Антишулер - Сергей Самаров

— Выписываетесь, товарищ полковник? — я удивился. После двух ранений встать на ноги за один день — это какое же здоровье надо иметь. Не мешало бы полковнику о нем больше думать.

— Вынужден. Да ничего, у меня ранения легкие. Мягкие ткани…

Я с осуждением покачал головой и сам удивился — движение далось мне без боли и совсем не отзывалось эхом в груди, хотя голова кружилась даже лежа. Но это естественно при большой потере крови. А крови, как сказала при перевязке медсестра, я потерял — на троих хватит.

— Попрощаться пришли?

— И попрощаться тоже. Мне нужно сегодня к вечеру быть в Ижевске, а завтра днем меня ждут в твоем славном городе. Потому и разбудил тебя.

Я молча ждал продолжения.

— Привет, наверное, кому-то передать захочешь? Напиши пару строк. Писать-то, думаю, ты сможешь?

У меня, кажется, дрожь по телу пробежала. Слава богу, что Алексей Васильевич в это время обернулся на скрип двери — генерал вошел в палату. Хмур и суров. Но мне было не до разглядывания генерала. Тесен, однако же, мир. И все пути, оказывается, ведут не к Риму, а на Урал. Но все же это лучше, чем если бы они шли оттуда сюда, ко мне.

— Нет, спасибо. Мне передавать привет некому…

— Что так? Родители-то у тебя живы?

— Отца я не знал, а мать давно умерла. А дальние родственники даже не знают, что я здесь. Какой смысл им привет передавать?

— Может, на работу к тебе заглянуть?

— Избави боже. Там этого не поймут… Ни вас, ни меня… Не тот контингент. Я вообще не хочу, чтобы хоть кто-то знал, что я здесь…

Я посмотрел полковнику прямо в глаза. Он смотрел так же, стараясь понять. Алексей Васильевич мужик вроде хороший, хотя и в ФСБ служит. Такому можно и прямо сказать, чтобы случайности не произошло. Зря, что ли, он мне с первого взгляда в автобусе еще понравился.

— Понимаете… У меня там были неприятности с местными авторитетными парнями. Уголовниками… Не хочу, чтобы знали, где я. Лучше вообще про меня забудьте. Не упоминайте там мою фамилию.

Сапрыкин взглянул на меня уже внимательнее.

— Обыграл-то крупно? — сразу догадался.

— Да. Двести тысяч баксов. Хозяина казино, некоего Рамазана и его гостей.

— С такими деньгами можно и на юга, и за границу податься. А ты на войну…

— Найти везде могут. А здесь и искать не должны. Психология. Человек с большими деньгами отдыхать едет, а не башку под пули подставлять. Просто не подумают о таком варианте.

— Понимаю… Тогда я вообще о тебе не помню. Выздоравливай, — он сунул мне в руку картонный прямоугольник. Визитка. — Будешь в Москве — звони. И мобильный номер ниже. Я всегда помню человека, который меня спас. А еще лучше помню человека, который меня обыграл. Потому что спасали часто, а вот обыгрывали…

Он засмеялся и легко, словно совсем здоровый, встал. Протяжно и прощально скрипнула кровать. Но мне его движение отдалось болью в теле. Слишком сильно качнуло.

В мундире полковник казался старше, чем в госпитальном халате. Видно было, что ему уже далеко за сорок. Но в ФСБ, я слышал, до генералов мало кто дослуживается. В армии проще.

— Зря вы так, Алексей Васильевич, — сказал наш генерал. — Будто единственный офицер в своей службе… Неужели другого не найдется, кто мог бы вашу работу выполнить?

— В том-то и беда… Обстоятельства… Я, к сожалению, единственный, кто три месяца назад видел на видеопленке человека, которого мы ищем. Правда, смотрел я тогда совсем на другого. На хорошо мне и вам, и даже Шурику, известного… На Алимхана Муртазаева. Но и второй в памяти остался. Тогда я еще не знал, что это за человек. Просто внимание обратил, что прической он чем-то на Хаттаба похож. Потому и запомнил. К сожалению, видеопленка впоследствии была переписана и копии не сохранилось. Если бы знать тогда, с какой проблемой мы дело имеем, все иначе повернулось бы. А теперь, чтобы не потерять время, придется забыть про болячки. Потом может быть поздно — следов не найдешь. Взял бы я с собой в провожатые и рядового Высоцкого, но он сам не слишком рвется…

Полковник усмехнулся, взглянув на мои многочисленные повязки. Я в самом деле представлял собой многослойную мумию не знаю какого Аменхотепа. К сожалению, госпитали строят не в пирамидах и найти их гораздо легче, чем древние захоронения.

— Его тоже вечером отправят, — сказал генерал. — Я слышал, уже готовы два санитарных поезда. Часть повезут в Самару, часть в Екатеринбург. Куда хочешь, рядовой?

