Четвертый кодекс (СИ) - Виноградов Павел Владимирович "Палимпсест_2"

- Между мирами, - повторил Карлос. – Между вашим миром и миром дьяблеро… видящих. Некоторые маги проходят сквозь нее и остаются в том мире, а на наш больше не оказывают никакого влияния. Так произошло с доном Хуаном, так когда-нибудь будет со мной. Но с вами все не так…

Он замолк и словно застыл в раздумье.

- А как? – спросил Кромлех.

- Я уже сказал, - ответил Кастанеда. – Вы измените этот мир. Как – не знаю, но так будет. Мы называем это между собой «эффектом Прохожих».

Оба замолчали. Похоже, маг давал Кромлеху возможность осознать услышанное. А сам Евгений продолжал пребывать в навалившейся на него странной апатии. Он даже не заметил, что Кастанеда вдруг приблизился к нему, хотя, вроде бы, стоял неподвижно.

Внезапно вместо тоскливой тревоги, охватившей Евгения, его окатил ледяной ужас. В фигуре Карлоса проявилось что-то нечеловеческое. Казалось, вместо него вдруг встал хищный, очень опасный зверь, чьи глаза светились желтым огнем.

- Не пугайтесь, дон Эухенио, - голос мага стал резок, словно кто-то с силой водил ножом по листу жести. – Мы все так же таинственны и страшны, как этот непостижимый мир.

Теперь его смех напоминал захлебывающийся хохоток гиены.

Страшные светящиеся глаза вдруг оказались прямо напротив лица Кромлеха, по-прежнему пребывавшего в ступоре.

- Только еще одно, - шипел маг. – Перед тем, как уйти, вы снимите – это!

Евгений почувствовал сильную руку на своей шее, там, где был шнурок его креста, надетого матерью. Он до сих пор оставался равнодушен к религии, даже часто обличал ее в спорах с верующими. Например, со Львом, который ходил в церковь. Но ставший совсем черным серебряный крест не покидал его шеи. Он уже и не замечал его, будто тот стал частью тела. И снимать его Евгений не собирался.

- Нет, - четко произнес он, глядя в жуткое звериное лицо.

К своему изумлению он понял, что сказал это на языке киче. Более того – слово вышло из его рта в виде облачка, на котором красным горела соответствующая майяская надпись.

- Тогда, друг мой, я вас убью и съем, - весело провыл Карлос.

Его рука с силой потянула шнурок, и маг неожиданно выпал из поля зрения Евгения, оказавшись у него за спиной.

Горло Кромлеха опоясала невыразимая боль – противник пытался удавить его шнурком от креста. При этом Евгений оставался столь же вялым и почти безразличным к тому, что, по всей видимости, означало его смерть.

А Карлос продолжал выкручивать шнурок, второй рукой удерживая Кромлеха на земле.

И еще Евгений почувствовал его зубы на своем плече, безжалостно вгрызающиеся в плоть.

Невыразимо заломило в голове, где была вмятина на черепе. Перед глазами Евгения вспыхивали яркие паттерны, словно в калейдоскопе. Он постепенно отдавался небытию, ощущая, как жизненная сила истекает из него в его убийцу, который с яростной радостью впитывал ее всем своим нечеловеческим существом.

Вдруг в основании шеи Евгения, прямо позади трахеи, раздался зловещий щелчок. Он скорее ощутил его, чем услышал.

«Все. Сломал шею», - подумал он и приготовился соскользнуть в небытие.

Но не соскользнул.

В его ушах зашумело, потом зазвенело, потом на небе появилось ощущение жара. Все звуки стали невероятно отчетливыми, силой и сухостью они напоминали звон большого треснувшего колокола. Евгений словно бы завибрировал и – внезапно сделался свободным от смертельной хватки врага.

Он как будто сверху смотрел на мага, яростно душащего и с урчанием грызущего безвольное тело.

Пассивная блеклая истома Евгения мигом сменилась боевой яростью. Он – вернее, некто, вышедший из его тела – поднял сцепленные в замок руки и со страшной силой опустил их на шею Карлоса. Тот пронзительно закричал и, как подкошенный, рухнул на убиваемого им человека.

