Под властью пугала - Мичо Каламата

Гафур-бей сдвинулся наконец с места, круто повернулся и пошел к кустам.

– Шеме! Эй, Шеме!

– Я тут, господин!

– Да где же ты, болван?

Шеме, теперь уже в штанах, с подштанниками в руке вышел из-за кустов.

– Коня мне! Быстро!

– Уезжаете, бей?

– А что мне здесь делать?

Шеме подвел ему оседланного коня.

– Слушай. Ты видел тут девушки прошли?

– Видел.

– Кто они?

– Одну не знаю, а другая – дочь Кози.

– Которая?

– Светловолосая.

– Ага!

Первая уже не интересовала Гафур-бея.

– Почему ты никогда не говорил мне, что у Кози такая дочь?

– А вы меня и не спрашивали, бей.

– Я что же, обо всем тебя должен спрашивать, идиот? Сам не можешь сообразить? Иметь такую куропаточку под носом и охотиться на уток на болоте! Ну и балбесов же я понабирал! Одевайся!

– У меня еще одежда не высохла.

– Зато мозги у тебя высохли! – заорал бей, вскакивая в седло.

Он пустил коня вскачь в ту сторону, куда пошли девушки, но не догнал их. Они успели свернуть с проселка на тенистую тропку, что вела к дому Кози.

IV

– Опять звезды считаешь, Скэндер?

– Нет, Лёни, думаю.

– О чем?

– О том, что я здесь всего каких-то три дня, а так хорошо узнал вас, Пилё, джа Уана…

– Да ведь ты нас давно знаешь.

– Знаю, конечно, но раньше я смотрел на вас глазами ребенка. Прошло пять лет, и теперь я все воспринимаю иначе. Знаешь, я хочу понять, что от чего: честность от бедности или бедность от честности?

– Наверно, второе.

– Почему?

– Потому что, сколько ни работай, все равно не разбогатеешь. Вот мы, крестьяне, работаем, работаем, из сил выбиваемся, а нищете конца не видно.

– Ты прав, Лёни. Богатеи не трудятся, а добра у них хоть отбавляй. Кто не крадет, не грабит, не подличает, тому в нашем королевстве туго приходится.

– Да, Скэндер. Давай спать. Завтра надо отправиться затемно, чтобы добраться до города по холодку.

Лёни улегся поудобнее, подложил ладонь под щеку и закрыл глаза.

Скэндер продолжал размышлять про себя. «Если честные бедны, то мы, выходит, самые честные в Европе, ведь беднее нас нет. Нет, что-то тут не так. Хотя, может, он и прав. Как плохо мы знаем свой народ! Вот я, к примеру, вбил себе в голову, что наши крестьяне – люди темные, забитые, набожные до фанатизма, приниженные и трусливые. Кто нам внушил все это? Разве они такие? Мы порой презираем лябов[44] за их покорность, бессловесность, но, поставь в такие же условия наших смельчаков горцев, разве они поведут себя иначе? Как бы не так. В горах легко быть смелым. Допек тебя кто-то, уложил его на месте, да и махнул в горы, поди поймай. А здесь, на равнине, ничего не поделаешь, даже если вооружен до зубов. Куда пойдешь? В кустарник? В болото? Потому-то беи и наступили людям на горло, выжимают из них последние соки, так уж повелось исстари, а сейчас хуже, чем когда-либо: бей, управляющий, жандарм, ростовщик, торговец – все у них на шее, целая свора. С малых лет и до конца своих дней крестьянин кормит их и поит, вся его жизнь – вечный страх. Хотя и в этих краях бывали храбрецы, которые никого и ничего не боялись…»

Вдруг он привстал и окликнул Лёни:

– Ты спишь?

– Нет.

– Вот скажи, если бы ружье было заряжено, ты бы выстрелил в бея?

– Нет.

– Почему?

Лёни не ответил.

– Почему же? – настаивал Скэндер, усаживаясь на постели.

– Потому что… погубил бы всю семью.

– Но ведь он собирался выстрелить.

– Нет, и он бы не выстрелил.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю я его. Он хорохорится, орет да грозится, а на самом деле трус, куда ему. Только и умеет, что куражиться.

– Что-то не верится.

– Это я точно знаю. Когда рядом слуги да жандармы, то, кажется, он тебя растерзает, а нет их – и тронуть не посмеет. Я как увидел, что он один, так и успокоился.

– Что-то мне не верится.

– Почему?

– Он ведь бей, ему ничего не стоит расправиться с крестьянином.

– Жестокий он, это верно, но нас боится. Как завидит Пилё, так в сторону.

– Почему?

– Боится его. С тихими да боязливыми он настоящий зверь, а нарвется на кого посмелее, сразу хвост подожмет и даже глаз на тебя не поднимет.

– А что ему сделал Пилё?

– Еще когда твой отец был учителем у нас в деревне, Пилё нагрянул однажды к бею в дом с несколькими крестьянами, но не нашел его, а нашел бы – конец бею.

– А где же он был?

– Да его женщины в сундук спрятали.

