Ричард Длинные Руки — виконт - Гай Орловский

Треть встреченных, как и мы, верхом. Конным встретили и герольда, с ним два трубача, что время от времени без большой нужды выводят особо красивую мелодию — душа жаждет совершенства, а герольд привставал в стременах и кричал, что победитель турнира получит особый приз, который специально для турнира привезли с далекого Юга. Император Герман Третий прислал шлем дивной красоты: изготовлен горными гномами, украшен эльфами, а над переносицей рукой верховного мага Империи закреплен крупный алмаз, который ничем не извлечь. Этот шлем послужит пропуском на Юг в королевство Ягеллонию, где столица императора и его резиденция. Если обладатель шлема восхочет поступить на службу в императорскую охрану, алмаз от руки верховного мага удесятерит силы обладателя шлема и даст ему добавочную защиту.

Я слушал внимательно, пока вроде бы все сходится с тем, что сообщил Сатана. Подвоха пока незаметно. Даже как-то странно: все-таки первым об этом призе сообщил тот, кому верить просто не принято.

— А что, — спросил я с недоверием, — все так стремятся на Юг?

Сэр Смит сказал с завистью:

— Не в том дело, сэр Ричард. Император Герман — величайший из полководцев, при его дворе собраны лучшие воины мира. У него самый богатый и роскошный дворец, там живут сотни сильнейших магов, там поэты и музыканты, художники и скульпторы, но главное…

Он умолк, захлебнувшись словами, от избытка чувств пришпорил коня, но тут же натянул поводья: в такой сутолоке себе дороже будет пронестись во всю скачь. Я попытался представить, что же может быть еще главнее, но ничего, кроме бабс, на ум не шло, и я вернулся мыслями к золотому шлему.

Конечно, издавна все, кто считает себя воинами, стремятся попасть на службу к самому великому, самому могущественному, самому-самому. Потому германцы старались попасть на римскую службу, ибо римский император всегда был самым величайшим из вождей и раздавал отличившимся не жалкие трофеи, как местный вождь, а целые провинции и даже страны. Но если император, живущий далеко на Юге, приглашает ко двору лучших из лучших воинов Севера, то у меня в самом деле удобный шанс на льготный пропуск…

— Он ведет войны? — спросил я.

Сэр Смит добросовестно подумал, покачал головой.

— Не припоминаю. Разве что на границах… Да и то это так, местные стычки.

— Битву, — согласился я, — нередко выигрывает тот, кто в ней не участвует.

Сэр Смит взглянул негодующе.

— Как это? Разве само сражение уже не успех? В войне, сэр Ричард, главное — не побеждать, а участвовать. Так уж важно, какой король победит, если вера одна, язык один и все рыцари — одно сословие?.. Мне совсем неважно, как будет называться та земля, на которой когда-то появится мое поместье. Я не стану ссориться с соседом только потому, что между нами вроде бы граница: его земли считаются за одним королевством, а мои — за другим. Эти границы все время меняются, меняются не нами, так что я буду с соседом сражаться, но не враждовать!

— Мудро, — согласился я. — Я уже вижу контуры объединенной Европы и призрак евро.

По дороге в город тянутся груженые телеги, но мы пустили коней в сторону временного города из богатейших шатров и бедных палаток, множества лавок, как собранных на земле, так и устроенных прямо на подводах и в повозках. Народу едва ли не больше, чем в городе, все блестит, сверкает, колышутся штандарты, трепещут знамена, со всех сторон радостные голоса, все дикарски радуются блеску и веселью грандиозного праздника.

Сэр Смит направил коня в сторону самого большого шатра, на ходу рассказывал, что из достойных претендовать на высокое место не прибыли только граф Корзен и барон Белер, их не отпустили со службы их сеньоры. Да еще лорд Агальрик занят войной с соседом и ни сам не прибудет, ни своих рыцарей не отпустит. Однако все остальные прославленные герои прибыли, встреченные восторженными криками простого народа, изумленно глазеющего на богатые доспехи, великолепных коней, пышные тюрбаны на блистающих шлемах.

Я вспомнил рассказ о турнире, где сражался сэр Уильям: «хорошо вооруженный, высокий, сильный и знатный. Он так бился среди отряда, что был подобен льву среди коров. Тому, на кого он обрушивал свой удар, не могли помочь ни оголовье, ни шлем…» Теперь, по обрывкам разговоров, точно так же дерется его сын, граф Коклекс, выделяясь в любом отряде и ростом, и статью, и чудовищно длинным мечом.

Перед шатром, к которому мы направились, за длинным столом расположились солидно выглядящие люди. К ним подходят другие люди и предъявляют какие-то бумаги, а потом тыкают шестами в развешанные щиты. Рыцарь обычно наблюдает со стороны, кто-нибудь из выглядящих попроще подбегает и что-то докладывает ему. Я понял, что это оруженосцы по желанию своего господина поясняют, с кем их хозяин изволит сразиться. Вернее, хотел бы сразиться, ибо здесь, как я понял, герцог или князь может и не восхотеть сразиться с простым рыцарем, для этого нужны бумаги, подтверждающие баронство или графство.

Я присматривался к другим, чтобы собезьянничать, да не увидят, что для меня это первый турнир, в это время сэр Смит ахнул тихонько:

— Боже правый, да это же сам Уильям Маршалл!

Я огляделся по сторонам.

— Где?

— Да вон за столом!..

Во главе судейской коллегии, она же и приемная комиссия, как я определил, восседает крупный мужчина с лицом постаревшего льва: седая грива, могучие плечи, выпуклая грудь, на лице властность и умение повелевать. Врожденное или нет, судить не берусь, но повелевать этот человек может, достаточно услышать его львиный рык, увидеть гордую посадку головы и властные движения.

Я внимательно рассматривал этого самого знаменитого из турнирных бойцов, стараясь, чтобы он не заметил моего чересчур пристального внимания. Известно, что в юности Уильям надел плащ с крестом и отправился в крестовый поход освобождать Гроб Господень. Он провел два года в непрерывных боях, именно там и получил ту закалку, которая позволила годы спустя выигрывать один турнир за другим. С чистым пылом юности он нес Слово Божье в нечестивые земли, заселенные диковинными народами. Под ударами меча падали чудовища, разбивались сундуки с драгоценностями, но он шагал по алмазам и золоту, презирая богатство, шел по слову церкви, искренне веря, что турниры — греховное деяние, а вот то, что делает он, — богоугодное…

И вот сейчас я смотрю на тучного седого человека с обрюзгшим лицом. Это одна из побед Юга: доказать, что своя рубашка ближе к телу, что на свете нет места благородству, а везде только экономика и власть того, что у всех нас ниже пояса.

Глава 12

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});