Темная Башня - Кинг Стивен

Флагерти знал, что это правда, но знал и другое: Сейр никогда не примет такого оправдания. Даже не даст шанса ему, Флагерти, заикнуться об этом. Нет, он умрет задолго до того, как успеет открыть рот, да и остальные тоже. Будут лежать на полу, облепленные докторами-жуками, лакомящимися их кровью.

Хотелось, конечно, верить, что мальчишку остановит дверь, что он не знает пароля, ее открывающего, но Флагерти не тешил себя такими надеждами, хотя очень хотелось, чтобы они оправдались. Флагерти отдавал себе отчет, что рассчитывать они могут только на себя, вот почему испытал безмерное облегчение, увидев, что мальчишка и его мохнатый дружок остановились впереди. Несколько преследователей выстрелили, но промахнулись. Флагерти не удивился. Их и мальчишку разделял участок, заросший зеленью, гребаный островок джунглей, неведомо как оказавшийся под городом. Да еще поднимался туман, мешавший целиться. Плюс какие-то нелепые, как в мультипликационных фильмах динозавры! Один из них поднял измазанную кровью морду и зарычал на них, прижимая крошечные лапки к чешуйчатой груди.

Выглядит, как дракон, – подумал Флагерти, и у него на глазах мультяшный динозавр превратился в дракона. Он тоже заревел и выплюнул струю огня, который поджег несколько лиан и полоску мха. Мальчишка тем временем вновь бросился бежать.

Ламла, тахин с головой горностая в летнем меху, протиснулся вперед и поднес ко лбу мохнатый кулак. Флагерти нетерпеливо ответил на приветствие.

– Что там впереди, Лам? – спросил он. – Ты знаешь?

Флагерти еще не бывал под «Дикси-Пиг». Если он и путешествовал по делам, то исключительно между Нью-Йорками, и пользовался или дверью в вечно пустующем складе на Бликер-стрит (только в некоторых мирах это было вечно недостроенное здание), или той, что находилась в Верхнем Манхэттене, на Девяносто четвертой улице (последняя теперь срабатывала через два раза на третий, и никто, понятное дело, не знал, как ее починить). В городе были и другие двери, Нью-Йорк просто кишел порталами в разные где и когда, но функционировали только эти две.

И еще одна, ведущая в Федик. Та, в которую упирался коридор.

– Это создатель миражей, – ответил Ламла. Его урчащий голос мало напоминал человеческий. – Машина, которая находит, чего ты боишься, и превращает страх в реальность. Сейр, должно быть, включил ее, когда он и его тет прошли здесь вместе с чернокожей женщиной. Для того чтобы обезопасить себя с тыла, ты понимаешь.

Флагерти кивнул. Ловушка разума. Умно! Только так ли хороша эта машина? Каким-то образом этот маленький говнюк сумел ее миновать, верно?

– Увиденное мальчишкой превратится в то, чего боимся мы, – продолжил тахин. – Машина настраивается на наше воображение.

Воображение. Флагерти ухватился за это слово.

– Хорошо. Вот и скажи им, пусть игнорируют то, что видят.

Он уже поднял руку, чтобы приказать своим людям продолжить преследование – объяснения Ламлы безмерно его успокоили. Потому что они должны продолжать преследование, не так ли? Сейр (или Уолтер О’Дим, который того хуже) наверняка убьет их всех, если они не остановят этого молокососа. А то, что Флагерти действительно пугала мысль о существовании драконов, значения не имело. Он боялся их с детства, после того, как отец прочитал ему какую-то драконью сказку.

Тахин остановил его прежде, чем он успел взмахом руки бросить своих людей в погоню.

– Что теперь, Лам? – рявкнул Флагерти.

– Ты не понимаешь. То, что впереди, достаточно реально, чтобы убить тебя. Убить нас всех.

– И что видишь ты? – Не время, конечно, потворствовать собственному любопытству, но, к сожалению, оно всегда брало верх.

Ламла опустил голову.

– Я бы не хотел говорить. Меня и так мутит. Дело в том, сэй, что мы все умрем, если не проявим осторожность. То, что случится с любым из нас, для трупореза будет выглядеть, как смерть от инсульта, инфаркта, какой-то другой причины, но убьет нас то, что каждый из нас видит перед собой. И если кто считает, что воображение не может его убить, он просто дурак.

