Бомба времени - Лаумер Кейт

— Я приму решение, когда окажусь там.

— Ба! Да вы неисправимы. Даже не знаю, зачем я напрасно трачу с вами время... Но я — доброе существо. Я согласен. Но предупреждаю вас...

— Не надо. Это загубило бы нашу красивую дружбу.

Он нетерпеливо дернулся, повернулся, и у меня перед глазами на миг пронеслось изображение каких-то вертикальных панелей и рядов индикаторов, образующих сложный узор. Дисс сделал быстрое движение руками, и индикаторы сменили картинку. Удаленный горизонт плавно придвинулся ближе, вместо неба возникла пустота. Секунда темноты и серии звуков, напоминающих хлопающих вдалеке дверей. Идеи, имена, лица промчались у меня в голове, точно вода, заполняющая резервуар.

Затем стали медленно зажигаться огни.

Я лежал на спине в помещении шагов в тридцать длиной, со стенами, покрытыми бликующими панелями, мозаичными полосами и загроможденном сложной аппаратурой. Большой Нос навис над пультом управления, на котором мигали индикаторы и то и дело вспыхивали какие-то предупреждающие сигналы, пища и скрипя.

Рядом с ним седой человек в белой блузе склонился над пультом поменьше, щелкая переключателями. На соседней раскладушке лежал и храпел Барделл.

Я кашлянул, Большой Нос резко повернулся и уставился на меня. Губы его зашевелились, но слов не было слышно.

— Теперь можете развязать меня, доктор Ван Уоук, — сказал я. — Я больше не стану буянить.

VIII

ПРОШЛО ПОЛЧАСА, как имеют привычку делать любые полчаса. Человек с жирным лицом — известный под именем доктор Уоллф, — снял контакты и закудахтал над моими запястьями и лодыжками, натертыми металлическими браслетами, смазывая их каким-то бальзамом. Седой человек — доктор Эридани — убежал, но тут же вернулся с горячим кофе, в которое было добавлено что-то, что вернуло обычный цвет моим щекам, если не моей гордости. Остальные — Трайт, Томи, Хайд, Джоунс и так далее (их имена услужливо подсказывала мне память, как и множество других вещей) собрались вокруг и по очереди сообщали мне, как они волновались. Единственным, кто держался позади и дулся, был Барделл. Эридани сделал ему укол сульфида, от чего он завопил, но вскоре успокоился, хотя все еще выглядел обиженным.

— Боже мой, Джим, — сказал мне Ван Уоук, — мы уж думали, что потеряли вас.

— Тем не менее, я здесь, — сказал я. — Дайте мне отчет, расскажите все, с самого начала.

— Тогда, при завершении САВУ — то есть Символического Абстрактора и Визуального Усложнителя — вы санкционировали эксплутационное испытание, избрав в качестве объекта себя самого. Вас погрузили в легкий гипноз и закрепили на вас электроды. Началась обычная калибровка. Программа была составлена, интегратор включен. И тут, внезапно, энергопотребление скачком увеличилось в десять раз. Были включены защитные устройства обратной связи, но безрезультатно. Я пробовал различные способы, чтобы восстановить управление, но тоже напрасно. Тогда я нехотя возвестил об аварийном завершении работы и отключил энергию — но вы оставались в глубокой коме, не отвечая на сигналы отзыва. Было похоже на то, что вы получали энергию из какого-то другого источника, что, по моему мнению, звучало совершенно фантастично. В отчаянии я попробовал корректирующее перепрограммирование, но все напрасно. И вдруг — как гром с ясного неба — вы сами вышли из комы.

— Есть какие-либо идеи — почему?

— Ни единой. Все было так, словно вмешался какой-то внешний фактор. Нервные потенциалы работали на полную мощность — на высшем уровне нервных стимулов — и внезапно все снизилось до нормы. А в следующий миг вы вернулись к нам.

Я кивнул на Барделла, который сидел на другом конце комнаты, с обиженным видом нянча чашечку кофе.

— А он что тут делает?

— Так ведь это Барделл. Временный сотрудник, использовался в качестве вспомогательного вектора в макетах во время теста. Своего рода... ну, можно сказать, статист.

— А все механические части Машины Грез?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Чего?.. О, какое подходящее название, Джим!

