Жить с тобой - Ребекка Кингстон

— Я еще приду!

Ему было явно лучше, но самое главное — он не потерял присутствия духа, как это бывает со многими в его положении. За ним нужен уход, и он, конечно, поправится. Этим утром Молли все казалось возможным. Она выехала с больничной стоянки, остановилась недалеко от парка и пошла по дорожке под деревьями, убивая время перед встречей с Грегори.

Это нельзя считать настоящим свиданием, но на душе у нее было так хорошо, что хоть в пляс пускайся. Она криво улыбалась мужчинам, которые глазели на ее прелестные формы, и быстро уходила на красивых длинных ногах, прежде чем успевала поймать призывную ответную улыбку.

Без десяти час Молли проехала под аркой старинного георгианского здания, где размещалась юридическая контора Уилфилда, и встала на первое свободное место. Красный «крайслер» был припаркован там же, где три года назад стояла прежняя машина босса. Интересно, где автомобиль Дерека, если он в конторе? Она полагала, что это должна быть скоростная спортивная модель, потому что, как сказала миссис Хартли, ее младший племянник в душе все еще оставался мальчишкой.

Холл не изменился с тех пор, как Молли была с позором изгнана, — мраморные плиты на полу, отделанные панелями стены, дорогие кожаные кресла, экзотические растения в кадках. В приемной за низкой стойкой сидели две женщины. Одна из них новенькая, но выглядела очень уверенно. Другой была мисс Клиффорд, не изменившая ни аккуратной короткой стрижки, ни стиля одежды — по-прежнему темный костюм и накрахмаленная до хруста белая блузка.

Взгляд, который она обратила на Молли, тоже был прежним. Те несколько дней, что они работали вместе, эта особа проявляла нервозность, потому что ее помощница, похоже, болталась без дела. После драки у нее глаза полезли на лоб от ужаса, но теперь она лучше владела собой.

— Мистер Уилфилд ждет вас, — сказала секретарша, когда Молли подошла к стойке. — Присядьте, я доложу о вашем приходе.

Девушка села, а через пару минут в приемную с возгласом «Молли!» стремительно вошел Дерек, и она на мгновение подумала, что секретарша доложила не тому Уилфилду. Но эта встреча была случайной, хоть и радостной для обоих.

— У вас что-то кислый вид! — сказал он. Затем внезапно посерьезнел: — Мне жаль вашего дядю, я вам сочувствую, но ведь все, кажется, обошлось?

— Да, ему лучше. — Молли поблагодарила молодого человека и почувствовала еще большую уверенность, что все обойдется. Радость осветила ее лицо, и Дерек не удержался от комплимента:

— А вы стали еще красивее! Влюбились, что ли?

Ну что ж, он не ошибся, и девушка рассмеялась.

— Влюбиться — еще не значит найти ответное чувство.

— Да кто же вам не ответит? Вы выглядите так аппетитно, что вас хочется съесть!

Она знала, что секретарши наблюдают за ними и что такая беседа кажется им откровенным заигрыванием, и сменила тон:

— И не пытайтесь!

— Как будто я пытаюсь… Грегори доложили?

— Конечно.

— А вот и он!

Большой босс вышел из кабинета, и Дерек отступил, как будто стоял слишком близко к Молли, хотя она уже даже не замечала его, потому что, когда Грег был поблизости, Дерек становился почти невидимым. Как, впрочем, и все остальные в помещении, на улице и во всем мире.

Грегори не выразил восторга, как Дерек, но, когда улыбнулся, по-дружески бросив «Привет», и заглянул девушке в глаза, у нее перехватило дыхание, как от крепкого поцелуя, и она не смогла даже ответить.

Выходя из здания, он взял ее под руку и спросил:

— Вы видели Чарльза?

Если бы новости были плохие, она опять почерпнула бы в Грегори силу. Если бы споткнулась, он бы ее поддержал.

— Дядя разговаривает, шутит, — ответила Молли. — Мы оба чуть не рассмеялись, когда явилась тетя Марин с полной сумкой и цветочным горшком.

— Кактус?

Она прыснула.

— Возможно, только у него были листочки и цветочки. Куда мы идем?

Они переходили площадь, а куда шли — не имело значения, потому что сейчас Молли была счастлива идти хоть на край света.

— Давайте поедим, — сказал он.

На площади было много торговых центров, а в летний сезон — и масса нарядных и уютных кафе. У многих столики были вынесены на тротуар, и Грегори со спутницей заняли место под полосатым красно-белым тентом.

В этом небольшом заведении была греческая кухня, и Молли заказала деревенский салат с помидорами, огурцами, луком, оливками и брынзой. Грегори взял блюдо с дарами моря. В солнечном свете, под ярко-голубым небом, без суеты и гомона обычно многочисленных посетителей, в основном туристов, девушка представила, будто она на одном из греческих островов с любимым человеком.

Ей посчастливилось побывать на Родосе с друзьями и пить ледяные напитки, как сейчас. Хотя Уилфилд носил легкий, но официальный костюм с рубашкой и галстуком, ей нетрудно было представить его в тенниске с открытым воротом, потягивающим холодную, с привкусом смолы средиземноморской сосны рицину, а потом увозящим ее на виллу для двоих или, быть может, на яхту, чтобы плыть на другой остров.

Среди прохожих мелькнуло несколько знакомых лиц, а один юноша остановился и воскликнул:

— Молли!

— Привет! — отозвалась она. — Это…

— Я знаю, кто это! — Он узнал известного в штате Висконсин адвоката. — Ты что затеяла? — понизил приятель голос.

— Ты будешь удивлен, — пообещала девушка.

— Нет, не буду, — пробормотал юноша, попятившись. Он никогда не чувствовал себя уютно около людей, от которых зависела чья-то судьба, и всегда считал, что у Молли авантюрный склад характера.

— Будешь, милый, — мягко сказала она ему вслед, и Грегори рассмеялся. — Он думает, будто вы мой адвокат.

— Так оно и есть.

— Как будто я могу себе это позволить!

— О, пустяки, — сказал Грегори. — В некоторых случаях я беру символическую плату.

— Что ж, учту.

Они продолжали беседовать в тени тента, и разговор шел легко и естественно. Она рассказала все, что знала, о своих родителях. Ее отец был канадским студентом и вернулся на родину еще до того, как ее мать поняла, что беременна. Она не написала ему. У нее хватало друзей, а сама она была веселой, беспечной девчонкой, моложе, чем Молли сейчас. Через пять лет после рождения дочери, когда они жили в Чикаго, мать подцепила грипп и, поздно обратившись к врачам, пала жертвой убийственного вируса, который поражает одного из тысяч.

— Дядя Чарльз и тетя Марин забрали меня, — вспоминала Молли, — и с тех пор я жила с ними. Тетка всегда говорила, что выполняет свой долг, и я имела кров и пищу, жила в чистоте и опрятности, но лишь дядя искренне хотел видеть меня в своем доме.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});