В буквальном смысле вышедший из себя Евгений вновь поднял руки для удара, но маг неправдоподобно быстро откатился в сторону, вскочил на ноги, и, сделав несколько причудливых движений руками, ногами и всем телом, отпрыгнул в чащу. Оттуда на Евгения сверкнули его желтые глаза, захрустели ветки, и настала тишина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А Евгений опять ощутил, что лежит на земле. Шея невероятно болела, плечо горело, словно в него до сих пор вгрызались хищные зубы.

Кромлех с трудом повернул голову и увидел, что так оно и было – плечо терзал наглый тощий койот. Очевидно, он принял лежащего в прострации Евгения за мертвеца.

- Здравствуй, маленький койот. Как поживаешь? – неожиданно для себя хрипло спросил Кромлех.

Зверь мгновенно отскочил, сверкнув на человека безумными желтыми глазами, и исчез в чаще.

С трудом Евгений поднялся на ноги. Шею и снаружи, и изнутри продолжала терзать боль. Кровь из разодранного плеча стекала по руке и капала на землю.

Не обращая внимания на все эти мелкие проблемы, Кромлех навьючил на себя акваланг и продолжил путь по погрузившейся на несколько минут в предрассветное безмолвие сельве, вскоре подойдя к сеноту.

Здесь было пустынно и тихо – словно на другой планете, или как будто люди покинули эти места давным-давно и с тех пор сюда не возвращались. Что удивительно – даже ночью на территории археологического комплекса должен был кто-нибудь находиться. Но все работники, очевидно, справляли где-то День мертвых. Лишь чудовищная луна, подобно гигантском белому черепу, ухмылялась над квадратной вершиной пирамиды Кукулькана, силуэт которой темнел в полукилометре от сенота. А с другой стороны небес тревожно и пронзительно мерцала красная звездочка – Марс.

Но Евгений знал, что он здесь не один. Обострившееся до последнего предела восприятие, казалось, фиксировало тени давно ушедших людей и событий. Здесь обитало множество призраков – бродящих, клубящихся в лунном свете, пожираемых неутолимой жаждой вернуть канувшую в ничто жизнь.

Были и другие – нематериальные, неорганические и очень сильные. Они с безмолвной угрозой наблюдали за ним отовсюду. Евгений дрожал, ощущая их подавляющую архаичную мощь.

Хуже всего казалось не ощущение противостояния древней магической силе, а чувство, что он сливается с ней, что на самом деле он и есть одна из этих жутких, бесформенных, притаившихся в камнях или среди деревьев, тварей.

Однако ЕВК ждало неотложное дело, и ему недосуг было предаваться рефлексии.

По периметру колодец зарос буйной растительностью, потом резко вниз шли отвесные стены глубокой воронки, на дне которой распласталась густая тьма. Евгений знал, что днем эта неподвижная вода казалась большим зеленым пятном, но сейчас ее поверхность стала совсем черной, лишь изредка отблескивая случайно упавшим лунным лучом.

То был вход в царство Чака – бога дождя, алчного, вечно жаждущего плоти жертв. Но для него, Евгения, здесь могла открыть объятия сама покровительница благого суицида Иш-Таб.

Он сумрачно усмехнулся этой мысли и стал методично облачаться в акваланг.

Чувствовал он себя не очень – возможно, из-за дикого видения, посетившего его в джунглях. Во всяком случае вымотан был не меньше, чем если бы и правда выдержал тяжелую схватку с опасным противником. Ноги дрожали, подташнивало, но при этом он был исполнен решимости довести дело до конца.

Надевая маску, он ощутил шнурок креста на шее – веревочку, которая совсем недавно едва не убила его.

«Или это все-таки сон? – подумал Евгений. – Нет, не сон», - пальцы наткнулись на саднящий рубец на шее.

Он хотел снять крестик – вряд ли он был уместен в потустороннем мире майя. Но все же оставил и тут же забыл про него.

Почему-то ему вспомнилась популярная у фольклористов теория бродячего мифа о ныряльщике – он распространен почти по всему миру. Говорится там о некоем персонаже – звере, птице, человеке или боге, который ныряет в воды первоначального океана и достает с его дня землю. Из которой потом возникает вся суша, где начинают плодиться растения, животные и люди, и вообще происходит всяческое веселье.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Стоя на все сильнее дрожащих ногах на самом краю сенота и глядя вниз, Евгений усмехнулся, представив, что он и есть тот самый Ныряльщик. Что где-то под толщей этих мертвенных вод его ждет новый сияющий мир, который он добудет и поднимет на поверхность, осчастливив таким образом вселенную.