– А что потом?

– А потом, когда Зогу пришел к власти, Пилё отсидел в тюрьме года два. У бея руки длинные, Скэндер. На его стороне и правительство, и жандармы. Он шишка, друг короля! Что тут поделаешь. А что бы ты ему сделал?

– Не знаю, но я бы ему показал где раки зимуют.

– Ничего бы ты не сделал. Положим, набрался бы смелости и пристрелил его, а дальше что? Только себя погубишь! Убьешь одного, двух, думаешь, их от этого меньше станет. Они все друг с другом связаны. Один ему двоюродный брат, другой – троюродный, третий – его кум, одним словом, все они друг другу родня. Один тебя не сожрет, так уж другой наверняка.

– Нет, Лёни, я бы не вытерпел.

– Терпи не терпи, все одно: ты у них в руках. У кого земля? У них. Хибара твоя, скотина – ихняя, правительство – ихнее, болото – и то ихнее. Бей захочет, так хоть завтра тебя выгонит вон. И куда тогда податься, головой в петлю?

– А как он вообще, этот ваш бей, не очень распутничает?

– Да как все. Слава богу, некогда ему тут долго торчать, он больше живет в Тиране, а сюда наезжает поохотиться да собрать треть и десятину. Как приедет, весь дом гудит день и ночь, навезет с собой друзей, женщин, музыка, песни – гуляет вовсю. Да и наших деревенских девушек в покое не оставляет, четырех служанок держит в доме.

– Служанок?

– Да, так зовут у нас деревенских девушек, что живут в доме у бея.

– Знаю, но как же они попадают туда? А родители что?

– А что они могут поделать? Есть такие, у которых куча детей, вот из-за нужды да из страха и отдают девушек, лишь бы прокормить остальных.

Скэндер скрестил ноги на подстилке и закурил.

– Это же настоящее рабство, – возмущенно сказал он. – Продавать девушку! Не понимаю, неужели вы действительно так боитесь бея?

Лёни тоже привстал.

– Куда нам тягаться с беем, Скэндер. Мы все как кукушкины птенцы, каждый сам по себе. Вот быть бы всем вместе, тогда знали бы, что делать. А то поодиночке он нас и грызет. Некоторые пробовали было тягаться с ним, а что из этого вышло? Ты слыхал историю о Ндине, Ндине-разбойнике?

– Нет.

– Гафур-бей послал к нему управляющего – забрать его дочь в служанки, а Ндин возьми да и застрели его и с ним еще одного пса. А сам стал разбойником. Ну и чего добился? Землю у него забрали, лачугу сожгли, дети остались без крыши над головой, пошли по миру, а его самого убили жандармы. В конце концов бей добился своего – взял его дочку служанкой к себе в дом.

Скэндер лег навзничь, подложив руки под голову. Улегся и Лёни.

Скэндер вдруг позвал:

– Лёни!

– Ну, – сонно отозвался тот.

– А если с тобой случится такое?

Лёни рывком сел.

– Со мной? Ну уж нет, Скэндер! Голова у него одна, а рук у меня две. У нас только честь и осталась. Если и ее возьмут, то чем мы будем отличаться от скотины!

– А ты не боишься, что сам себя погубишь?

– Подумаешь, не я первый, не я последний.

– Вот сейчас ты мне нравишься. Так и надо говорить, – сказал довольный Скэндер.

– Не важно, что мы говорим, Скэндер, важно, что делаем. Есть такие: на словах горы своротят, а как дойдет до дела, так куда что девалось.

– Я знаю, ты никогда не сдашься, – убежденно сказал Скэндер.

– Сдаваться? Да ты посмотри, как мы маемся. Я порой задумаюсь над нашей жизнью, места себе не нахожу, такая злость берет на все. Но что мы можем поделать?

Скэндер снова сел, собираясь что-то спросить, но Лёни его опередил.

– Вот ты ученый, Скэндер. Скажи мне, правду говорят, будто в России больше нет беев?

– Правда.

– А в других странах?

– Там есть.

– Значит, не только у нас эти кровопийцы?

– Во всех странах, кроме России, то же, что и у нас.

– А у нас когда же будет, как в России?

– Когда будет? Как тебе сказать? Наверно, когда ты и я поймем, что во всех наших бедах виноваты беи.

– Положим, мы-то с тобой понимаем, а остальные?

– А ты растолкуй своим товарищам, те передадут своим, так один за другим все и поймут.

– Ну ладно, положим, все поняли, а дальше что?

– Потом надо организоваться.

– Как это?

– Надо объединиться всем вместе, понимаешь? И действовать все как один, а не каждый сам по себе. Вот это и значит организоваться.

– А дальше?

– А дальше ударим по ним, чтобы и духа не осталось.

– Но у них правительство, жандармы!

– Мы тоже вооружимся, и там посмотрим, кто сильнее. Подумай сам, откуда они берут жандармов? Из народа берут. Жандарм – такой же крестьянин, как и ты. Ты видал когда-нибудь, чтобы бей был жандармом?