Красная сирена - Морис Дантек

Анита решила выложить последний козырь.

– Кроме того, я уверена, что Ева Кристенсен тоже отправится туда… чтобы вернуть себе дочь.

Во взгляде Вила Хассла промелькнуло понима­ние.

– Женская интуиция? – Да.

И тут же уточнила:

– Это материнский инстинкт, свойственный всем женщинам, даже таким, как Ева Кристенсен.

В ответ комиссар что-то невнятно пробурчал. Он уже размышлял над ответом и взвешивал свое решение.

– Каков ваш план? Важный вопрос.

У Аниты пока не было никакого плана, разве что неясные наметки, которые она изложила Пете­ру. Но она ни в коем случае не должна показать Хасслу свои сомнения. Нужно играть в открытую, с Хасслом лучше не темнить.

– Для начала – Фару. Свяжусь с местной поли­цией, задам направление поисков, найду Тревиса – прежде чем это сделает Ева Кристенсен.

Должно получиться. Не может не получиться.

– Знаете, Анита, в верхах недовольны. Во всех кабинетах мне повторяют, что у вас ничего нет… У вас будет очень мало времени на то, чтобы со­брать убедительную информацию.

– Знаю, именно поэтому я должна ехать как можно быстрее.

Хассл хитро прищурился:

– Ладно, полагаю, вы знаете даже номер ваше­го рейса?

Анита едва не хихикнула от радости.

– Да, – подтвердила она. – Через три часа я могу улететь в Фару и окажусь там в конце дня…

Она хотела сказать: уже сегодня я смогу при­ступить к работе, в крайнем случае – завтра утром.

Хассл позволил себе намек на улыбку.

Анита ответила своему шефу широкой благо­дарной улыбкой.

Она собиралась высказать ему свою призна­тельность, но комиссар жестом решительно про­гнал ее за дверь.

Секундой позже она начала действовать.

12

Рано утром, когда они проехали Дижон, Алиса про­снулась. Она села, и Хьюго увидел ее заспанное лицо.

Хьюго снова спросил, не хочет ли она позво­нить отцу, но девочка ответила, что у нее нет номе­ра его телефона. Они проехали еще несколько ки­лометров, прежде чем Тороп озабоченно спросил:

– Но адрес-то у тебя, по крайней мере, есть?

– Да… есть… ну… последний адрес…

– И где он?

Алиса наклонилась вперед, и Хьюго увидел, как она дотронулась до своего лба.

Он обернулся и ответил ей хитрой улыбкой со­общника. Да-а, эта малышка могла бы стать луч­шей ученицей Ари.

– Еще у меня есть фотография. Снимок дома. Она протянула ему через плечо полароидный снимок, и Хьюго искоса взглянул.

– А сколько лет фотографии и адресу?

– Наверное, года полтора…

«Неплохо, – подумал Хьюго, – это может при­годиться».

Около девяти они остановились на большой площадке для отдыха на южной окраине Лиона: бензозаправка, туалеты, кафе, супермаркет. Быст­ро проглотили плотный, но жутко невкусный завт­рак и снова тронулись в путь. Алиса успела приве­сти себя в порядок в туалете автозаправки,

– Что ж, прекрасно. Так почему вы еще здесь? Все утро Хьюго, как выпущенная из ствола

пушки ракета, летел по автобану вдоль русла Роны. В какой-то момент – он и себе не смог бы объяс­нить почему – Тороп поддался искушению; с су­хим щелчком открыл дверцу бардачка. Достал диктофон. Убедился, что кассета вставлена, отвер­нулся от Алисы, изучавшей пейзаж за окном. Вдоль дороги тянулись вверх, убегали назад топо­ля. Хьюго прижал микрофон к губам, медленно за­говорил:

– О необходимости «прямого действия». Здесь и немедленно. Сейчас мы едем сквозь урбанистиче­скую цивилизацию, в то время как неумолимо при­ближается конец света или некто на него похожее. Мысль – это вирус. Он будет распространяться или мгновенно уснет, до лучишх времен, дожидаясь когда его случайно разбудят.

Возможно, книги – опаснейшие бомбы замед­ленного действия. Итак, в этот прекрасный день благословенного 1993 года машина едет по фран­цузской автостраде. Волей невероятной игры судьбы и хаоса двое людей пересекают континент из конца в конец, простые тени времен заката Ев­ропы. Каким-то чудом это рядовое событие рождает беспорядок, потрясение. Значит, остается только рассказывать ожизни, воспринимая опыт как бесконечную трансформацию…

Да, теперь они переживают закат вдвоем. Али­су надо внести в сценарий. Она становится движу­щей силой действа, питаемого энергией самой жиз­ни. Хьюго продолжил:

– Можно начать так: В субботу, 10 апреля 1993 года, в девятом часу утра, юная девочка-под­росток явилась в Центральный комиссариат по­лиции Амстердама… Никто в тот момент не по­дозревал, что очень скоро она поставит на уши полицейские службы всей Европы…

Хьюго прервался, обернулся к девочке:

– Проголодалась?

