Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы - Станислав Виткевич

Р ы п м а н (с дрожью в голосе). Я постараюсь. Я сделаю все возможное.

О.  У н г в е н т и й. Неужели тебе нет никакого дела, что среди нас женщины? Будьте джентльменом, господин Рыпман. Ох, как далека моя истина от Действительности! О, Действительность, что же ты, собственно говоря, такое?

С в и н т у с я. Да перестаньте вы болтать. Да будет тишина.

М о р б и д е т т о. Зачем тишина? Чтобы слушать, как из наших душ исходят смрадные, наизловоннейшие на свете психические газы?

Р ы п м а н. Слушайте, Морбидетто, вы были на свободе на четыре дня дольше, чем я. Расскажите толком еще раз, что случилось?

М о р б и д е т т о. Да ничего. Албания — посол от переутомления приболел. Потом мы шестнадцать часов кряду пытали офицеров 145 полка. После чего меня посадили в автомобиль, и вот я здесь.

Р ы п м а н. Это страшно...

С в и н т у с я. Вовсе не страшно. Благодаря этому на нас снизойдет нечто удивительное. Надо только потерпеть.

О.  У н г в е н т и й. Послушайте эту девочку. Ее устами говорит тот же дух, который во мне переходит в понятия.

М о р б и д е т т о. Вздор. Ничего не произойдет. Давайте хоть раз поверим, что уже произошло то худшее, чего каждый из нас ждал всю жизнь, произошло именно тогда, когда нам было слишком хорошо.

С в и н т у с я. Да будет тишина. Я знаю нечто сокровенное. Я расскажу вам всем, и вы станете такими же, как я. Мы еще встретимся в Бесконечности. И еще, и еще — и так все время, без конца.

О.  У н г в е н т и й (восхищенно). Продолжай, дитя мое. Теория Множеств в карикатуре детского духа. Мы всё претворяем в Бесконечность — здесь, здесь, на Земле. О, великая вера, сущая в Бесконечности Бытия! Ах, что за жалкая тварь этот Эйнштейн. Как физик столь великий, до чего он ничтожен как философ — этакий прах на ветру, злосчастный червячишка!

С в и н т у с я. Тебе не понять этого, Отец Унгвентий. Это вне меня и вне Бесконечности. Это данная минута, а не другая, и все-таки она моя, моя... (Обнимает воздух.)

 

Дверь открывается. В камеру проникает свет. Раздается грохот, и, кем-то втолкнутый, по лестнице скатывается  Д ю б а л  В а х а з а р  в шинели из второго действия.

 

В а х а з а р (падая у подножья лестницы). Хаааааааааааа!!!!! (Тут же встает.) Ублюдки!! Побеждает псевдодемократия, униформизация и автократия, воплощенная в несуществовании загробных сил!! Всё побеждает все, ничто побеждает все, все побеждает ничто — Ничто с большой буквы Н!!!! Слышите вы, метафизические куртизанки! Слышите вы, мудрецы, и ты, богоземное дитя, ты, агнец, ты, овечка, ты, овчина для отмороженных мозгов, ты, ты, ты!!!! Свинтуся!!!! (Снова падает на землю весь в пене.)

Р ы п м а н. Как же так? Ваша Единственность...???

М о р б и д е т т о. Всему конец! Значит, весь наш строй никуда не годится?

В а х а з а р (вставая). Никуда! Никуда! Все это была комедия! Я свергнут и брошен в тюрьму. Завтра меня ждет смерть под пытками. Меня и всех моих сторонников. Вы мои сторонники. Вы погибните вместе со мной. Он победил меня — он, он, он!!!! (Падает весь в пене.)

Д о н н ы  С к а б р о з а и  Л ю б р и к а. Кто??????? Ктооооооооооо?!?!?!

С в и н т у с я. Ктооооооооооо?!?!?!?!?!?!?!

В а х а з а р (поднимаясь). Он! Он победил меня! Он — тот самый, будь он проклят, которого я всегда боялся. Я верил, что меня избавят от него они. (Указывает на Рыпмана и Морбидетто.) Но и эти меня подвели. Я одинок в падении, как был одинок в величии. Я один. Мне этого хватит. (Валится на землю, истекая пеной.)

М о р б и д е т т о. Я знал, что есть кто-то сильнее, чем он. Я предчувствовал это, когда пытал того поручика из 145 полка. Мне открылся тогда новый мир. Я знаю, кто он. Это тот, кого я не знаю. Тот, кого я предчувствовал. Вахазар, скажи!

В а х а з а р (лежит, закрыв лицо руками). Да. Это он. Он. Мы все погибли.

Р ы п м а н. Я тоже знал это. Я видел его и во сне и наяву. Я знаю его лицо. Только не могу вспомнить. Это был тот, тот, тот!! Ох!! Какое мучение — когда не можешь вспомнить!!!!

