Ведьма придет за тобой - Евгения Грановская

– Хватит мне указывать, что делать! Ты мне не муж и не отец!

– Мара!

Громила снова шагнул к Глебу и уже занес ногу, чтобы пнуть его по ребрам. Но брюнетка бросилась на него, как пантера, и наотмашь звезданула громилу ладонью по лицу. Парень вскрикнул и отшатнулся. Длинные ногти красотки оставили на его лице кровоточащие царапины.

Депутат Гурамов побагровел от ярости.

– Я заберу у тебя все, что подарил! – яростно крикнул он.

– Подумаешь, напугал. Да я сама тебе все верну!

Гурамов прищурился и едко проговорил:

– Может, начнешь прямо сейчас?

– Перебьешься! И вообще – ты мне надоел! Вот найду себе молодого, а тебя брошу!

Глеб тихо застонал на асфальте. Мара перевела на него взгляд, усмехнулась и добавила – так, чтобы услышал Гурамов.

– Вот этого возьму! Он молодой и красивый!

– Что ж… – прорычал депутат. – Оставайся с ним. Отарик, в машину!

Громила кивнул, быстро подошел к машине, держась рукой за расцарапанную щеку, и забрался в салон.

– Трогай! – приказал Гурамов водителю.

«Лексус» покатил прочь. Черноволосая красавица проводила его взглядом, затем, заметив приближающуюся «Волгу» с шашечками, вышла к мостовой и подняла руку.

Пять минут спустя, когда ни Мары, ни Глеба, ни машины с шашечками уже не было и в помине, «Лексус» снова подкатил к обочине. Стекло опустилось, Гурамов выглянул наружу и проворчал:

– Своенравная глупая чертовка.

– Хотите, чтобы я их разыскал? – поинтересовался Отарик.

Гурамов покачал головой:

– Нет, не надо. Сама объявится.

Тонкая смуглая рука опустилась Глебу на плечо.

– Эй, парень! Ты живой?

Красавица Мара тряхнула Корсака за плечо так, что браслеты на ее запястье звякнули.

– Эй, красавчик! Очнись!

Глеб открыл глаза. Посмотрел на потолок, потом на стену, украшенную картинами в золоченых рамах, на белоснежный «пузатый» комод, на кресло, обитое розовым атласом. Затем перевел взгляд на красотку-брюнетку, склонившуюся над ним, а потом и на часть ее роскошной груди, которой было тесно в восточном халате.

– Смотришь на мои сиськи? – весело спросила Мара. – Значит, ожил! Как ты, красавчик?

– Нормально, – тихо проговорил Глеб. – Только голова болит.

– Голова – не х… – резонно заметила Мара. – Сексом заняться сможешь?

Глеб посмотрел на ее нагловатое лицо.

– С кем?

– Со мной, дурачок!

– Спасибо за предложение, но я воздержусь, – сказал он.

– Значит, не хочешь? – удивилась она.

– Не принимай это на свой счет.

– Хм… – Мара задумчиво потерла пальчиком нижнюю губку. – Я тебе не нравлюсь?

– Нравишься.

– Тогда в чем дело? У меня шелковая кожа. Потрогай!

Она взяла руку Глеба и положила на свою обнаженную грудь. Он высвободил руку и, морщась от боли, сел на диване. Потрогал пальцами ушибленный затылок.

– Ты перевязала мне голову? – удивился он.

Мара покачала головой:

– Нет. Просто надела тебе шапочку. Ты женат?

Почувствовав головокружение, Глеб закрыл глаза.

– Нет, – пробормотал он побелевшими губами.

– Но у тебя есть девушка?

Глеб усмехнулся.

– Она считает, что нет.

– А ты как считаешь?

– Неважно.

Глеб открыл глаза и снова осмотрелся.

– Это ты меня сюда привезла? – спросил он.

– Да.

– А кто ты?

