Стриптиз в кино - Нэнси Бартоломью

— С тобой все в порядке, Кьяра? — успел спросить меня режиссер.

Он уже не в первый раз проявлял заботу, и я с благодарностью чмокнула его в щеку, от чего парень покраснел как рак и добавил, что может поговорить с Винсентом, чтобы тот отпустил меня домой пораньше.

— Спасибо, не надо, — сказала я и чмокнула его в другую щеку, что он перенес уже намного спокойнее. Недаром говорят: человек такое животное, которое ко многому привыкает, и довольно быстро. Даже к унижениям и убийствам.

И вот я уже не думала ни о чем, кроме музыки, под которую танцевала, но, впрочем, обращала внимание на всех новеньких и стареньких зрителей и по привычке мысленно определяла, как себя поведет тот или другой из них. Так же по привычке безразлично-зазывно улыбалась, с наигранным интересом всматривалась в их лица… В общем, обычная рутина. Только сейчас она казалась мне более докучной, чем всегда. Просто невмоготу…

Красавчик Алонцо Барбони по-прежнему сидел за своим столиком, но вид у него был злой, неприветливый рядом с ним Барри Змей, наш агент. Какие у них могут быть дела? Барри больше слушал, что говорил собеседник, порой вставляя одно-два слова и делая при этом жест рукой, как бы желая сказать: “Ну что я могу поделать? ” Или: “Это все, о чем может идти разговор”.

Алонцо говорил очень тихо, наклонившись, не сводя глаз с собеседника. На лбу у итальянца пульсировала вена, лицо раскраснелось. Эти подробности я заметила, когда танцевала вблизи их столика, но приходилось все время двигаться по сцене, потому я не могла уловить ни слова.

Не заметила я, и как Барри ушел. Алонцо откинулся на спинку стула, лицо у него разгладилось, но он смотрел в пространство и, кажется, даже не видел меня. Потом полез в карман, достал сотовый телефон. Поговорил очень коротко, после чего поднялся и вышел из зала.

Рыжик выполнил свое обещание. Когда я оказалась за кулисами, ко мне подошел Винсент, лицо жутко участливое, голос тоже — и то, и другое идет ему как корове седло, — и сказал:

— Послушай, Кьяра, ты, похоже, устала. Тебе наверняка еще нельзя выступать. Напрасно я выпустил тебя на сцену. Доведешь себя до того, что совсем сляжешь… Знаешь что? Отправляйся-ка домой и отдыхай целую неделю.

Я пристально посмотрела на босса. Не может быть, чтобы в нем говорило искреннее участие. Тогда что?

— Допустим, Винсент, — ответила я, — что я сделаю недельный перерыв. О’кей. А ты тем временем напишешь имя Фрости Лике большими буквами на афише и повесишь у входа. Верно? Но она не тянет, Винсент. Хотя главное даже не это. Допустим, она не хуже меня. Но ей нельзя доверять. Что-то в ней. а точнее, за ней такое… Не могу объяснить, только чутье мне подсказывает, она червивая, эта Фрости… Что-то не так. Впрочем, вам с Барри виднее.

Винсент подошел ко мне ближе, я почувствовала запах пота.

— Кьяра, — произнес он с нажимом, — я занимаюсь этим бизнесом не первый день и давно уже в нем не девственник. Я беру Фрости на себя и сам разберусь с ней. А у тебя сейчас своя забота. Я говорю о той, которую ты взяла на себя по поводу убийства. Кстати, есть что-нибудь новенькое?

Я покачала головой.

— Вот видишь. Плохо. Надо жать на все железки. С завтрашнего дня и целую неделю занимайся только этим…

Между прочим, хочу тебе сказать, Джон Нейлор заявился сюда не только поздороваться с тобой. Он успел перемолвиться словечком с Марлой. Сказал, что думает вскоре предъявить обвинение.

— Полицейские штучки! — фыркнула я. — Давит, чтобы запугать. У них ничего на нее нет.

— Все равно ей не позавидуешь, — резюмировал Винсент. — Она как сосиска в хот-доге: с одной стороны этот кретин Рикки, с другой — копы наседают. С ней почти истерика была, я даже отпустил ее домой.

Решительно я не узнавала сегодня Винсента: какой-то подозрительно человечный. Не к добру это.

— И значит, что же получается? — Винсент продолжал гнуть свое. — Нам нужна сейчас Фрости как временная замена, но еще больше нужна ты, чтобы помочь Марле, а главное, отвести подозрения от клуба. Не говоря уж о том, что нужно зарабатывать на хлеб насущный и чтобы доходы не падали. Платить ведь надо… — он помолчал, — налоги и прочее.

Я не знала точно, что он имеет в виду под “прочим”, но спрашивать не стала, так как не рассчитывала на откровенный ответ. Не стала и утешать его, говорить: все образуется. Я абсолютно не понимала, что делать дальше, и мечтала, чтобы кто-то подсказал. Помог составить план. Или что-то в этом духе.

А Винсент был настроен поболтать. И вскоре я услышала:

— Ты не права, Кьяра, что хочешь действовать сама, без Нейлора. Это ничего не даст. Я тебе уже говорил. Не надо с ним ссориться, нам он нужен. И ты напрасно любезничала с тем красавцем, Нейлору может не понравиться.

Этого еще не хватало: Винсент наступил прямо на больное место! На рану, которая сразу заболела в сто раз сильней. Так мне показалось.

Я резко повернулась и пошла к выходу.

— Эй, куда ты? — крикнул Винсент.

— Домой, — ответила я не оборачиваясь, — у меня появилась одна мыслишка. Она может стать решающей…

Пускай шеф думает: я согласна с тем, что он сказал, и спешу выполнить его указания. Я на самом деле спешила, потому что почувствовала необоримое желание немедленно бухнуться в постель и лежать там, ни о чем не думая, кроме одного: скорее бы закончился этот еще один дурацкий день.

Я переодевалась в свою обычную одежду под затравленным взглядом Фрости Лике, сидевшей в нашей комнате. Мне даже захотелось подойти к ней и сказать, что она сама виновата — не надо было болтать высокомерные глупости и настраивать против себя всех девушек. А также лезть на колени, или куда там еще, к Рику. Я чуть было не завела об этом разговор, но не хватило душевных сил.

У Дикарки Тони было совсем другое настроение. Далеко не миролюбивое. Она подошла ко мне и шепнула:

— Скажи только слово, Кьяра, и я приготовлю из этой лахудры бифштекс.

Я похлопала ее по плечу, благодаря и успокаивая.

— Отложи свои хозяйственные заботы, дорогая. Если в ближайшие два-три дня она не изменит свою сансару, или карму, или как это называется у индуистов, то, возможно, я попрошу тебя взяться за холодное оружие. А пока не надо.

Тони — классная девчонка, но, к сожалению, умеет только снимать с себя шмотки, цепляясь за шест. Больше ничего. Так что Фрости Лике она заменить не смогла бы.

Бруно и Гордон наперебой предлагали проводить меня до машины — не знаю, то ли вид был у меня такой измученный, то ли опасались, как бы со мной не произошло того же, что с Винус Лавмоушн. Оба говорили, как меня любят… Особенно Гордон… Ну прямо как родную сестру… И что сделают все, чтобы мне спокойно работалось тут… ведь мы одна семья, правда?.. И обойдемся без шелудивых порнозвезд…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});