— Как оно работает?

Ван Уоук уставился на меня.

— Вы имеете в виду...

— Давайте притворимся, что я забыл.

— Да. Ну, тогда... э-э... Ну, это же просто первоначальный мониторинг механизма грез, за которым идут стимуляции визуальной, обонятельной и слуховой системы в соответствии с символьным кодированием, чтобы создать желаемые галлюцинации у объекта. Макеты программы занимают смежный бокс...

— Покажите мне.

— Да, конечно, Джим. Сюда.

Он подошел к глухой стене и нажал кнопку. Невидимая ранее стенная панель скользнула назад, открывая две стены захудалого гостиничного номера с медной кроватью и разбитыми окнами. Ван Уоук заметил, как я уставился на них, и неискренне хихикнул.

— Пару раз вы вели себя весьма жестко, Джим.

Он шел впереди через комнату совещаний — не такую плюшевую и уютную, какой она выглядела прежде, по макету улицы из картона и гипса, по пансионату — все было потертое, поспешно сколоченное, причем так грубо, что не обмануло бы и слепого.

— Требовался лишь начальный стимул, — объяснял на ходу Ван Уоук, — а все остальное предоставляло вам ваше подсознание.

Серия макетов завершилась тяжелой пожарной дверью, замкнутой.

— Наши макеты заканчиваются здесь, — сказал Ван Уоук. — Дальше идут владения другого агентства.

Путь назад шел через макет заброшенного склада. Я ткнул носком туфли поврежденный макет, похожий на Барделла.

— А это для чего?

Ван Уоук, казалось, взглянул на макет с удивлением.

— Это? А, сначала мы собирались использовать макеты, но вскоре поняли, что необходимы живые люди. — Я заметил, как дернулись у него при этом желваки. — Человек — весьма сложное устройство, его не легко моделировать.

— И как все это складывается в единую картину? Если я лежал связанный в соседней комнате...

— О, это было лишь в самом конце. Вы... э-э... потеряли контроль над собой. Пришлось успокоить вас легким наркозом.

— Сколько времени прошло с начала теста?

Ван Уоук взглянул на большие часы с дорогим браслетом у него на толстом, волосатом запястье.

— Почти восемь часов, — ответил он, сочувственно покачивая головой. — Тяжелые были восемь часов, Джим.

— И что теперь, доктор?

— Теперь? Анализ записей поможет нам понять, что пошло не так, как надо, затем мы займемся коррекцией, и я начну новые тесты.

— И я, разумеется, должен все это утвердить.

— Естественно, сэр.

— А что бы вы сказали о полной остановке тестирования.

Ван Уоук выпятил нижнюю губу и поднял на меня взгляд.

— Вам, конечно, виднее, сэр, — пробормотал он. — Если вы уверены, что существует опасность...

— Возможно, мы должны уничтожить Машину, — сказал я.

— Гм-м... Может, вы и правы...

ИЗ СЛЕДУЮЩЕЙ комнаты раздались голоса на повышенных тонах.

— ...не знаю, что вы собираетесь сделать теперь, — вопил Барделл, — но я не согласен. Отоприте эту дверь, будьте вы прокляты! Я немедленно ухожу...

Мы вернулись туда. Барделл стоял у двери холла и дергал ручку, лицо его покраснело от усилий. Эридани метался вокруг него. Трайт стоял у боковой двери, нажимая кнопку. Он взглянул на Ван Уоука.

— Какой-то шутник запер дверь снаружи, — сказал он, затем подошел к Барделлу, отпихнул его в сторону, сам повертел ручку, потом пнул дверь на уровне фиксатора.

Но было похоже, что он повредил не дверь, а ушиб палец ноги.

— Что, черт побери, вы творите, Трайт! — Ван Уоук подошел к двери, тоже подергал ее, повернулся и расстроенно посмотрел на меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вот видите... — воинственно начал он, но тут же сменил тон. — Это какая-то ошибка. Я думаю, ею займется система безопасности.

— Вам не сойдет это с рук! — заорал Барделл, схватил металлический стул и обрушил его на дверь.

Стул отскочил, одна его ножка погнулась. Ван Уоук пронесся мимо меня в комнату, из которой мы только что вышли, подскочил к окну, распахнул раму — и отпрянул.