– Мара, – представилась она. – Подруга Шалвы Гурамова.

– Ясно.

Он поднял руку и осторожно ощупал голову.

– Она тебя бросила? – спросила Мара.

– Что?

– Твоя девушка – она тебя бросила?

Глеб опустил руку.

– Да.

– Из-за чего?

– Из-за того, что я плохо себя вел.

Мара фыркнула:

– Тоже мне причина! Мужики всегда плохо себя ведут. Ты ей изменял?

– Нет.

– Пьянствовал?

– Не особо.

– Торчал в казино?

– Почти. – Глеб задержал дыхание, чтобы подавить приступ тошноты, а потом коротко пояснил: – Карты.

– Ясно. – Мара вздохнула. – У меня тоже был один такой. Я его любила безумно, а он меня проиграл своему другу. Я потом даже хотела его убить. Но передумала.

– Почему? – спросил Глеб.

Мара махнула рукой и небрежно ответила:

– Поняла, что не хочу садиться из-за этого козла в тюрьму. Слишком много чести! К тому же его друг оказался хорошим мужчинкой. Он меня любил, покупал мне разные подарки. Но он был скучный, и я от него ушла.

– К Гурамову? – уточнил Глеб.

Она усмехнулась:

– Нет. Гурамов случился намного позже.

– Ясно. – Он шумно перевел дух. – Спасибо, что спасла меня, Мара.

– Не за что, красавчик. Я сделала это не для тебя.

– Знаю. Ты хотела насолить Гурамову. И думаю, у тебя это получилось.

– Хорошо, если так! – лучезарно улыбнулась красавица. – Значит, к воскресенью я получу новую шубку! За что Шалвик на тебя взъелся?

– Я побил его сына.

– Ты? Бадрика? – Она окинула взглядом худощавую фигуру Глеба. – А не врешь?

– Нет, – ответил он.

Она улыбнулась, затем наклонилась к Корсаку и поцеловала его в губы.

– Это тебе за Бадрика! Маленький говнюк давно напрашивался, но никто не решался с ним связываться! Ты хоть понимаешь, что Шалва тебя теперь убьет?

– Пусть попробует.

Глеб поднялся с дивана.

– Мара, мне пора идти, – пробормотал он, скривившись от боли. – Еще раз спасибо.

Глеб сделал шаг к двери, но покачнулся и рухнул на пол. Мара посмотрела на него задумчиво, вздохнула и потянулась за телефоном.

– Алло, «Скорая»? – сказала она в трубку, набрав номер. – У меня тут мужчинка. Кажется, ему плохо… Что? Платная? – Она мстительно улыбнулась. – Отлично. Выделите этому человеку лучшую палату! А счет пришлите депутату Шалве Гурамову. Записывайте адрес!

Мара продиктовала адрес, затем отключила связь.

– Шалвик придет в ярость, – не без удовольствия проговорила она.

4

Полицейский фотограф еще несколько раз щелкнул вспышкой фотоаппарата, запечатлевая положение трупа и заставив Машу сощуриться от яркого света.

Обнаженный труп мужчины лежал на постели среди смятых простыней. Руки его были привязаны к железным прутьям спинки кровати, левая – ремнем, правая – галстуком. Запястья стерты и ободраны в кровь. Лицо и шея распухли и посинели. На подбородке и щеках виднелись следы ожогов и капли белого свечного парафина. Рот трупа был зашит черными нитками.

На столике рядом с кроватью стояли бокал и бутылка шампанского «Кристалл», почти пустая.

– Его фамилия Ройзман, – сказал Стас Данилов. – Артур Осипович Ройзман.

Маша кивнула. Остекленевшие глаза трупа были пусты, как у всех мертвецов, но Маша ясно представляла себе, как выглядели эти глаза в течение нескольких минут, когда Ройзман боролся за жизнь, задыхаясь, страдая от боли, которую причиняла ему горящая свеча, стараясь освободить руки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});