Демогоргон - Брайан Ламли

Трэйс чувствовал: грек говорит совершенно искренне. Но что же это за предостережение такое? Да еще все эти разговоры об опасности и о смертельной угрозе.. ?

— Послушайте, — сказал он, — так мы с вами каши не сварим. Либо вы рассказываете мне, в чем дело, либо я встаю и ухожу.

Незнакомец через стол наклонился к нему и, глядя Трэйсу в глаза, сквозь стиснутые зубы прошипел:

— Похоже, ты меня не понял. Я рискую жизнью даже просто появившись здесь! Скажи спасибо, что я вообще приехал, ты, английский щенок, не то я, а не ты, встану и уйду!

Трэйс начал было вставать, но грек схватил его за рукав и с неожиданной для него силой заставил снова сесть на место. Затем он буквально выплеснул на него целый поток информации о нем самом:

— Вас зовут Чарльз Гордон Трэйс и ваша мать была эвакуирована с Кипра в начале 1958 года, накануне вашего рождения. Ее имя — Диана Трэйс. Она была очень симпатичной девушкой, не замужем и служила сестрой в военном госпитале.

То, что она была симпатичной я знаю поскольку однажды видел ее — в ту самую ночь, когда были зачаты вы. Видел я и вашего отца и тогда же поклялся убить его! Но с тех пор все, что мне удалось, так это не быть убитым самому! Очень скоро ваш отец явится навестить вас и я знаю зачем. Именно поэтому моей жизни, равно как и вашей, угрожает опасность. Я не шучу, Чарльз Трэйс — смертельная опасность! — Он наконец выпустил руку Трэйса, откинулся на спинку стула и заметно успокоился. — А теперь, если хотите уйти, — он вежливо кивнул на выход, — ничего не буду иметь против.

Трэйс по-прежнему сидел неподвижно, и только раз бросил взгляд в сторону бара. Нет, они сидели достаточно далеко — к тому же в отдельном кабинете — и их разговор, сколь бы оживленным он ни был, пока не привлек ничьего внимания. Оно и к лучшему, поскольку он чувствовал, что начинает не на шутку волноваться.

— Видите ли, — сказал он греку, — я просто не люблю, когда меня держат в неведении. Мне не нравится знать лишь какие-то крохи. Либо вы мне рассказываете все, либо ничего. И интересует меня только правда, поскольку ложь всегда только мешает. До сих пор вы были более чем скрытны, и к тому же кое в чем неискренни. Поэтому не ждите, что я вот так просто возьму и поверю вам на слово.

— Мистер Трэйс, — тут же начал собеседник, — уверяю вас, я…

— Например, вы солгали, будто узнали мои адрес и телефон из справочника. О, да, конечно, они там действительно значатся — но только наряду с Бог знает каким еще количеством Ч. Трэйсов! Так откуда же вы могли знать, что выбрали нужного человека? Не разумнее ли предположить, что вы прилетели сюда с Кипра или откуда-то там еще, предварительно проделав небольшую домашнюю работу? Нет, по всей видимости вы уже некоторое время интересуетесь мной. Вы установили за мной слежку — (черная машина?) — и продолжали следить до тех пор пока не решили, что у вас на меня кое-что есть. И по-моему сейчас вы намерены каким-то образом шантажировать меня, а все остальное — насчет «опасностей» и «смертельных угроз» — просто чушь собачья!

— Мистер Трэйс, — снова начал грек, — я…

— Но пока вы не слишком преуспели. Например, вас здорово подвела ваша домашняя работа. Значит, говорите, мой отец явится навестить меня? Но на самом деле мой отец погиб там же на Кипре в автомобильной катастрофе в горах Троодос еще в сентябре 1957 года. Тогда он, молодой лейтенант медицинской службы, уже был женихом моей матери. Вот почему я родился вне брака. И, кстати, звали его…

— Лейтенант Грегори Соломон, медицинская служба королевских сухопутных войск, не так ли? — вдруг перебил Трэйса грек, тем самым совершенно обезоружив его. — Вашего же настоящего отца зовут… — он помолчал, потом потряс головой и вытер рукой внезапно взмокший лоб, — … у вашего истинного отца много имен. Видите ли, это очень долгая история. Чтобы рассказать ее целиком, потребуется не меньше часа, а то и двух.

Уверяю вас только в одном — я прилетел сюда вовсе не с целью шантажировать вас, и это чистая правда. О, да, допускаю, я кое-что знал о вас и до того, как прибыл в Англию. И, конечно же, я проделал домашнюю работу — ведь я делаю ее УЖЕ четверть века! — но просто не мог выложить вам все сразу, чтобы не спугнуть вас. Поэтому прошу вас, поверьте мне, Чарльз Трэйс, меня нечего бояться. Но скоро — очень скоро — у вас появятся причины бояться. И я единственный во всем этом свете человек, который может вам помочь.

Трэйс с каждой секундой чувствовал себя все более и более неуверенно и это становилось очевидно. Заметив его растерянность, грек продолжал:

— Позвольте мне привести какую-нибудь мелкую, но очень важную деталь, которая убедила бы вас — что-то такое, чего о вас в принципе не может знать ни один человек.

Трэйс прищурился.

— Например?

— Например, что физически вы… не совсем полноценны.

Трэйс тут же почувствовал нервное покалывание в левой ступне и с трудом удержался, чтобы не бросить на нее взгляд под стол .

— А разве есть физически абсолютно полноценные люди? — спросил он.

Похоже, грек ожидал более бурной реакции. Теперь пот катил с него буквально градом.

— Слушайте, нам лучше уйти. Сидеть здесь все равно, что разговаривать прямо на улице. Может быть он и сейчас за вами наблюдает.

— Кто?

— Будьте вы ПРОКЛЯТЫ… если только вы уже не прокляты! — грек снова наклонился вперед и схватил его за руку. — Разве вы не слышали, что я сказал? Я говорю о вашем отце — о вашем НАСТОЯЩЕМ отце!

И тут Трэйсу вдруг отчаянно захотелось узнать, что все это значит. Была в этом греке какая-то страстность, просто требующая ему поверить. И конечно же выслушать. Но не успел он еще вымолвить и слова, как…

— И еще одно, — сказал грек, — причем учтите: больше я вас убеждать не собираюсь. Мне и самому все это не по душе… — Тон его голоса изменился. Теперь в нем проскальзывали нотки сочувствия, даже… жалости?

— Продолжайте, — сказал Трэйс, глядя собеседнику прямо в глаза.

— Ваша мать, — сказал грек. — Она сейчас в Швейцарии в сумасшедшем доме.

Трэйс, мговенно побелев как полотно, резко откинулся на спинку стула.

— Она… отдыхает! — прошипел он. — Когда я был еще ребенком, она пережила нервный срыв и…

— Она не в своем уме, — настаивал грек. — И уже никогда не выздоровеет.

Трэйс сгорбился и с ненавистью взглянул на него.

— Ты, подонок! — процедил он. — Какого черта тебе надо?

— Послушайте, я вовсе не хотел вас обидеть, — примирительно поднял руки грек. — К тому же, это не имеет ни малейшего значения, поскольку мы все равно ничем не можем ей помочь. — Он заметил, что глаза Трэйса буквально пылают от гнева и поспешно продолжал: — Значение имеет только одно: мне известно, что свело ее с ума, и это то же самое черное зло, которое угрожает вам!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});