Сказания о Титанах - Яков Голосовкер

Пришел тут в гнев Тиндарей от такой неправды и потряс в гневе руками — так потряс, что горы пошатнулись. И посыпались с гор мелкие камешки. А вслед за мелкими камешками посыпались и камни покрупнее. А затем покатились и совсем большие камни: катятся, а Тиндарей все руками трясет.

Увидел Зевс-Кронид с далекого Олимпа гор колебание. Взглянул на трех братьев-великанов, и среди них на Тиндарея-Потрясателя как-то особенно, и тоже потряс, но только головой, — так потряс, что горы в море черепахами горбатыми поползли: пусть-ка узнает титаново племя, кто в мире потрясатель сильнейший.

Задрожала земля до самых недр.

И сказали три титана, три брата:

— Вот она, радость Кронидов беде титанов. Взялись все трое за руки, стали в круг и слушают, как смеется небо над землей.

Не чужаки в Мессении Диоскуры, не чужаки в Лаконии Афариды, как не чужаки и их отцы, старшие великаны. Не раз шли Афариды с Диоскурами по полю плечом к плечу или по горной тропе затылок в затылок. Встретятся, бывало, Диоскуры с Афаридами на играх великанских, станет Идас против Полидевка, а Кастор против Линкея: все четверо исполины. Да только кто равен по силе и росту Идасу? По росту никто не равен, а по силе, пожалуй, Полидевк и равен. Но всерьез не мерились они никогда силой в борьбе, а только шутя, забавы ради.

Один метнет такой камень, что из него одного можно бы дом построить. И другой метнет не меньший. Ударит Идас ладонью по вершине утеса и весь утес с одного удара в землю вобьет. А Полидевк ухватит ребрами ладоней торчащую из земли верхушку и вытащит весь утес из земли.

И вот снова утес на месте. Навалится Полидевк плечом на скалу у реки, свалит ее в реку и разом запрудит течение. А Идас нырнет в воду, подставит под упавшую скалу спину, вынесет ее из реки на берег, да еще на гору взнесет, чтобы свалить ее на самой вершине горы. И дивятся на другой день полубоги-герои: смотри, как будто гора выросла вдвое.

Вот какова у них игра в камешки. Вот каковы Полидевк и Идас.

Изумлялись Диоскуры силе Идаса. Изумлялись Афариды силе Полидевка. Напали Диоскуры шутя вдвоем на Идаса. Не могли его одолеть и вдвоем. Неодолим был Идас для Диоскуров.

Но и Линкей и Кастор сильны: только главная их сила в другом — в зрячести: Линкей любую вещь насквозь видел, а Кастор опасность предвидел. Тоже зорок был, но иначе.

Выйдут, бывало, они все четверо за добычей в несчастливую теперь Аркадию, чтобы вывести оттуда на богатые луга рогатое стадо, и говорит Линкей Кастору:

— Вот взойду я на гору Вепрей и сквозь любую чащу увижу, где какое стадо пасется. Подаст голос Идас — и пойдут за нами стада.

И ответит Линкею Кастор:

— Все насквозь видишь ты, Линкей. Одного только не видишь: опасности. Видишь вчерашнее, а не видишь завтрашнего. А я вижу.

И усмехнется Кастор. Знал он, что похитят Диоскуры белых кобылиц у Левкиппа. Только дай срок.

И впрямь, что за блеск в глазах у Линкея? Не звезды ли в них? Что за взгляд! Проникал этот взгляд в любое живое тело, все насквозь пронизывал, и стебель до самого корня. Сядет, бывало, Линкей ранним утром на вершине утеса и смотрит в мир — ив землю, и в воды, и в небо, и видит, как сделан мир. Смотрит он, как трава из земли растет, как пробиваются подземные ключи сквозь почву к ногам наяд, как бескрылые драконы шевелятся под ступенями гор и черной яростью наливаются, как слепнет море в глубине без лучей и лежит, безглазое, на своем дне, а кругом возносятся малахитовые чертоги Нерея и нереид. Видит, как сбегаются капли и стелются сизой муравой по небу, а посреди муравы пасутся облачные коровы. Все насквозь видит Линкей: и сквозь кору видит, и сквозь кость, и сквозь каменные стены. Хмурятся боги Крониды: зачем он все насквозь видит. Ведь он не бог.

Дивились дару глаз Линкея и полубоги, но смущал их этот пронизывающий взгляд, высматривающий самое затаенное в самом темном углу живого тела земли и ее созданий.

А когда Линкей смотрит вдаль, что перед его зоркостью зоркость орла? Слепота, и только. Так далеко видел Линкей, что если бы стоял он на одном конце мира, а Идас на другом, то увидел бы он и другой конец мира. Только самого себя Линкей не видел.

Посмотрит на себя в зеркало вод, и видно ему все, что на дне озера, реки или моря, а себя Линкей не видит. И не знал Линкей, каков он. Только в одном зеркале мог бы он увидеть себя — в зеркале глаз Гилаейры и Фойбы. И вот похитили это зеркало глаз вместе с Левкиппидами Диоскуры. Не увидит теперь себя Линкей вовек, если не отнимут Афариды у Диоскуров сестер Левкиппид. Каждый видит себя, а Линкей зоркоокий себя, Линкея, не видит. Сжалось сердце Линкея от тоски.