Остальные уже столпились позади тахина. То и дело переводили взгляд с затуманенной прогалины на Ламлу и обратно. Флагерти не нравились выражения их лиц, совершенно не нравились. Убийство одного или двоих, кто совсем лишился мужества, могло подогреть энтузиазм остальных, но какой от этого прок, если Ламла прав? Чертовы древние, вечно оставляют свои игрушки! Опасные игрушки! Как же они усложняют человеку жизнь! Чуму бы на них всех и на каждую в отдельности!

– Так как же нам пройти? – воскликнул Флагерти. – Если уж на то пошло, как проскочил ловушку этот мальчишка?

– Насчет мальчишки не знаю, – ответил Ламла, – а нам нужно расстрелять проекторы.

– Какие еще говяные проекторы?

Ламла указал вперед и вниз, на стены коридора, если, конечно, этот урод знал, о чем говорит.

– Там. Я знаю, вы их не видите, но можете мне поверить. Они там. С каждой стороны.

Флагерти как зачарованный наблюдал за трансформацией затянутой туманом прогалины в джунглях, которую «нарисовало» воображение Джейка, в густой темный лес. «Однажды давным-давно, когда все жили в густом темном лесу и никто не жил где-то еще, в этот лес забрел дракон».

Флагерти не знал, что видели Ламла и остальные, но у него на глазах дракон (который совсем недавно был Тираннасорбетом Рексом) послушно бродил по густому темному лесу, поджигая деревья и оглядываясь в поисках мальчиков-католиков, которыми мог бы закусить.

– Я НИЧЕГО не вижу! – проорал он Ламле. – Я думаю, ты выжил из своего гребаного УМА!

– Я видел, как их отключали, – спокойно ответил Ламла, – и могу практически точно вспомнить, где они находятся. Если ты позволишь мне взять четверых и показать им, куда стрелять, я уверен, у нас не уйдет много времени на то, чтобы вывести из строя проекторы.

«И как отреагирует Сейр, когда я доложу ему, что мы расстреляли его драгоценную ловушку разума? – мог бы сказать Флагерти. – Как отреагирует Уолтер о’Дим, когда ему станет об этом известно? Потому что ее уже не починить, во всяком случае, ее не починим мы, способные на то, чтобы разжечь огонь, потерев друг о друга две палочки, но не более».

Мог, но не сказал. Потому что устранение мальчишки было куда важнее любого устройства древних, даже такого удивительного, как ловушка разума. И именно Сейр включил ее, не так ли? Ты говоришь правильно! Если уж кому-то придется объясняться, пусть объясняется Сейр! А пока этот чертов молокосос увеличивал расстояние от погони, которое Флагерти (именно его воображение удостоилось чести заменить воображение мальчишки) и его люди сумели так радикально сократить. Если бы одному из них повезло, и он подстрелил бы мальчишку и его мохнатого дружка, пока они были на виду! Но желания – это на одной чаше весов, а говно – на другой! Посмотрим, какая на этот раз перевесит!

– Бери своих лучших стрелков, – распорядился Флагерти голосом Джона Ф. Кеннеди. – Принимайся за дело.

Ламла приказал троим «низшим людям» и одному вампиру выйти вперед, поставил у стен по двое, быстро заговорил на незнакомом языке. Как понял Флагерти, двое из них, как и Ламла, успели побывать в этом коридоре и представляли себе, где находятся упрятанные в стены проекторы.

Тем временем дракон Флагерти, точнее, дракон его отца, продолжал бродить по густому темному лесу (джунгли полностью пропали) и поджигать все, что оказывалось в непосредственной близости.

Наконец (для Флагерти время тянулось долго, а на самом деле прошло меньше тридцати секунд) меткие стрелки открыли огонь. Практически мгновенно дракон и лес побледнели перед глазами Флагерти, превратились в нечто, напоминающее передержанный негатив кинопленки.

– Есть один! – закричал Ламла. К сожалению, если он поднимал голос, последний очень уж напоминал овечье блеянье. – Разбейте остальные! Разбейте, ради любви ваших отцов!

«У половины этих тварей, наверное, и отцов-то никогда не было», – мрачно подумал Флагерти. Зазвенело разбитое стекло, дракон замер, вместе с языками пламени, которые в тот момент вырывались из его ноздрей и пасти, а также из жабр по обеим сторонам покрытой костяной броней шеи.