Обладатель великой нелепости - Борис Левандовский

Она фыркнула снова и, будто вспомнив о чем-то важном, что могло быстро расставить все на свои места, сказала:

– Талон… он у вас есть?

Герман вынул из кармана картонный номерок и протянул девице. Та удивленно изучила талон. Затем ей ничего не оставалось, как начать ковыряться в длинном ящике с результатами готовых тестов, занимавшем половину стола. Рядом с ящиком высился новый компьютер – то ли местное руководство слишком поторопилось с его приобретением, предварительно не обучив работников пункта жать на кнопки, то ли он исполнял чисто мебельные функции – этакая деталь современного интерьера («Мы ведь как-никак теперь Европа!») Глядя на бесполезный компьютер, Герман вспомнил слова из песни, которую исполняла давно ушедшая в небытие группа «Технология»: «Нажми на кнопку – получишь результат…»

Пока девица ковырялась в архаичном ящике, все трое мужчин по очереди успели сдать кровь и уйти. Остались только женщины, которые, не сговариваясь, решили пропустить почетного ветерана секса, то есть Германа, вперед.

«Сколько это будет еще тянуться?» – он следил за медлительной девицей, ощущая растущее напряжение (а ведь он уже, кажется, посчитал, что этот драный тест его мало волнует).

Нескладная женщина гренадерского роста почти в упор разглядывала Германа с боку; он мог слышать ее дыхание и запах пота, пробивавшийся сквозь навязчивый аромат дешевых духов (Господи, как же, должно быть, от нее разило, если даже его ослабевшее обоняние…). Непропорционально полные ноги, буквой Х, оставались почти не прикрыты короткой юбкой фасона «последний шанс» до того самого места, откуда росли.

Юную гейшу Герман не видел, та маячила на заднем плане, вероятно, подсчитывая, какой сейчас начался урок в школе.

Кто-то в белом халате высунулся из двери лаборатории и застыл на месте (Герман безошибочно определил, что его исследует удивленный взгляд). Через несколько секунд дверь захлопнулась, и из кабинета в холл приемной донесся гомерический хохот.

Девица, ковырявшаяся в ящике (похоже, она намеренно не торопилась, чтобы вдоволь насладиться ситуацией – подобное явление наверняка происходит не каждый день), в ответ на вопли за дверью кабинета, которые уже переходили в рыдания, тоже всхлипнула; ее голова, опущенная почти в самый ящик, тряслась как у заводной куклы.

Сзади Герман уловил тонкое похрюкивание школьницы.

Женщина-гренадер держалась железно – ни звука.

Герман отлично представлял картину со стороны. Кроме того, комичность подчеркивала его одежда, буквально висевшая мешком на его мощах: брюки модного покроя, свободный, молодежного фасона пиджак, из-под которого выглядывала черная стильная рубашка. Весь его нынешний прикид был куплен в престижном салоне мод во время одной из деловых поездок в Киев (с тех пор, как дела страховой компании пошли в гору, он любил одеваться с шиком). Короче, древний, как христианство, плейбой заскочил мимоходом выяснить, не пополнилась ли его коллекция новым боевым трофеем.

Герман – некоторые процессы он уже не мог полностью контролировать – громко выпустил газы…

Девчонка-школьница зашлась истерическим хохотом и бросилась к выходу, видимо, рассчитывая успеть добежать до ближайших кустов.

Девица, которая уже перерыла ящик вдоль и поперек минимум раз пятнадцать, чуть приподняла голову.

– Любопытно – кто же счастливица? – она сказала это не понижая тона, в расчете, что времена, когда Герман мог бы ее расслышать, закончились, когда ее бабушка была еще девственницей.

Наконец она извлекла из ящика запечатанный конверт с нужным номером и протянула Герману. Вероятно, поиск были ускорен благодаря запаху; маленький курносый нос уже начал морщиться.

Перед лицом Германа застыл небольшой квадратный конверт розового цвета, в котором находился результат. У него перехватило дыхание.

«Возьми… да возьми же его, наконец, черт тебя побери!» – мысленно заорал на себя Герман.

Однако его руки так затряслись от волнения, что он решился попросить девицу распечатать конверт за него.

Та секунду помялась, но разорвала тонкую розовую бумагу и уставилась смеющимися глазами в маленький листок с логотипом здешней медицинской организации на обратной стороне, обращенной к Герману. Только его он и мог созерцать бесконечно долгую секунду.

– Ну?.. – вырвалось у него помимо воли. Он с тревогой вглядывался в лицо девицы, которая наконец оторвала взгляд от листка с результатом.

– Конечно же, все нормально, – фыркнула та.

Герман напрягся – нормально?

– Что… что именно «нормально»?

– Да все в порядке! Результат отрицательный! – ее взгляд откровенно говорил: «Представление окончено, старый пердун…». В уголках глаз еще прятались едкие смешинки: об этом грех не рассказать всем знакомым – наверняка они надорвутся от смеха.

Герман и сам понял, что здесь его больше ничего не задерживает. Он машинально поблагодарил ехидную девицу (посмотрел бы я на тебя лет эдак через пятьдесят или хотя бы тридцать, сучка!), развернулся и заторопился к выходу. Пожалуй, «заторопился» – слишком сильно сказано. Взял курс.

Женщина-гренадер проводила его долгим пристальным взглядом.

результат отрицательный

На выходе Герман столкнулся с едва не налетевшей на него школьницей. Она задорно ему подмигнула и исчезла за спиной.

Герман последний раз в жизни переступил порог тест-пункта.

отрицательный

* * *

«Итак, ты выяснил, – говорил себе Герман. – Это не СПИД – теперь ты это знаешь.

Это Хворь – никому не известная. Возможно, она существует уже не одну тысячу лет, но, если о ней кто-то и знает, то, несомненно, очень узкий круг людей, специалистов или… А если его вирус как-то по особенному избирателен? Если последний, кто мог о нем что-то знать, умер еще в средние века? И за всю историю тысячи, может, миллионы людей являлись его носителями, но только единицы познали его реальную сущность на себе… может такое быть? Загадочная, ужасная ХВОРЬ…»

Герман сидел на скамейке недалеко от остановки трамвая. Отрезок в сто пятьдесят метров казался марафонской дистанцией; ноги все чаще отказывались повиноваться, перед глазами плыли темные пятна. На другом конце скамьи села пожилая женщина с двумя тяжелыми продуктовыми сумками; она минуту отдыхала и оставила Германа снова одного, смерив ироническим взглядом.

Неподалеку располагался уютный сквер, откуда тянуло приятной прохладой, доносились шум листвы на деревьях, голоса играющих детей. Начинал моросить мелкий дождь, предвещавший скорый приход зрелой осени.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});