Кровь и туман (СИ) - Усович Анастасия "nastiel"

За всю прошлую жизнь у меня было всего три друга: Кирилл, Даня и Лия. В этом настоящем, похоже, список вмещает в себя явно больше трёх имён.

Но ценен ли он настолько же?

После всего, через что мы прошли, смогу ли я встать между смертью и Ниной, Беном или Ваней, не задумываясь о том, что ценой такого противостояния будет моя собственная жизнь?

— Всё, что происходит между вами — не моё дело, — говорю я.

— Происходило, — поправляет Шиго. — Никакого настоящего и никакого будущего.

— И всё-таки ты здесь, — я киваю на Нину. — А не дома.

Шиго облизывает губы. Моё замечание явно кажется ей справедливым: вместо ожидаемого возмущения на её лице появляется что-то, отдалённо напоминающее вину.

— Когда она очнётся, не вздумай ей об этом рассказать, — говорит Шиго. Немного угрожающе, я даже чуть пугаюсь. Но затем Шиго демонстрирует мне беглую улыбку. — Иначе поймёт, что снова выиграла, и будет хвастаться.

— Выиграла?

— Ну да, — Шиго смотрит на Нину неотрывно. Улыбка, которая до этого предназначалась мне, меняется на что-то более нежное, мягкое и тёплое. Всё это мне хорошо знакомо.

Кто-то в этой комнате влюблён. Похоже, даже несмотря на собственные внутренние противоречия.

И этот кто-то точно не я.

— Как поговаривал мой отец: не всегда тот, кто выигрывает, является победителем.

— И как это понимать?

— Не знаю. Папаша не так умён, каким пытается казаться.

Интересно, Шиго представляет, насколько она неправа? Того, кто перенёс троих людей в прошлое, нельзя назвать просто умным, или талантливым, или хотя бы даже мастером своего дела.

Если уж быть совсем откровенной даже перед собой, не знай я Эдзе лично и не имей представления, что он за ведьмак, я бы его боялась.

Разве что-то, кроме устрашения, может вызывать сила, близкая к безграничной?

— Твой отец! — восклицаю я громче, чем предполагалось.

Шиго вздрагивает от неожиданности.

— Что?

— Твой отец! — повторяю я.

В голове столько мыслей сразу, что выхватить одну для объяснения Шиго, как бы я не хотела, у меня не получится. Нужен тот, кто поймёт, когда я начну тараторить без остановки, стараясь не упустить ничего и охватить всё сразу.

Нужен Бен.

— Мне пора, — я вскакиваю со стула. Шиго, растерянная моей резкой сменой поведения, продолжает стоять на месте и глядеть на меня с опаской. — Ты гений, Шиго! Как и твой папа! Спасибо тебе!

— Не за что? — вопросительно отвечает Шиго.

К выходу я направляюсь спиной, одновременно нащупывая в кармане телефон и продолжая что-то нелепое говорить Шиго, то ли извинения, то ли благодарности, но больше что-то несвязное и непонятное, потому что в этот же момент стараюсь не упустить нить тянущихся мыслей.

— Просто иди уже, — обрывая меня на полуслове, отмахивается Шиго.

Я салютую ей оттопыренным в кулаке большим пальцем. Шиго присаживается обратно на свой стул, поднимает книгу, размещает её у себя на коленках, но не опускает взгляд к строчкам.

Нет.

Для огненных глаз Шиго есть более притягательный маяк, с каждым днём становящийся всё тусклее.

И сейчас, кажется, у меня появилась идея, как нам снова сделать его совершенным источником света.

* * *

— Эдзе? — брови Бена ползут вверх. — Этот псих ненормальный?

— Верховный ведьмак одного из сильнейших ковенов, — добавляю я. — Если он смог переместить нас в прошлое, вылечить Нину ему труда не составит.

— Жив ли он вообще сейчас? Что сказала Шиго?

— Ничего, потому что я не спрашивала. Но она, упоминая его, говорила в настоящем времени.

— Да уж, люблю ситуации, где что не факт — то стопроцентная уверенность. И где нам его искать? Опять в архиве ковыряться?

— Нет, — я перестаю вертеть в ладони телефон и теперь демонстрирую Бену экран с сообщением, отправленным после того, как мы с ним созвонились. — Думаю, пришло время просить о помощи.

