Семь смертных грехов, или Психология порока для верующих и неверующих - Юрий Щербатых

В Средние века мир воспринимался в аллегориях и символах. Так и зависть изображалась в виде змеи, жабы, медузы, страшной старухи, ее считали порождением дьявола. Такие образы использовались художниками, например Джотто, для изображения этого пагубного чувства, которое своим ядом отравляет души людей. Тогда же зависть начали связывать с ложью, призванную закрывать, как маской, истинные чувства человека.

Зависть, как жажду, вызванную опьянением, невозможно утолить. Чем выше поднимается человек по общественной лестнице, тем больше он завидует тем, кто хоть чем-то его превосходит. Примером может явиться Га й Калигула — древнеримский тиран и насильник. Римский историк Светоний так писал про него: «Зависти и злобы в нем было не меньше, чем гордыни и свирепости. Он враждовал едва ли не со всеми поколениями рода человеческого. Статуи прославленных мужей, перенесенные Августом с тесного Капитолия на Марсово поле, он ниспроверг и разбил так, что их уже невозможно было восстановить с прежними надписями; а потом он и впредь запретил воздвигать живым людям статуи или скульптурные портреты, кроме как с его согласия и предложения. Он помышлял даже уничтожить поэмы Гомера. Почему, говорил он, Платон мог изгнать Гомера из устроенного им государства, а он не может?

Птолемея, о котором я уже говорил, он и пригласил из его царства и принял в Риме с большим почетом, а умертвил только потому, что тот, явившись однажды к нему на бой гладиаторов, привлек к себе все взгляды блеском своего пурпурного плаща. Встречая людей красивых и кудрявых, он брил им затылок, чтобы их обезобразить. Был некий Эзий Прокул, сын старшего центуриона, за огромный рост и пригожий вид прозванный Колосс-эротом; его он во время зрелищ вдруг приказал согнать с места, вывести на арену, стравить с гладиатором легко вооруженным, потом с тяжело вооруженным, а когда тот оба раза вышел победителем, — связать, одеть в лохмотья, провести по улицам на потеху бабам и, наконец, прирезать. Поистине не было человека такого безродного и такого убогого, которого он не постарался бы обездолить». [47 — Г. Т. Светоний. Жизнь двенадцати цезарей. — М.: Правда, 1991.]

Ревность

Ревность у мужчины складывается из эгоизма, доведенного до чертиков, из самолюбия, захваченного врасплох, и раздраженного ложного тщеславия.

Оноре де Бальзак

Ревность является одной из своеобразных форм и разновидности зависти. Ревнивец фактически завидует своему более удачливому сопернику и хочет, чтобы только он был единственным владельцем своей супруги, сексуального партнера или предмета любви. И когда порой убивают из-за ревности, то вместе с соперником (соперницей) убивают и того, кого так сильно любили — по принципу: «А не доставайся теперь никому!». Фактически — это черная зависть в ее самом жестком варианте.

Из чего же состоит ревность? Франсуа де Ларошфуко еще в XVII веке утверждал, что в ней только одна доля любви и девяносто девять долей самолюбия. Михаил Веллер отмечает, что ревность — это и боязнь потерять, и уеденное самолюбие, и опасение, что другой лучше, и ощущение невозможности полностью контролировать ситуацию, умаление своей значительности, ущемление своего самоутверждения.

Почти все эти факторы характерны и для зависти, поэтому между этими двумя психологическими состояниями так много общего. Религиозный деятель Киприан Карфагенский в трактате «О зависти и ревности» писал, что завистливым людям «не радостна пища, и питье не может быть приятным, они постоянно вздыхают, стонут, скорбят. И как ревность никогда не оставляет завидующего, то и сердце, днем и ночью обладаемое ею, терзается беспрерывно».

В качестве любопытного примера ревности можно вспомнить знаменитую некогда женщину, которая была первой женщиной-министром, послом и… глашатаем сексуальной революции. Речь идет об Александре Коллонтай — видной деятельнице коммунистического движения первой половины ХХ века.

В своих статьях и книгах она призывала к социальному раскрепощению женщины и смело (для того времени) утверждала eе право на свободный выбор в любви. В 1917 году Коллонтай призывала революционных солдат и матросов к свободной любви. Шесть лет спустя, в 1923 году, она бросила клич не сдерживать своих сексуальных устремлений, раскрепостить инстинкты и дать простор любовным наслаждениям. Наиболее ярко идеи Александры Коллонтай прозвучали в нашумевшей в те годы статье «Дорогу крытому Эросу!». [48 — Журнал «Молодая гвардия», № 3 за 1923 год. ] На первом революционном этапе призывы Коллонтай упали на благодатную почву. В частности, Клуб анархистов в феврале 1918 года выступил с проектом «Декрета о социализации женщин», в котором были такие положения: «Пункт 2. Все женщины изымаются от частного владения и объявляются достоянием народа… Пункт 7. Все мужчины имеют право не чаще трех раз в неделю, в течение трех часов, пользоваться одной женщиной…». Не без участия Коллонтай в те времена в ходу была теория стакана воды (заняться сексом — так же просто, как выпить стакан воды).

