Возвращение (СИ) - Мороз Андрей

Кто-то из гиворов запинается о голову только что поверженного на землю товарища и звучно грохается на спину рядом.

Крутанув головой, (не налетел бы кто!?) торопливо добиваю обоих.

Что-то визгливо чиркает по кольчужному воротнику моего атрейского доспеха.

…Ай, епт! Удар по спине был очень силен, словно какой-нибудь огр со всей дури молотом по ней звезданул. Броняшка выдержала, но если бы не простеганный поддоспешник — мой позвоночник переломился минимум на несколько частей, а то и вовсе мелкими осколками осыпался в берцы.

Выгнувшееся тело бросает вперед. Все-таки я падаю и пропахиваю песчаную поверхность шлемом и мордой. Перекатываюсь на спину, выставляя клинок перед собой. Успеваю увидеть удивленную рожу длинного гивора, медленно заваливающегося на спину, с вытянутой лошадиной мордой — разрубленной поперек, алебардой вовремя подскочившего Черы.

Схватившись за протянутую руку парня, вскакиваю, ошалело тряся гривой и сплевывая песок, набившийся в пасть. Непроизвольно ухаю от боли под лопатками.

Сомкнувшись спинами, оглядываемся во все четыре стороны…

Всё! Война закончена — враг повержен!

«Сектор приз на барабане»!

А-а-а! Мы сделали это!

Втроем!

Вместе с отвагой и фактором неожиданности!

А вот не стоит увлекаться и терять голову в бою. Это я сейчас в огород их «шамана» камень закинул. Кстати, где он, интересно? Да, все равно — незачем смотреть. Лениво. Даже если жив, что я — все брошу и в догонялки стану играть?

Вот еще глупости!

Я отдыхать буду. «Кто воевал — имеет право у тихой речки посидеть».

Уже спокойнее оглядываюсь. Вокруг лишь трупы и агония пока еще живых сектантов.

Да разбегающиеся в разные стороны, подальше от стен поселка, гиворские бойцы. Если «от балды и навскидку»: таких особей примерно пятьдесят-семьдесят.

Ну и пускай себе бегут. Лишь бы подальше. Если местным очень захочется максимально эффективно добить остатки этой банды — флаг им в руки, как говорится. Может, кого и догонят.

А ведь неплохо поураганили.

Уф-ф-ф!

Выдох тупой болью напоминает о полученном ударе в спину.

Непроизвольно дергаюсь лицом и телом.

— Снимай, давай, костюмчик — погляжу, что там у тебя, — предлагает Чера, на всякий случай осмотревшись еще.

Смотрю на возмужавшего и кардинально изменившегося за время знакомства парня.

— Спасибо, дружище. Выручил. Поможешь? — и весело хрюкаю от накатившего смеха, — Вот три месяца назад, ни за что не решился бы поворачиваться к тебе задом, Леха да еще и просить помочь раздеться!

Он не обижается. В моих словах нет ни малейшего желания задеть и уязвить.

Лёха — проверенный и надежный боец, а все остальное меня совершенно не колышет, да и не должно.

Дружно ржем сытыми, натрахавшимися жеребцами. Всё — отходняк навалился! А он и без водки штырит — мама не горюй!

«Недовоевавшие» бойцы обоих отрядов слоняются по полю вокруг нас и вприщур, зорко поглядывая по сторонам, добивают еще живых раненых сектантов, собирая более легких гиворских «подранков» в одну кучку, заодно выискивая своих товарищей, находящихся в беспамятстве и собирая трофеи с тел поверженных врагов.

В стороне, ближе к воротам выстоявшего городка, Арвинд с Арвильдой беседуют с какими-то местными поселковыми боссами. С ними Шептун и Мастиф.

Мне там пока особо делать нечего. Наши атрейцы сами все правильно порешают.

С помощью друга снимаю доспех и остаюсь в одной сырой, насквозь взмокшей от пота рубахе.

Ветерок приятно холодит распаренное тело.

— Ну, чего там? — гусем вывернув шею, безуспешно пытаюсь разглядеть, что происходит у меня за спиной.

— Да не дергайся ты, — прикрикивает «доктор Чера», исследующий мою спину, — Стой спокойно… Ну что, ничего особенно страшного, вроде бы. Синячище здоровый, конечно, но думаю, что ребра целы. Давай, подыши поглубже, как сможешь…

Послушно дышу.