На дисплее: «Через час у меня. Это срочно». Адресат: «Филонов». На фотографии контакта парень в синем свитере с книжкой на голове.

— Собираешься рассказать ему? — с нескрываемым удивлением уточняет Бен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он напрягается всем телом. В одно мгновение моя комната наполняется разряженным воздухом, и я решаю открыть окно, чтобы проветрить помещение, а заодно и закипающие головы.

— Ты поступил правильно, рассказав Марку, — говорю я.

— Я ничего ему не рассказывал, — напоминает Бен.

— А мог бы…

— Ага, и тогда бы ты меня прям на месте прибила.

— Я была неправа.

— Слушай, коротышка, хватит, — произносит Бен, а затем издаёт странный звук, то ли шипение, то ли свист. — Серьёзно, то ты меня благодаришь, то признаёшь свою вину… Меня это начинает напрягать. Что за фаза у луны сегодня такая, что ты, словно оборотень, так сильно поменялась?

— Я всё переосмыслила, — признаюсь я. — Кое-что поняла.

— Например?

— Не всегда тот, кто выигрывает, является победителем.

— Это что вообще значит?

— Понятия не имею, — я качаю головой. Дверь в мою комнату приоткрыта, поэтому я вижу, как Артур проходит в кухню. — Я просто устала уже.

— От чего?

— От всего, Бен, — я подлетаю к двери, но закрываю её не хлопком, а осторожным толчком. — От людей, которых я не знаю, от прошлого, которого у меня больше не будет… От чужих проблем, от своих вопросов, от того, что я — не я, ты — не Бен, а Нина и вовсе почти мертва.

— Это неправда, — произносит Бен.

Но он не настаивает. Мне бы, наверное, хотелось этого, но мы оба знаем, что смысла во вранье нет, когда всё, что есть вокруг нас — это сплошная недоговорённость длинною больше, чем десятилетие.

— Я хочу снова контролировать свою жизнь.

Шаркающие шаги по ту сторону. Артур вернулся в свою комнату.

— Мы обхитрили Христофа, — я развожу руками. Он понимает, я уверена, что я имею в виду под этим жестом. — Мы выиграли. Вот только победа ли это?

Мелкая дрожь касается пальцев, поднимается к плечам, поселяется в голосе и показывается наружу вместе с последней фразой. Я не чувствую слёз, но отчётливо ощущаю холод вдоль позвоночника.

Панические атаки опасны тем, что ты никогда не знаешь точное время их прибытия. В один момент одна из них просто сцепляет свои тонкие костлявые пальцы на твоей шее, и всё, о чём ты можешь думать — это желанный конец.

— Мне всё равно.

Три коротких слова, объединённых во фразу, едва дотягивающую до полноценного предложения, бьют наотмашь.

Паника уходит на второй план, не успевая окончательно заключить меня в свои удушающие объятья. Не понимаю, как реагировать на то, что услышала. Бен должен всегда быть рядом, потому что только он знает, каково мне сейчас. Но то, что он говорит — это не похоже на поддержку или взаимопомощь.

— Прости? — переспрашиваю я. — Тебе всё равно?

— И тебе должно быть, — тем же стальным тоном произносит Бен. — А как иначе? Да, мы выиграли, но чтобы выжить, нужно что-то большее, чем просто слоняться вокруг и надеяться на удачу. — Бен делает шаг ко мне. Моя комната слишком мала по площади, чтобы этот шаг остался незамеченным. — Быть защитником — значит быть воином. Недостаточно победить в одной битве — тебе, Слава, придётся сражаться с собой и окружающим миром каждый грёбаный день. — Бен облизывает губы, отводит взгляд в сторону. — Таковы правила, и не я их придумал.

Поражает старание, с которым Бен пытается не казаться умным. Поражает и удивляет. Раньше все мои знакомые больше предпочитали демонстрировать любое своё превосходство напоказ, будь то глупые факты, почерпнутые из кроссворда, или реальные знания, полученные во время самостоятельного обучения.

А Бен… Он говорит умные слова, но преподносит их так, словно это наитупейшая ерунда, не требующая ни внимания, ни понимания.

— Как скоро Ваня придёт? — Бенов голос возвращает меня из раздумий.

— Минут через десять.

— Отлично. Тогда я могу у тебя кое-что спросить… Могу же? Мы ж, типа, друзья.