Хозяйка Империи - Раймонд Фейст

Хочокена обвел Ассамблею грозным взглядом:

— Могу вас заверить: Ичиндар говорил искренне. Он не из тех, кто бросает слова на ветер. Наши прежние государи, возможно, довольствовались тем, что делили время между священными церемониями в храмах и зачатием наследников, которых впоследствии производили на свет их жены и наложницы. — Его голос окреп. — Но Ичиндар не таков! Он правитель, а не идол в жреческом облачении!

Понизив голос настолько, чтобы все присутствующие были вынуждены напрячь слух и ловить каждое его слово, Хочокена подытожил:

— Те из нас, кто присутствовал на похоронах сына Благодетельной, прекрасно понимают, что причина срыва Мары — неизбывное горе. Теперь ей придется расхлебывать последствия своего проступка. С той секунды, когда она бросилась на Джиро, их столкновение неизбежно. Поскольку наш долг — охрана Империи, я сильно сомневаюсь, вправе ли мы совершать любые действия, в результате которых, — голос мага громом раскатился по залу, — нам придется сойтись на поле битвы с имперскими войсками… и все из-за оскорбления, нанесенного частному лицу! Конечно, мы победим, но после победы нам для охраны останется очень маленькая империя, — — уже спокойно и рассудительно договорил Хочокена. — Это все, что я хотел сказать. — И он сел на место.

Молчание длилось недолго. Секунда — и Тапек вскочил на ноги. Ходику кивнул, и Тапек устремился к центру зала. Полы его хламиды развевались на ходу.

Бледный от волнения молодой маг обвел взглядом зал, замерший в безмолвном раздумье.

— Достаточно мы наслушались о властительнице Маре! Должен заметить, что пострадавшей стороной является Джиро Анасати. Он-то не нарушал перемирия. — Тапек воздел руки. — Заклинаю всех вас для разнообразия рассмотреть прямые доказательства вместо слов!

Широким взмахом он очертил в воздухе невидимую раму, произнес заклинание, и в пространстве перед ним заиграл свет. Радужные переливы обрели четкие формы: перед взглядами чародеев возник образ комнаты, заполненной книгами и свитками. По комнате в изысканно-простом одеянии расхаживал властитель Джиро в редком для него состоянии возбуждения. В углу на подушках примостился Чимака; его лицо сохраняло абсолютную бесстрастность.

— Как смеет властительница Мара угрожать мне! — оскорбленно воскликнул Джиро. — К смерти ее сына мы не имеем никакого отношения. Это же ни с чем не сообразно: хоть на минуту допустить, будто наш род способен опуститься до такой низости, как убийство мальчика, в жилах которого течет кровь Анасати! Улика, найденная на убийце, специально подброшена, чтобы опорочить нас, и из-за этой фальшивки нас втягивают в войну кланов!

Чимака полюбовался на собственные пальцы, унизанные резными кольцами из раковин коркара, которые он так и не удосужился снять после похорон.

— Клан Ионани сумеет должным образом ответить на оскорбление, — сказал он, пытаясь угомонить хозяина. — Нам не придется идти в сражение без поддержки.

— Война!.. — Джиро резко развернулся. На его лице читалось неприкрытое отвращение. — Мара призвала своих родичей к оружию просто из малодушия! Она надеется одолеть нас, не запачкав рук, — задавить подавляющим численным перевесом. Что ж, мы должны пораскинуть мозгами и преподать ей урок. Клан Ионани поддержит нас — все к лучшему. Но я никогда ей не прощу, что мы были вынуждены пойти на это. Если после жестокой схватки наша семья не будет истреблена полностью, властительнице придется накрепко усвоить: Акома нажила себе врага, которого следует бояться!

Чимака облизнул губы:

— На политической арене многое изменилось. Конечно, мы могли бы обратить себе на пользу некоторые особенности новой расстановки сил.

Джиро гневно уставился на первого советника:

— Для начала — будь проклята эта сука, нам нужно позаботиться о том, как уберечь собственные шкуры в предстоящей бойне!

Хлопнув в ладоши, Тапек рассеял чары, и видение исчезло. Он отбросил со лба огненную челку и окинул собрание глумливым взглядом, потешаясь над старцами, окаменевшими от возмущения столь бесцеремонным вторжением в частную жизнь вельможи.

— Ты нарушаешь традицию! — раздался дребезжащий старческий голос из задних рядов. — Кто мы — старые сплетницы, сующие всюду свой нос? Чем мы лучше их, если готовы использовать магию для подглядывания и подслушивания? Так начнем подглядывать в дамских будуарах!

Возмущение разделили несколько седоголовых магов, которые в знак протеста покинули зал.

Тапек не задержался с ответом:

— Ах вот как, я нарушаю традицию? А как обошлась с традициями властительница Мара? Так вот — она дерзнула все перевернуть. Должны ли мы пребывать в бездействии, ожидая, пока она развалит Империю? Какие увещевания остановят ее? Разве этим недостойным выпадом против правителя Анасати она не доказала, что не способна держать себя в руках?

Последнее подстрекательское замечание, как видно, встревожило даже Шимони.

— Она потеряла ребенка, умершего страшной смертью! — перебил он Тапека. — Мара — женщина и, как любой человек, неизбежно совершает ошибки.

Тапек простер руки вверх:

— Правильно замечено, брат, но меня не заботят изъяны в воспитании Мары. Она поднялась на ошеломляющую высоту — по любым человеческим меркам. Ее влияние стало слишком сильным, величие — чересчур бьющим в глаза. Будучи предводителем и полководцем клана Хадама, возглавляя самый могущественный дом в Империи, она возвышается над всеми правителями. Как Слуга Империи она обладает опасной притягательностью для простонародья. Я полностью согласен со сказанным: да, Мара неизбежно совершает ошибки именно потому, что она всего лишь человек! И никому из правителей — ни мужчине, ни женщине — не должно быть дозволено собирать в своих руках такую непомерную мощь. Говорю вам, мы должны обуздать ее, пока не поздно!

Ходику погладил подбородок: дискуссия приобретала опасный уклон. Не желая еще больше накалять страсти, он обратился к Хочокене:

— У меня вопрос к ученому собрату. Хочо, по твоему мнению, что нам следует делать?

Откинувшись назад и прилагая все силы к тому, чтобы сохранять равнодушный вид, Хочокена небрежно переспросил:

— Что делать?.. — и тут же сам дал ответ:

— Ну, я полагаю, это очевидно. Ничего! Пусть эти драчливые партии воюют между собой. А когда их задетая честь удовлетворится пролитой кровью, собрать осколки будет делом несложным.

Снова зазвучали голоса — то тут, то там маги вскакивали с мест, желая быть услышанными.

— Ты ведь не собираешься этим ограничиться, Хочо? — шумно вздохнул Шимони.

Толстяк уткнулся подбородком в ладони, отчего щеки собрались в морщины.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});