Алиса отрицательно покачала головой. Потом, перекрикивая шум мотора, спросила:

– Вы писатель? В каком жанре?

Хьюго мгновение помедлил, сомневаясь, что она сможет его понять.

– Не знаю, как тебе объяснить… Это мой первый роман… Роман о конце мира… сегодня я вижу его жанр как боевик на дороге… за маленькой девочкой гонятся полиция и ее мать… один взрослый тип вер­нулся из настоящего ада… – Тороп подавил смешок.

– Но… это ведь наша история, правда?

Он слегка кивнул, потом, нарушив молчание, повисшее в машине, сказал:

– Вернувшись оттуда, я знал, что замысел рома­на и события моей жизни переплетутся Правда, те­бя в первоначальном варианте сценария не было…

Хьюго снова ухмыльнулся.

– Это эксперимент, я хочу показать, как реаль­ность врывается в вымысел, и наоборот.

Алиса надолго замолчала. Он понял – девочка размышляет над сказанным.

– Хьюго, – наконец начала она, – вы говори­ли, что работаете для какой-то международной организации… и у вас есть оружие… Только что вы вспоминали ад… Может, объяснить все по-насто­ящему?

– Объяснить тебе что? – Вопрос Хьюго прозву­чал как выстрел.

– Ну-у, вы – писатель, но у вас есть пулемет и пистолет, и работаете вы на организацию, которая запросто помогает нам менять машины, достает до­кументы и…

Она обвела руками саму себя, намекая на изме­ненную внешность.

«И личность тоже», – мысленно дополнил этот ряд Тороп.

– Что ты хочешь знать? Шум двигателя.

– Итак?

– Откуда вы приехали? Что это был за ад? «Браво, девочка! – растерянно подумал Хью­го. – Так с чего же ты начнешь?»

Самолет описал широкий круг над океаном и начал заходить на Фару. Небо над побережьем очисти­лось, на всем Иберийском полуострове стояла ве­ликолепная погода.

Сидевший рядом с Анитой молодой португа­лец – они перекинулись парой слов во время полета – убрал книгу в небольшую спортивную сумку.

Анита придвинулась к иллюминатору, внима­тельно наблюдая за приближавшейся землей.

Сияющая охра, солнечная белизна домов, и до самого горизонта – синева, смешивающаяся с зе­ленью, припудренная серебром. Анита никогда прежде не была в Фару и не знала, почему из глу­бин памяти всплыли воспоминания о Лиссабоне.

Лиссабон, думала она, представляя себе исто­рический квартал этого города, серьезно постра­давший от пожара как раз накануне ее приезда ле­том… 1988-го. Да, именно тогда. Извилистые улочки с тенистыми портиками, рассеянные по всему городу, узенькие площади, зажатые между фасадами домов с висящим на балконах бельем, – все это спо­собствовало быстрому распространению огня. Те дома, что не сгорели дотла, были украшены огром­ными черными фресками, написанными копотью.

На сей раз Аните было не до туристических красот. Она не сможет прогуляться ночью под ме­лодии фадо [1] , доносящиеся из открытых окон до­мов, остывающих от дневной жары.

Удар шасси по бетону полосы, скрежет, запах керосина на трапе, формальности – все прошло очень быстро. Инспектор из Центрального комис­сариата Фару приехал за Анитой в аэропорт, и через двадцать минут после приземления она входи­ла в здание.

Капитан Жоашин да Кошта был невысоким полноватым человеком, с пышными усами и мане­рами, слишком грубыми для португальца. Быстро разделавшись с формальностями, он провел ее в свой кабинет и молча предложил жесткий расша­танный стул.

Сам он уселся в кресло по другую сторону сто­ла и тяжело вздохнул, выражая вековую покор­ность судьбе.

– Кажется, вы немного говорите по-португаль­ски?

– О, совсем чуть-чуть…

Капитан да Кошта мгновение смотрел на Аниту.

– Ладно. Мы постарались кое-что разузнать об этом англичанине, Стивене Тревисе.

Анита промолчала.

– Последний дом, в котором он жил, сдан одной немецкой паре. Он съехал около трех месяцев на­зад. Мы пока не знаем куда.

Анита переваривала информацию.

– У вас есть адрес этого дома? Инспектор снова молча взглянул на нее:

– Вам это ничего не даст. Наш инспектор рас­спрашивал немцев и сотрудников агентства по не­движимости. Тревис уже освободил дом к моменту заключения сделки. Новые жильцы въехали неде­лю спустя. Агентство никогда больше ничего не слышало о вашем англичанине.