Генерал посмеивается. Можно подумать, что у раненых спрашивают согласия. Хотя обычно в Самару отправляют армейцев, а в Екатеринбург — внутривойсковиков. Там госпиталь внутренних войск. Но не всегда смотрят на цвет погон, бывает, что руководствуются количеством раненых и наличием свободных мест в госпитале. Сейчас, к сожалению, много поступило раненых из армии. Так что вполне могу поехать следом за полковником Сапрыкиным в родные края. Хотя и очень не хочется. Пусть и не знают дома о моем местонахождении, а все же буду чувствовать себя неуверенно всего-то в ста восьмидесяти километрах от людей, которые собираются меня убить.

— Куда довезут, товарищ генерал…

— Ладно, будем прощаться, — Алексей Васильевич протянул мне руку. — Выздоравливай.

Я опять удивился, что смог подать руку и даже слегка пожать. И после этого не захотелось закрыть от усталости глаза. Это значит, что силы постепенно возвращаются и я еще на что-нибудь смогу сгодиться.

Полковник ушел. Я долго лежал молча и слушал, как генерал шуршал какой-то толстой газетой, перелистывая страницы. Под это шуршание хорошо дремалось, и глаза снова начали незаметно слипаться.

— Черт-те что про кавказские дела пишут… — генерал в сердцах бросил газету и встал.

— Почитаешь, у нас тут мир и благодать, и только федеральные силы всякие козни местным строят…

Я отреагировал на его возмущение спокойно и закрыл глаза. Заскрипела дверь, кажется, генерал вышел в коридор. За дверью слышался тихий разговор. Опять скрип. Генерал вернулся? Любопытства не было. Ну и пусть ходит, если ему не лежится. Вроде бы говорили, что генерала вот-вот выпишут. Я, наверное, слышал это сквозь сон. Конечно, имей я возможность ходить, как он, ни минуты бы в этих стенах не задержался. Пыль бы на грязной дороге поднял — так сматывался бы от одного запаха лекарств и бинтов.

Что-то совсем рядом стукнуло о пол. Буквально в метре от меня.

Глаза открывать не хотелось. Но кто-то ко мне подошел. Генерал?

Я все же посмотрел.

Круглоголовый следователь окружной прокуратуры майор Растопчин пододвинул стул почти вплотную к кровати и терпеливо ждал, когда рядовой Высоцкий соизволит проснуться. Показалось, что он пришел в том же грязно-белом халате, в котором совсем недавно был полковник Сапрыкин. Метка на кармане была расположена идентично. Я зафиксировал это автоматически, как фиксирую карту в колоде по слегка заметной царапине.

— Здравствуйте, Андрей Васильевич. Очень рад вас видеть, — сказал я и улыбнулся.

Все-таки он не совсем плохой мужик. И я уже несколько раз вспоминал, как обидели его два московских полковника. Я не люблю, когда ни за что унижают людей.

— Помните, как меня зовут? — майор как будто даже удивился. — И даже видеть рады? После первой нашей встречи мне показалось, что я вызвал у вас чувство антипатии. Такое чувство, конечно, должно быть естественным в вашем положении, но я к подобному отношению привык.

— У меня память хорошая, товарищ майор. И характер необидчивый. Да вы меня, кажется, и не так сильно обижали, чтобы я на вас дулся.

— Я уже боялся, что никогда не смогу с вами увидеться. Даже расстроился. И теперь, чтобы впредь мне не расстраиваться, я возьму с вас подписку о невыезде. Я уже приготовил бумаги. Вам надо только подписать. Надеюсь, вы в состоянии это сделать?

Я с удовольствием любовался его круглой головой. Это просто какое-то идеальное чудо природы, а не голова. А на всякие наросты и углубления — нос, глаза, рот, уши — просто внимания не обращаешь. Они округлости совсем не мешают.

Между делом я соображал, как мне от следака избавиться. То с подписью нечитаемого протокола приставал, теперь с подпиской.

— А что будет, если я не подпишу?

— Тогда буду вынужден подписать я. У окружного прокурора согласие на другую меру пресечения — и возьму вас под стражу, — взгляд его вдруг стал очень серьезным и даже несчастным. Должно быть, устал меня искать и понимал, что прокурор может его послать кое-куда с таким предложением.

— А у вас есть на гауптвахте лазарет?

Он оглянулся. Кроме нас в комнате находился только один толстый подполковник-интендант, который медленно и со вкусом жевал очередной бутерброд. При этом прислушивался к нашему разговору, поворачивая голову. Подполковнику казалось, что делает он это незаметно, но не соображает, что при жевании хруст челюстей мешает хорошо слышать. Меня этому разведчики научили за время короткого знакомства. Смеялись над тем, как в американских фильмах солдаты в дозоре жуют резинку. Такой дозорный стадо бегущих в атаку слонов не услышит, хотя слоны при атаке трубят во весь голос.