В а х а з а р (открывая лицо). Да — оба вы говорите именно о нем. Это был он. Единственный он. Я был ничем. Он победил меня навеки. Впустую — всё впустую. А я уже хотел согласиться с ним (указывает на О. Унгвентия), с Отцом Унгвентием. Хотел принять его веру, основанную на Абсолютном Знании! Но все напрасно. Он победил меня, потому что толпа чувствует, кто с ней на самом деле! Ох, что за мука!! Мог ли я думать, что окажусь здесь вместе с вами? С вами, кого я презирал и перед кем преклонялся! С вами, ради кого я боролся против ваших и моих врагов и против вас самих! Охо-хо! Это невыносимо! Я умру! Убейте меня! Пусть всему придет конец! (Падает на солому слева и глухо воет.)

М о р б и д е т т о. Ха! Ха! Ха!!! Вот и развязка. Предать его или нет?! Может быть, за эту измену нас ожидает новая жизнь — жизнь сначала, жизнь без Вахазара! Кто может представить себе прелесть такой жизни? Никто.

О.  У н г в е н т и й. Но кто примет от него эту дьявольскую ношу? НИКТО. У него одного была эта сила. Тот, кто придет после него, наверняка будет слабее духом, чем он. Это предельное напряжение силы духа для нашего вида Единичных Сущностей.

Р ы п м а н (с наслаждением затягивается сигаретой). Ничего подобного — всего лишь отравление ядом неизвестных желёз. Я всегда говорил, что весь этот Вахазар — фикция. Если бы я мог найти эти железы, я бы из любого человека сделал нового Вахазара. Да что там — из человека?! Из гиены, из шакала, даже из клопа — все равно из кого — это только вопрос времени. Психический выродок! Если ОН, тот, кто пришел после него, позволит мне, вы увидите поразительные вещи: господство желез над биологическим видом. Распад психических атомов уже начался. Нет Вахазара. Жуткий призрак лопнул. Я готов умереть за что угодно, только не за него.

М о р б и д е т т о. Оставим в покое будущее. Если мы выберемся из этой западни, у нас будет время поговорить о том, кем же, собственно, мы теперь должны стать. Факт: весь этот Вахазар — только дурацкое внушение. Мне наплевать на Вахазара. Все слышали?! Он всегда был марионеткой в моих руках. У меня есть инстинкт жестокости — я признаю это, но кто смел меня употребить, использовать меня с презренным коварством... О! Это слишком отвратительно, чтобы я мог об этом говорить. (Кивает на Вахазара.) Вот он. Жалкая кукла с вечной пеной у рта. Мне плевать на себя, с этой минуты я начинаю Новую Жизнь. Уж теперь-то я действительно буду канальей.

С в и н т у с я. Ты лжешь! Лжешь! Ты ничто. Это он извлек тебя из небытия. Ты сам себя убиваешь этими словами.

О.  У н г в е н т и й. Воистину: «трам-тарарам скажу я вам» — как говаривал Титус Чижевский. Она права. Неизвестно, что нас ждет. Я укрылся в панцире мудрости, словно улитка в раковине, и жду, жду. Я ждал годами, могу подождать еще. Но с вами, несостоявшиеся Титаны, я не буду строить Новую Жизнь. Один только Вахазар был достоин союза со мной, и вот вместо него — гнилая кучка инертной материи. Я прощаю всех. (Заворачивается с головой в плащ и притворяется спящим.)

С в и н т у с я. Все лгут. Как все оказалось странно! Я старшая среди вас и верю, что дедуля победит.

Р ы п м а н. Мадам Скаброза, прошу вас, уймите малютку. С меня хватит. У меня появилась надежда, и я не намерен терпеть карканье желторотых воронят.

С к а б р о з а. Ничего знать не хочу. Свинтуся придворная дама — пусть развлекается. А моя жизнь кончена. Я могу стать любовницей того, кто пришел. Только бы не лежать на соломе. Ах! Пружинные матрацы. Ох! Бифштексы с яйцом. О! Майонезы. Я хочу, чтоб у меня был свой собственный примус и своя маленькая комнатка. А от тебя, Свинтуся, отрекаюсь навеки. Пусть грядет ОН. (Укрывается одеялом.)

М о р б и д е т т о. Так нельзя. Давайте поднимем бунт. Зажжем новую звезду, здесь, в этой норе. Создадим проект Новой Жизни, который затмит все планы этого убогого мечтателя. Я объективен. Мои суждения строго определённы. Отец Унгвентий, мы с тобой создадим ужасающий дуумвират будущего. Я готов поверить во все что угодно.

О.  У н г в е н т и й (закутанный в плащ). Пока что нет. Сначала я должен поверить в твои творческие силы, Морбидетто. Я не знаю тебя и должен признаться — пока что я тебя презираю. (Еще плотнее заворачивается в плащ и стонет от боли.)

Л ю б р и к а. Нет — не могу я оставаться с этим сбродом. Я люблю Дюбала как брата. Я вместе с ним и в горе. В этом я выше вас. (Подойдя к Вахазару, опускается рядом с ним на солому и гладит его по голове; Вахазар лежит как мертвый.)

М о р б и д е т т о. Говорю вам: давайте устроим открытый бунт заключенных. Выйдем с криками: «Да здравствует ОН!» Это неважно, что мы его не знаем. Может быть, их много, может быть, пришло к власти тайное правительство, которое я сам когда-то пытался сформировать. Возможно, о нас просто забыли. Давайте же напомним миру о себе. Кто со мной?