Кажется, действительно, ничего серьезного. Хотя и больно.

Отделался ушибом.

Спасибо атрейскому доспеху. Чудо — как хорош!

Легок, прочен и удобен. Прикрывает тело от маковки и почти до колен. Надежен — как броня танка, что в очередной раз подтвердилось в прошедшей драке! И с чисто эстетической точки зрения — красив, просто на загляденье!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Моя прелесть! — с интонацией Голлума мурлычу я.

— Чего ты там бормочешь? — переспрашивает Чера.

Тьфу ты, господи! Хорошо, что он не расслышал. Вот уж точно был бы «и смех и грех».

— Да так — о своем. Говорю, что доспех хороший.

— Это-да, — кивнув, соглашается соратник, — мне мой тоже очень нравится.

Подходит Серб с докладом о потерях.

Они внушительны: мы потеряли убитыми четверых землян и двоих атрейцев.

«Эльфийские стрелки», согласно приказу, державшиеся позади — «на добивании», урона не понесли.

Покалеченных не имеется. Серьезно ранено двое. Оба местные. Легкие ранения и травмы, типа моей — вообще не обсуждаются.

Учитывая, что в бою принимало участие по двадцати одному бойцу с Атреи и Земли — погиб каждый седьмой из нас.

Жестко!

И вина за смерть каждого из погибших, под стенами этого поселка, лежит на моей душе. Пускай и косвенно, но все же…

Ладно, оплакивать павших и каяться в мнимых и истинных грехах — дома буду. Если суждено добраться туда, конечно. А пока о живых думать необходимо.

Итого: в отряде остается пятьдесят пять бойцов, в данный момент «годных к несению строевой службы», пятеро раненых, девушка и парнишка с Балкан, да семь лошадей.

Н-да уж!

Одеваюсь. Очень хочется умыться. Где у них тут вода?

Поглядываю в сторону ворот. Арвильда и сын вождя закончили разговор с местным руководством и присоединяются к нам вместе с Рул и Мастифом. Только склонный к бродяжничеству художник куда-то запропал. Хотя, с этим-то чего станется?

Допрашиваем пленных. Их не слишком много — девять особей. Все ранены.

Злобные и равнодушные к собственной участи и близкой смерти.

Морду муравья на увеличенных фотках видели? Вот и у этих — примерно те же рожи.

Сектанты — одно слово! Поди добейся от них чего-нибудь!

Впрочем, мы не в сказке Гайдара и «самые главные военные тайны» гиворов — нам не интересны. Они не «мальчиши-кибальчиши», а мы, не «буржуины проклятые». И вообще, в этих краях — транзитные пассажиры. И потому, вопросы у нас к ним — самые простые:

Сколько всего гиворских отрядов сейчас на этом берегу? Какова их общая численность? Это заранее запланированный рейд по нейтральным землям или целенаправленная погоня именно за нами? Или же они решили совместить одно с другим? Дальнейшие действия и планы?

Все бессмысленно, сколько не бейся с ними, как фиш об айс!

Жертвы семи поколений инволюции упрямо и презрительно молчат, как партизаны на допросе в гестапо, в патриотическом фильме.

Среди мужчин взгляд невольно выделяет одну единственную пленную гиворскую самку, раненую в плечо. Кто она? Воительница? Чья-то женщина? Или общедоступная шлюха из обоза?

— А ведь она беременная, Горан, — обращает на женщину дополнительное внимание, пристально разглядывающая её Арвильда.

Недоумевающе смотрю на атрейку, потом перевожу взгляд на пленницу. И как она это определила, интересно? Вроде, живот как живот. Как по мне — совсем не выпячивается. А, впрочем, это их сугубо женские штучки — видать, имеются какие-то признаки, неизвестные мужскому неискушенному глазу. Я не акушер — гинеколог, мне знание подобных нюансов абсолютно ни к чему и квалификацию в данном вопросе, повышать нет необходимости.

— Ну, беременная и что? — а перед глазами сразу встает женщина с отрубленными руками и распоротым животом.

— На этом можно попробовать сыграть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не-не-не! — энергично отмахиваюсь, словно черт от ладана, — Молчи! Молчи женщина! Даже знать об этом не хочу. Совсем ничего!

Мне еще только не хватало репутацию за пытки беременной бабы потерять!

Что же касаемо вопроса выбора между моралью и прагматизмом…