Виктор Розов. Свидетель века - Виктор Кожемяко

Что особенно возмутило Колодного в высказываниях Розова? Прежде всего – признание самого факта существования великой советской культуры. Литературы советской, советского театра, кино, которые в лучших своих творениях принадлежат не только времени, когда создавались, но и будущему.

Несколько лет назад «Литературная газета» опубликовала шумную статью «Поминки по советской литературе». Дескать, была, но померла. Колодный идет еще дальше: вообще ничего не было. Называет только Булгакова и Платонова – в связи со «сталинскими гонениями», которым они подверглись. «Забыл» даже такого советского писателя, как нобелевский лауреат Шолохов, за честь которого, помнится, сам активно вступался в печати. Не потому ли «забыл», что Шолохов был коммунистом, а это сегодня в концепцию Колодного никак не вписывается?

Поюровский в своей статье значительно (и вполне справедливо!) расширил круг выдающихся имен, представляющих культуру советского периода. Можно и еще расширить его. Что поделаешь, как ни раздражает, как ни бесит кого-то даже слово «советская» применительно к культуре, а она, говоря словами поэта, «существует – и ни в зуб ногой».

Вот и Виктор Сергеевич Розов – достойная часть этой культуры. В предисловии к беседе я назвал его замечательным драматургом, известным не только у нас в стране, но и в мире. Как же взвихрился Колодный, немедленно обвинив меня в лести: «Если Виктор Розов – всемирно известный драматург, то кто же тогда Вильям Шекспир? Может быть, они – одного поля ягоды?»

Смешной довод. А если всерьез, то куда же денешь действительно всемирно известный фильм по сценарию Розова «Летят журавли»? Как быть с его пьесами, которые обошли сцены десятков стран мира?

Да и с категорическим утверждением, что розовская драматургия недолговечна, Колодный явно опрометчив. Мол, «вряд ли сегодня какой-нибудь режиссер решится ставить спектакли даже по самым лучшим его пьесам». А я на днях прочитал в «Комсомолке», что Олег Табаков (которого столь почитаемые Колодным американцы называют «волшебником из Москвы») хочет поставить «В поисках радости»: «Чтобы юный герой на глазах у всех рубил обливную дубленку, а кто-то своими ручонками потными тянулся бы спасать рукав от нее».

В пьесе это – протест против культа вещей, культа потребительства и стяжательства. Тут, кстати, и ответ Колодному насчет коммунистических идеалов, за «рыдание» по которым он клеймит Розова. Вздумал Виктор Сергеевич в нашей беседе заявить: «Коммунизм мог быть мечтой, идеалом для миллионов людей, а капитализм, несущий беду многим, идеалом и мечтой для них ну никак быть не может». Но разве это неверно, если понимать идеал как стремление к справедливости и большей духовности? И не потому ли Олег Табаков берется сегодня за пьесу Розова, что вдохновлена она была именно этим стремлением? А вот нынешнее молодое поколение, как с горечью отмечает режиссер, «неожиданно и в одночасье подвели к мысли, что все можно купить. Это ложь. Когда я был молодым, конформизмом считалось холуйство по отношению к идеологии, к властям предержащим. Сегодня – синдром холуйства по отношению к доллару».

Этот синдром пронизывает и статью Льва Колодного, который словно неразумного мальчишку отчитывает восьмидесятилетнего писателя за то, что ему, видите ли, не нравится насильственная капитализация России на американский манер. Колодному-то очень нравится! Он и мощное доказательство в свою пользу приводит: посмотрите, дескать, как хороши здание офиса напротив Центрального телеграфа и гостиница на Тверской, построенные «американскими методами». Восторг и упоение! Он, всю свою журналистскую жизнь писавший об исторических памятниках Москвы, теперь уже ничего лучше этого офиса и этой гостиницы в российской столице не находит. (Наверное, с ними могут сравниться только автобусные остановки немецкого производства на той же Тверской, воспетые Юрием Лепским. Помните?)

А тон, которым журналист позволяет себе разговаривать с одним из самых светлых и уважаемых деятелей нашей культуры! В выборе выражений не стесняется. «Нахлебались все этого пойла предостаточно, никто больше не хочет» – так сказано о пьесах Розова. «Хочется мне всю вашу похлебку, вашу гречневую кашу, извините меня за грубость, спустить в унитаз, смыть холодной водой» – это об интервью Розова «Правде».

Стремясь вконец добить неугодного писателя, беспощадный журналист пригвоздил его и таким обвинением: «не в тех» газетах выступает. Не в тех, которые по душе Колодному. А когда Поюровский логично возразил, что это личное дело каждого – решать, где ему изложить свою точку зрения, в ответ последовало: нет, не личное! Стало быть, Колодный будет решать и за Розова, и за всех нас, кому в каких изданиях выступать…

ОТКУДА ЖЕ ОНА, НОСТАЛЬГИЯ?

Всех, кто посмеет сказать хоть что-то доброе о советском периоде, воинствующие радикал-демократы тут же уличают в ностальгии по прошлому. И Розова в этом Колодный уличает (забывая, что автора «Белой гвардии» и «Дней Турбиных», которого он как бы противопоставил Розову, колодные тех времен тоже травили за ностальгию по прошлому – дореволюционному).

Откуда же ностальгия сегодня? Виктор Сергеевич, отмечая в своей правдинской беседе, что «ужасного было много», выразился четко об успехе коммунистов на минувших выборах: «Это не потому, что при коммунистах всем хорошо жилось, а потому, что не жилось так плохо, как сейчас». Еще четче высказался на этот счет в «Литературной России» Юрий Власов: «Политика Ельцина делает российские народы коммунистическими. В советском прошлом люди ищут избавления от чумы сегодняшней действительности».

Вот вам, господин Колодный, и ответ по поводу ностальгии. А ваши рассуждения, что «демократическая Россия в наследство от коммунистического Союза ССР получила пустую казну, долги, разорение и бедность миллионов трудящихся», уже мало кого убеждают. Разорение-то произошло, как все видят, благодаря именно усилиям «демократов», следовавших лозунгу «разрушить до основанья, а затем…» Вместо того чтобы, по резонному замечанию академика Никиты Моисеева в «Новой ежедневной газете», «исправить то, что плохо, а не разрушать то, что хорошо!»

Было оно, хорошее. Было. Не черными сплошь останутся в памяти людской советские годы, в которых еще предстоит разбираться и разбираться историкам. Что же касается нас, современных журналистов, то в подходе к этим годам читатели ждут, наверное, побольше честности и объективности. А поменьше – предвзятости и злобности, идеологической заданное™ и клоунского ерничества, когда, скажем, о той же челюскинской эпопее молодой газетчик восклицает: «О, это была игра всех времен и народов! По сути, это была отчаянная игра со смертью, тотальная русская рулетка». Или когда бойкий фельетонист издевательски ставит рядом, на одну доску, Чикатило и… Павлика Морозова. Маньяка-убийцу, погубившего десятки людей, и мальчика, павшего под ножом убийц!.. Конечно, трагического в нашей сложной истории много. Но можно ли говорить о трагическом в фарсовых интонациях?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});