И бросились братья Афариды в погоню за Диоскурами-похитителями.

Сказание о борьбе Афаридов с Диоскурами, похитителями Левкиппид, коней-лебедей и коровьего стада

Кто это пробежал, проскакал, пролетел?.. Будто лебеди, будто кони, будто девушки, такие белые-белые, словно горных коз руно-серебро?

— Ветер, Ветер, Борей! Оглянись! Расскажи, кто там мимо пронесся по воздуху, не касаясь земли: будто двое, белые-белые?

— Мои дочери, белые льдины, не бегут, не скачут, не летают, — бросил с неба нимфам сердитый Борей и острым крылом рассек воздух. — Что мне кони, и девы, и лебеди! Диоскурам я не соперник. Разбегайтесь, зябкие, прячьтесь! Я, Борей, сегодня гуляю. А мои фракийские повадки знают нимфы земли Пелопа.

Разбежались лаконские нимфы и, смеясь, кричат ему издалека:

— Левкиппиды, Левкиппиды пронеслись! Не догнать их тебе, Борей!

Несутся по небу на конях-лебедях Диоскуры. На руках у них лебединые девы. Говорит на лету Кастор Полидевку:

— Некуда улететь нам в небо, бесприютно оно для нас. Не боги мы — только дети богов. Не летать же нам без отдыха и срока! Увидит нас в небе Линкей — скажет Идасу, и метнет в нас Идас камень. До самого солнца добрасывает он камни. Надо нам покинуть небо. На земле укрыться от погони. Не биться же нам с Афаридами: на руках у нас лебединые девы. Собьют нас Афариды с неба на землю, а не то в Левкиппид попадут.

Говорит на лету Полидевк Кастору:

— Не укрыться нам в пещере, в глубине земли: сквозь землю видит Линкей. Не укрыться нам и в воде: до самого дна проникнет его взор. Нет такой высокой горы, куда бы не залетал его взор. Нет такой густой чащи лесной, сквозь которую не пробежит его взор. Где найти нам на земле приют? Ни лес, ни гора, ни пещера, ни река не скроют нас от Линхея.

Умолк Полидевк.

А кони-лебеди все мчатся-летят. А лебединые девы Левкиппиды у Диоскуров под левой рукой, у самой груди.

Говорит на лету Кастор Полидевку:

— Брат, есть для нас одно укрытие на земле: укроемся позади лучей венца Аполлона. Вот положил он свой венец на голую вершину горы, именуемой гора Лучей, близ ущелья Тенара, а сам у конского ключа ведет хороводы нимф. Будут бить лучи в глаза Линкею. Не могут земные глаза Линкея проникнуть сквозь лучи Солнцебога: ослепляет их солнце неба.

Обрадовался сперва Полидевк, а потом опять встревожился.

Говорит Кастору:

— Как же быть нам ночью, Кастор, когда нет лучей венца Солнцебога?

Говорит Кастор Полидевку:

— Ночью будут спать глаза Линкея — ночью бодрствует Идас. Вот под нами ущелье Тенара в черном тумане. Близ него и спустимся на вершину горы Лучей.

И направили Диоскуры коней-лебедей к земле.

Не подходи, путник, к Тенарскому ущелью, где вход в преисподнюю! Бог ли ты, титан или герой-полубог — не для радостных это место. Обойди его стороной.

Но если черные Керы-Беды загонят тебя сюда к ущелью из светлых долин и лимонных рощ и садов, где айва и гранаты, не наклоняйся над его бездонной глубью, не слушай голоса Эринний, исчадий мести. Черным холодом дохнет на тебя ущелье. И пусть всем великолепием сверкает над тобой древний Гелий, титан Солнца, и пошлет тебе свои самые золотые лучи, будут они для тебя прощальными лучами. И полдень назовешь ты закатом. Страшно это место и для бесстрашных. Тот полубог, что спустится туда живым и вернется после на землю, будет жить на земле только по виду живой: мертв он. Потому что не забыть ему схождения в тот черный туман. И если он скажет: «Я спускался в элизии», — ты спроси у него: «Отчего у тебя глаза пустые? И зачем так испуганно озираешься ты, будто бродят вокруг тебя незримые тени аида?» Ничего не ответит он. Только взглянет на тебя пустыми глазами и отойдет.

К ущелью Тенара подошли братья Афариды, Идас и Линкей. Говорит Линкей Идасу:

— Не укрываются ли здесь поблизости Диоскуры с добычей? Решат братья Диоскуры, что не подойдем мы к этому мрачному месту живыми. Заляжем здесь, подстережем их. Отсюда все небо, и море, и горы видны.

Залегли Афариды двумя огромными телами близ ущелья, и две черные тени спустились от них на море. Смотрят братья: что за блеск на голой вершине скалы над морем? Вглядывается Линкей, но бьют ему в глаза лучи Аполлонова венца, как завесой прикрыли от них вершину.