Сказания о Титанах - Яков Голосовкер

Говорит Линкей Идасу:

— Не там ли, за стеной лучей, Диоскуры с Левкиппидами? Аполлон им помощник. Прикрыл их лучами. Они — его племени дети.

Говорит Идас Линкею:

— И у тебя глаза солнечные. Близок ты роду титанов солнца — Гелиадам. Я-то весь земной, а в тебе, лучистом, кусок неба. Почему же ты не видишь сквозь лучи?

Отвечает Линкей брату:

— Не осилить моим глазам-лучам Аполлоновых стрел-лучей. Не могут мои глаза оторваться от земли. И я весь — земля.

Говорит Идас Линкею:

— Покарауль тут, Линкей, а я пригоню сюда рогатое стадо Афарея, что пасется вместе с конями. Как увидят его кони-лебеди, кинутся они к родному стаду. Останутся Диоскуры бесконными.

Сказал и исчез за тремя безднами.

Забрела в те места старая вечерняя Туча. Ковыляет, старая, по небу: то вперед шагнет и оступится, то назад попятится и оступится. Все она дорогу теряет. Опустилась, старая, отдохнуть на скалу, где укрылись Диоскуры с добычей. И мохнатым подолом зацепила венец Аполлона. Померк на мгновение блеск его лучей. И увидел Линкей Левкиппид, а затем и Диоскуров, и похищенных коней-лебедей.

Застонало сердце Линкея. Лежит между ними и Линкеем черной пропастью ущелье Тенара. А за пропастью держит Кастор у самой груди белую лебедь Гилаейру.

Крикнул ему Линкей через пропасть:

— Не укрылись вы от глаз Линкея, похитители! Отдай мне Гилаейру, Кастор. Отпусти ее. Пусть летит она ко мне через черный туман.

Засмеялся Кастор, отпустил белую лебедь. Но не летит к Линкею Гилаейра, лебединая дева. Только чуть встрепенулась, глаза от черного тумана прикрыла. И снова лежит она белой лебедью у груди Кастора.

Застонало сердце Линкея. Крикнул Линкей через пропасть Полидевку:

— Отдай мне Фойбу, Полидевк! Отпусти ее. Пусть летит она ко мне через черный туман.

Но не полетела к нему и Фойба.

Стоит Линкей за ущельем Тенара, протянул руки к Левкиппидам и не знает, почему не летят к нему Левкиппиды через черный туман.

Тут как раз пригнал Идас к Линкею многоголовое стадо коров. Еще шло оно поодаль позади, как увидел он Диоскуров, и грозно сошлись брови неистового Идаса. Стал он темнее черной тучи.

— Верни нам коней-лебедей Афаридовых! — крикнул Идас грозно Полидевку. — Отпусти Левкиппид к Левкиппу. А за каждую из Левкиппид возьми от нас по рогатому стаду.

Отвечает Полидевк Идасу через пропасть:

— Не твои это кони-лебеди — они Аполлонова стада! А коль твои, так приди и возьми их. И давно ли стада Афаридов — не Тиндареевы? Титановы это стада, вольные. Где захотят, там стойбище себе выберут. Я и сам их от тебя добуду.

Рассмеялся Идас огромно-неистовый и крикнул:

— Что же не отдали вы мое стадо Левкиппу за Левкиппид? Обманули похитители титана. И ответил Полидевк:

— Отдадим.

Так выросла распря между титанами.

Высятся две скалы над морем, близ ущелья смерти Тенара: одна в клубах черного тумана, другая в блеске венца Солнцебога. На одной вершине стоят Афариды, на другой вершине стоят Диоскуры.

А по небу летят черный ворон и белый кречет, и говорит ворон кречету:

— Так оно всегда и бывает: где чернее всего, там рядом светлее всего. На светлом месте — Диоскуры с добычей. На темном месте — Афариды ограбленные. Пусть-ка поищут титаны правду.

И улетели черный ворон и белый кречет.

Уползла и старая Туча со скалы. Нет уже на скале и венца Аполлона. Унес его юный Солнцебог-небожитель на небо.

Вечер спустился. Замычали стада Идаса. Услышали мычанье кони-лебеди. Взвились на дыбы, узнали родное стадо и засияли чудно на вершине скалы. Рвутся к стаду — так рвутся, что вырастают у них крылья с боков, как при беге. Тогда положил Кастор им на спину ладони, и смирились крылатые кони. Снова ушли в их бока крылья, и стоят перед Диоскурами кони как кони.

Ускакали Диоскуры с Левкиппидами. Ушли со стадами и Афариды. Не нагнать им коней-лебедей. Не вернуть им неверных лебединых дев Левкиппид.

Улыбается утро. Шутит день. Усмехается грустно вечер. Одна ночь не шутит. Сурова матерь-ночь, и жесток и таинствен ее язык.

Говорит брату Идас:

— Закрой глаза, Линкей. Слишком долго ты сегодня смотрел. И слишком много ты сегодня видел. Устали твои глаза. Эту ночь я посторожу стадо. Спи.

Закрыл глаза Линкей. Уснул.