В 1924 году издательство Коммунистического университета им. Свердлова выпустило в свет брошюру «Революция и молодежь», в которой А. Залкиндом были сформулированы 12 половых заповедей революционного пролетариата. Вот лишь два пункта. Заповедь 9. «Половой подбор должен строиться по линии классовой революционно-пролетарской целесообразности. В любовные отношения не должны вноситься элементы флирта, ухаживания, кокетства и прочие методы специально-полового завоевания». И следующая заповедь: «Не должно быть ревности».

А теперь перейдем к личной жизни Коллонтай. Мужчин у нее было достаточно, но не в этом дело. Суть в другом — когда она вела свободную сексуальную жизнь, то была активной противницей ревности. Но когда онa влюбилась по-настоящему, ей пришлось испытать муки ревности по полной программе. Объектом ее страсти был мужчина на 17 лет моложе ее — революционный матрос Павел Дыбенко, этакий революционный мачо в тельняшке и с маузером на боку. Они познакомились в бурные дни 1917 года. Ей 45 лет, ему — 28, но какое это имеет значение в период революции, когда сегодня живешь, а завтра неизвестно, что будет с тобой и страной. Они познакомились, подружились и стали любовниками очень быстро. «Наши отношения, — вспоминала Коллонтай, — всегда были радостью через край, наши расставания полны были мук, эмоций, разрывающих сердце. Вот эта сила чувств, умение пережить полно, горячо, сильно, мощно влекло к Павлу». Когда Александру Коллонтай спросили: «Как вы решились на отношения с Павлом Дыбенко, ведь он был на 17 лет моложе вас?» — Александра Михайловна, не задумываясь, ответила: «Мы молоды, пока нас любят!».

И здесь Коллонтай, которая всю жизнь отстаивала точку зрения, что брак препятствует свободе женщины, вдруг совершает неожиданный поступок — выходит замуж за Дыбенко.

Это была странная пара. Аристократка Коллонтай, элегантная дама со светскими манерами, и высокий, плечистый крестьянский сын с грубыми чертами лица и соответствующими простецкими манерами (был портовым грузчиком, потом матросом). Крайности сходятся? Возможно. Ей недоставало «чернозема», а ему страстно хотелось узнать, как же любят эти белотелые петербургские «чистюли».

Пока они были вместе, все было хорошо, но в разлуке их брак стал трещать по швам. Первым завел любовницу молодой муж, после чего последовал скандал ревности со стороны той, которая еще недавно говорила о сексуальной свободе. В письме своей подруге Зое, Коллонтай писала с горного курорта Лиллехаммера: «…Ты спрашиваешь меня, что со мной случилось, почему я вдруг в каком-то горном курорте? Что за путешествия среди paботы? Все сейчас поясню… Видишь ли, мой муж стал засыпать меня телеграммами и письмами, полными жалоб на свое душевное одиночество, что я несправедливо порвала с ним, что случайная ошибка, “мимолетная связь”, не может, не должна повлиять на чувства глубокой привязанности и товарищества, и все прочее. Письма были такие нежные, трогательные, что я над ними проливала слезу и уже начала сомневаться в правильности моего решения разойтись с Павлом, порвать брак… Ты поймешь, что такие переживания и мысли не шутка. И вот явилась моя секретарша. Ты знаешь ее любовь к драматическим положениям и сенсациям. Первое, что она рассказала мне, это что Павел вовсе не одинок, что когда его корпус перевели из Одесского округа в Могилев, он захватил с собой “красивую девушку” и она там живет у него. Это больно кольнуло в сердце, но я себя одернула: это же логично, мы разошлись, он свободен… все ясно… Ну а ночью со мной случился сердечно-нервный припадок…»

Свобода любви хороша в теории, а на практике… Когда изменяешь, уходишь, бросаешь сам (или сама) — это одно. Когда изменяет, уходит и бросает твой любимый (или любимая) — это совсем другое. Это — трагедия. Дыбенко и Коллонтай окончательно расстались. Спустя время Коллонтай встретила в Москве Дыбенко и его новую жену. «Девушка как девушка», — с удивлением заметила она. В 1934 году Коллонтай записала в дневнике: «Странная для меня встреча с бывшей женой Павла Дыбенко. Она уже разошлась, и теперь жена какого-то высокопоставленного краскома. Она пополнела и потому подурнела. Неужели я из-за нее столько ночей не спала?». В это время Коллонтай было уже 62 года. А все помнила, как не спала, мучилась, ревновала… Значит, не сумела до конца побороть буржуазную мораль и убить в себе чувство собственника? [49 — По материалам книги Ю. Безелянского «Вера, Надежда, Любовь. Женские портреты».]