим. Странно. Мысли запрыгали в голове у Тимофея, как потревоженные блохи.

Это явно было не очередное кормление — время неурочное и для ужина еще рановато. К тому же среди стражников отсутствовал маг-повар. И стражники слишком уж целеустремленно направлялись к ним двоим, остановившись прямо перед ними. Стоящий впереди дородный мужчина с глазами навыкате, наряженный в бордовый камзол, сделал знак рукой, приказывая подняться.

Тимофей покорно поднялся, опираясь о стенку.

— Он слишком болен, чтобы вставать, — проговорил он, указывая на Леху.

Толстяк в бордовом зло оскалился, ткнул рукой в лежащего братка и повторил свой жест. Тимофей уже громче повторил:

— Вы же видите, он болен. У него разбита голова. Мы оба нуждаемся во враче, и если бы вы…

Мужчина, не дослушав его, пролаял стражникам короткий приказ. Один из дюжих молодцев, наряженных в средневековое одеяние, выступил вперед и нацелился в Леху острием пики. Тимофей, поморщившись от боли, отделился от стенки, шагнул вперед и загородил братка, как раз в этот момент начавшего приподниматься на локтях.

Похоже, среди стражников о нем сложилось определенное мнение, потому что парень с пикой слегка побледнел и отступил назад. Главный среди стражников рявкнул:

— Пусть он встанет. Или придется его заколоть! А если будешь мешать выполнению приказа, то и тебя, знаешь ли, недолго…

И дородный детина в бордовом наряде сделал красноречивый жест рукой. Живя на Земле, Тимофей такого жеста никогда не видел, но в нем прослеживалась определенная фаллическая символика. Так что догадаться, что он означал, было несложно.

Тимофей открыл было рот, чтобы возмутиться, но тут сзади на плечо ему навалилась тяжесть. Леха встал, опершись на него, и тяжело прогудел в самое ухо:

— Я могу встать, братан. Не стоит давать этим ублюдкам повода измолотить тебя!

Деликатный Леха не стал добавлять «еще раз». И если бы не напряженность момента, Тимофей непременно оценил бы это.

— Выходите.

Они побрели к выходу из камеры — Тимофей шел прихрамывая, а Леха покачиваясь. Братка мотало из стороны в сторону, и он то и дело тяжело наваливался на плечо Тимофея. Видимо, сотрясение мозга у него было сильным. Этакая инвалидная команда — один хромой и один стукнутый головой. Несмотря на это, стражники держались настороженно. Когда Тимофей с Лехой прохромали мимо них, те тут же организованно подались назад и в стороны, выставив перед собой пики.

Землян под конвоем вывели из камеры. Впереди шел дородный мужик в бордовом камзоле в сопровождении двух охранников. Остальные топали сзади, держа пики наперевес. Несколько раз Тимофей мельком оглядывался, и каждый раз его взгляд натыкался на сияющие и до жути убедительные острия, нацеленные им в спину, бдительно сопровождавшие каждое покачивание Лехи. Тимофей, внутренне содрогнувшись, подхватил братка под мышки. Не дай бог, качнется слишком сильно и напорется на один из наконечников…

Леха шел бледный и напряженный, сжав зубы — судя по виду, его все еще тошнило. Они медленно прошагали длинный широкий коридор. Стражники их не подгоняли, чему Тимофей тихонько радовался. Вдоль коридора на большом расстоянии друг от друга тянулись двери — скорее всего, они вели в другие камеры. Интересно, есть ли в них свои драконы?

Навряд ли, подумалось Тимофею. Драконы, судя по Эскалибуру, это не канарейки, способные жить в неволе. Дракон Гортензия, подверженный (или подверженная?) депрессии, наверняка редкий среди них случай…

Коридор свернул, и их втолкнули в комнату, перегороженную пополам решеткой. Толстяк, командовавший парадом, не церемонясь, пихнул их обоих в спину. Да так, что и Леха и Тимофей налетели на прутья. Резвых ударился об прутья лицом — ему задело как раз ту половину, которая была располосована. Тимофей, не удержавшись, зашипел от боли, затем добавил несколько выражений, почерпнутых из лексикона Лехи.

Браток, державшийся за его плечо, успел ухватиться рукой за один из прутьев. Так что ему повезло— он избежал слишком близкого знакомства с решеткой. Стражники остались позади, по-прежнему целясь в них копьями.

— И что, черт побери, все это значит? — спросил Леха, держась за металл ограждения. Бледность с его лица немного спала.