Пасется стадо братьев Афаридов. На камне сидит Идас-караулыцик. Положил мощные руки на колени, подбородком уперся в грудь, и ночные думы-слова повели с Идасом беседу, убаюкивают караульщика:

— Могуч ты, Идас. Кто поборет тебя? Кто удержит твою руку, Идас? Подберется ли к стаду вор, когда ты сторожишь? Кто дерзнет!.. Спи, Идас. Грозно твое имя в Мессении. Бог и тот не осилил тебя. А кто равен по силе Аполлону? Ох, и могуч же ты, Идас! Ох, и грозен же ты, Идас!

Ночь. Ведут думы-слова беседу с Идасом, убаюкивают караульщика.

А во мгле за кустами уже отманивает стадо от камня Кастор. Уже оглушает Полидевк кулаком вожака-быка.

Свалил его наземь и тащит за хвост покорного зверя. А вслед за быком идут, жуя, коровы.

Дошли братья Диоскуры до своих белых коней, вскочили на них — стали белоконными. Прочь из Мессенской земли погнали стадо Афаридов.

А ночные думы-слова все ведут беседу с Идасом:

— Ох, и могуч же ты, Идас! Ох, и грозен же ты, Идас! Кто дерзнет!..

Спит Идас-караулыпик.

Идут Диоскуры впереди похищенного стада. Отпустили к Тиндарею белых коней-лебедей вместе с Левкиппидами. Не покинут теперь братьев лебединые девы.

Говорит Кастор Полидевку:

— Левкиппиды теперь наши жены. Не видать больше Линкею лебединых дев. Угнали мы стадо и у Идаса. Не смеяться больше над нами Идасу, будто не дали мы Левкиппу дара за его Левкиппид. Но ни к чему нам это стадо. Не нужно оно и Левкиппу. Богата стадами земля Пелопа. Пусть бежит оно куда хочет. Захочет — пусть вернется оно к Афарею. Смыли мы обиду. Радуются, глядя на нас, боги. Веселятся они, глядя на Афаридов. Но не нам, Диоскурам, потешать богов, хотя мы и дети Зевса. Титановой правдой вскормлены мы. Полубоги-герои взывают к нам в битвах и в бурю. Что бежим мы от братьев Афаридов? Ведь вернулось лебединое к лебединому. Такова дума Земли-Геи. Не родился Линкей из серебряного яйца, как мы. Ну что ж! Немало золотится на земле кудрей девичьих, найдем мы для него солнечную титаниду. И в кругу полубогов таких немало. А у Идаса Марпесса серебрится — нимфа речная. Только гордость у Идаса неистова.

Отвечает Полидевк Кастору:

— Не вырвать Линкею у себя из глаз Левкиппид — стоит в его глазах их лебединая краса. Не простит нам Линкей их похищения. Не простит нам и гордый Идас обиды за брата, лютует он и за поношение. Увели мы у него, неодолимого, коней-лебедей и стадо. Гонятся за нами Афариды. Реют дети Ночи вокруг них, шепчут им в уши: «Отомстите»! Разве мы не мстили им?.. Не титаново это слово: «месть», а ночное. Ночь родила его, а боги Крониды подарили его белому дню. Взгляни, вот выкупала Заря-Эос коней в морском пурпуре и смеется нам, как подруга, а черная Немезида-Мстительница стоит на горе, не уходит в подземную мглу к Ночи. Укажет она Афаридам к нам дорогу. Надо бы нам. Кастор, биться с Афаридами, да не одолеть нам Идаса. Взгляни, вот дупло в древнем дубе, прапращуре. Велико дупло, скроет оно нас со всем стадом. Некогда в нем сам Зевс укрывался от титанов. Подстережем здесь Афаридов. Может, глаз Линкея не заглянет в дупло. Сказал Кастор:

— Диоскурам нападать из засады? Ты ли это говоришь, Полидевк-Брат, ведь мы Диоскуры. К нам взывают герои в битвах. Лучше бы нам не прятаться в это дупло.

Сказал Полидевк:

— Нет у меня всевидящих глаз Линкея. Увидят его глаза нас, Диоскуров, — мы же Афаридов не увидим. Неравны наши силы перед боем.

И укрылись Диоскуры в дупле.

Ни слова не сказал Идасу Линкей, когда проснулся и увидел брата спящим: только вдаль поглядел. И пустились братья Афариды снова в погоню за братьями Диоскурами — похитителями стада.

Что им стадо! Только свистнут — и новые стада к ним сбегутся. Язва обиды жжет их. Осрамили Диоскуры Афаридов, оскорбили их титанову гордость, нарушили правду титанову обманом. Смеются теперь над огромным Идасом и зоркооким Линкеем боги Крониды: и Левкиппид потеряли, и коней-лебедей, и еще стада отманили от них Диоскуры. Как им, Афаридам, теперь по лесу пройти? Ухают им вслед рогатые сатиры, позванивают им с деревьев насмешливо дриады листвой. Нагнется Идас к ключу испить воды, а струи от него во все стороны разбегаются под переливчатый хохот наяд:

— Ох, и могуч же ты, Идас! Ох, и грозен же ты, Идас!

Да и как вернется он теперь к речной нимфе Марпессе? Страшен стал Идас от жгучей обиды. Не становись, лесной зверь, ему на пути! Ухватит он тебя рукой за хобот или хвост драконий, махнет и разобьет тебя об скалу — только птицы на лету поймают клочья звериного мяса.