Тасмин - Александр Операй

class="p1">— Помолчи. Она что-то шепчет.

Девора открывает рот и облизывает губы. Язык будто червь. Нечто черное и шершавое. Он блестит в лунном свете.

Старуха шипит:

— Ты пахнешь мерзостью, как моя дочь.

— Вовсе нет! Это лаванда и хмель.

— Как скажешь, сестренка.

— Я на вас совсем не похожа.

— Открой мне глаза. Я увижу.

Тысячи змей лезут по стенам спальни Даутцен.

Зловоние гнилой плоти вытесняет запахи сада из комнаты.

— Открой мне глаза.

— Открой мне глаза.

— Открой мне глаза.

— Открой мне глаза.

— Открой мне глаза.

Кот Исмат говорит:

— Потряси ее. Может скажет что-то другое.

— Не хочу. Это мерзко.

— Так делают все шарлатаны.

Даутцен с недоверием глядит на Исмата. Но кот уже закинул задние ноги за уши и лижет шерсть. Он сказал свое слово. Все будет в порядке до тех пор, пока у Деворы закрыты глаза. Теперь ему нет никакого интереса до разговоров с древними мертвецами. В конце концов он ведь кот. Вот и должен хотя бы иногда придаваться более важным делам.

Даутцен еще какое-то время разглядывает голову, пытаясь найти хоть какое-то сходство с Деворой, но плоть на лице королевы сгнила и понять по этим останкам ничего невозможно. Но что, если срезать нить с век и заглянуть Деворе в глаза? Интересно они такие же черные, как у Тасмин или синие, как у Бледного?

Даутцен подносит нож к лицу мертвой старухи, но тут же отдергивает руку, и голова падает на пол.

— Когтистые горы.

— Слышишь? Сестренка. СУКА! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ?

Змеи шепчутся по углам. Пробуждаются после зимней спячки. Трутся друг о друга. Ласкают холодную плоть.

Даутцен прячет голову Деворы в мешок из-под репы, который пару дней назад нашла на кухне. Там старой карге самое место. Пусть подышит запахом червей и земли. Может вспомнит о своем давно сгнившем теле.

Девочка расстёгивает платье и переодевается в более простую, но теплую одежду.

— Отвернись, — говорит Даутцен коту.

— Меня не пугает твоя нагота.

— Все равно отвернись.

— Кошки… — вздыхает Исмат и глядит на Луну.

Даутцен натягивает серое платье, шубу и сапоги. Она кладет в сумку все те запасы мяса и овощей, которые сегодня за ужином стянул кот Исмат. В скором времени они ей пригодятся. Путь в Когтистые горы не близок.

Девушка снова берет в руку нож и делает надрез на правой руке. Алая кровь каплями падает на пол.

— Пей.

Но Исмат уже тут как тут.

Запах крови сводит зверя с ума.

Он виляет хвостом и трется о ногу Даутцен.

Кровь. Она занимает все его мысли. Нет ничего прекраснее, чем зачерпнуть чью-то жизнь. И пить. Лизать. Сосать ее без остатка. В зеленых глазах Исмата горит адский огонь. Он выпускает зубы и готов откусить кусок плоти. Жрать.

Даутцен чешет кота за ухом. И эта ласка спасает Исмата от безумия. Он останавливается и смотрит девочке в глаза. Она так похожа на ту другую. У них только волосы и глаза разные. Кот благодарен обеим. Он рад, что все еще остался собой.

Даутцен подносит руку к свету Луны, который льется в окно. Кожа постарела до самого локтя. Морщины, оспины и вздутые вены. Она клянется себе, что ни за что не заплачет.

Кот говорит:

— Теперь ты стала ведьмой. Ты заплатила за волшебство частью своей молодости также, как когда-то это сделала Тасмин.

— Она наверняка была повкуснее?

— Вы одна кровь.

Странный ответ.

Но девочка не придает ему никакого значения. Исмат всегда говорит загадками, когда хочет показать какой он образованный и умный кот.

— У меня двадцать восемь дипломов и научная степень по изучению парадокса кошки с маслом.

— Хвастунишка.

Даутцен закидывает мешок с головой Деворы на плечо и в последний раз окидывает комнату взглядом. Теперь у нее нет дома. Семьи и подруг. Только одежда и тело под ней. Она умерла для прежнего мира и воскресла для жизни иной.

Исмат облизывается и подходит к окну. С каждым шагом он становится все больше и больше. Теперь это нечто среднее между тигром и бегемотом. Огромный зверь пригибается к полу.

Даутцен забирается ему на спину и обнимает за шею.

Шерсть пахнет кровью.

— Держись крепче, мой маленький бутерброд, а то упадешь маслом вниз! Что тогда с нами будет?

Исмат прыгает в открытое окно. И дальше на крышу ближайшего дома, а оттуда лезет на стену замка и вниз. Он бежит всю ночь напролет и весь день и дальше. Через реки, поля и леса. Тысячи верст. Миллиарды шагов. Он уносит Даутцен на встречу судьбе.

Глава 8

1

Когтистые горы скверное место.

Здесь всюду смерть.

Ни деревьев, ни травы, ни животных. Только камни и мертвецы.

Герои, воры, рыцари, бандиты, крестьяне и дураки. Все, кто пришел сюда за сокровищами дракона Тетура стали игрушкой для ветра. Порыв холодного воздуха бросает со скал в пропасть ребра и берцовые кости, позвонки и куски сгнившей одежды. Борей задувает сильнее. Он будто все ищет и никак не может найти. Даже ветру это кажется странным. Здесь нет ни одного черепа. Только руки да ноги, позвоночники и кости таза. Все головы куда-то исчезли. Кто-то собрал страшную жатву и унес ее в глубины горной гряды.

Ветер злится. Он швыряет снег с вершины самого высокого пика и гонит зиму обратно в ущелье. Там холодно. Ночью мороз. Все мертво. И никогда ничего не станет живым.

Белая пустыня тянется по каменистому дну в разрушенный город Махса. Когда-то давно он был домом для людей из всех уголков Старого королевства. Теперь это кладбище. Вместо плит и могил здесь остатки лачуг, зданий, площадей, башен и храмов. Все черное, как ночь. Сажа и пепел. Вся красота жизни исчезла. Ничто из творений человека не сохранилось в своем первозданном виде. Только памятник на площади рядом с храмом Ваала. Женщина тянет руки к далекому небу. Она держит в ладонях сердце ребенка.

Вселенная остывает. Гаснут последний звезды. Тьма будет вечной. Так хочет дракон. Это его злая воля заставляет Борей дуть с нарастающей силой, срывая мясо с костей мертвецов, что лежат на пути в город.

Когтистые горы не место для одинокого странника.

Но вот он.

Идет себе как ни в чем не бывало.

Любимец богов. Прислужник дракона.

Какой-то древний старик в остроконечной шляпе волшебника бредет усталой походкой в сторону долины, где когда-то был хвойный лес. Он то и дело останавливается, расчищает снег голыми руками и подбирает с земли пару тоненьких веток, сухую траву и кору. Охапка становится