111 баек для журналистов - Николай Волковский

…В 60 лет Василий Иванович отправился корреспондентом газеты «Русское слово» на Русско-японскую войну 1904–1905 годов и участвовал в боях под Ляояном, Порт-Артуром, Мукденом. Мы проиграли эту войну. Журналист в своих статьях критиковал военное руководство и после поражения под Вафаньгоу был удален из армии. Однако он и в 70 лет не усидел дома и с началом Первой мировой войны 1914–1918 годов оказался на Польском и Галицийском фронтах, а затем во Франции; потом участвовал в военных операциях на Кавказе.

Как многие, Василий Иванович тяжело перенес гражданскую войну – в бескормице и хлебных очередях, сам в очень преклонных летах колол дрова. Было разрушено все, к чему он привык и что создавал долгие годы. Особенно угнетало расставание с книгами, которые он собирал всю жизнь. В 1921 году, получив разрешение на работу в зарубежных архивах над книгой «Народные трибуны, вожди и мученики», Немирович-Данченко покинул Россию. Выстоял и в эмиграции, а после годичного пребывания в Берлине вместе с женой перебрался в Прагу, где и прожил последние годы. В рамках «русской акции» правительство Чехословакии выплачивало ежемесячные стипендии писателям из России. Самая крупная – 1500 крон – досталась Василию Ивановичу. Его избрали почетным председателем Пражского союза русских писателей и журналистов. С легкой руки И. С. Шмелева писатели-эмигранты прозвали Немировича-Данченко «старшиной». А он продолжал писать, много печатался в русских периодических изданиях, выпускал книги на русском и чешском языках. Василий Иванович скончался 18 сентября 1936 года. В его огромном наследии есть и стихи, и рассказы для детей, и множество романов и повестей. Роман «Гроза» о Русско-турецкой войне в свое время был популярнее «Анны Карениной» Толстого. Василий Иванович всегда работал и был очень дисциплинированным. Писал, как правило, по ночам, вернувшись из театра или со светского собрания. Никогда не пил и не курил, а работоспособность, как Бальзак, поддерживал с помощью крепкого кофе. За ночь на его столе вырастала стопка густо исписанных листов. И так день за днем, всю жизнь.

Диапазон применения байки. При обсуждении опыта освещения вооруженных конфликтов, традиций отечественной журналистики, требований к профессиональным качествам сотрудника СМИ.

№ 54. Байка «Жест как проявление непрофессионализма»

В прямом эфире телеканала «Рен-ТВ» ведущая рассказывала о саммите АТЭС: «Сегодня Дмитрий Медведев стал председателем организации Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества. Ранее этот пост занимал американский президент Барак Обама». И сразу после этих слов показала средний палец… Руководство телеканала назвало поступок журналистки «грубейшим нарушением эфирной дисциплины и проявлением непрофессионализма». Несмотря на известность, ее уволили.

Мораль. Общаясь между собой невербально, мы часто не задумываемся о том, что значит тот или иной знак, жест и символ для человека иной культуры или национальности.

Комментарий. По подсчетам американского психолога А. Мерабяна, только 7 % информации содержится в словах, 38 % приходится на интонацию и голос, 55 % – на выражение лица и жесты. О значимости невербальных стимулов говорит тот факт, что если слова выражают одно, а голос – другое, зритель поверит голосу. Если и лицо еще что-то «говорит», поверят ему. Наука, изучающая совокупность жестов, поз и телодвижений, используемых в коммуникации, называется кинесикой.

Есть жесты-иллюстраторы – это описательно-изобразительные жесты, теряющие смысл вне речевого контекста. Жесты, движения тела, рук или кистей, сопровождающие речь, у каждого народа имеют свое значение. Так, в отличие от русских, немцы и французы при счете не загибают, а разгибают пальцы. Говоря о себе, европеец показывает на грудь, японец – на нос. В ближневосточных странах левая рука считается «нечистой»; там коммуникатор, активно жестикулирующий левой рукой, может быть воспринят недоброжелательно. У японцев вертикальное быстрое движение головой означает не «я согласен», а «я внимательно слушаю». А их указательный жест интерпретируется американцами как попрошайничество. Некоторые культуры (например, еврейская, итальянская) поощряют использование экспрессивных жестов во время разговора, другие (прежде всего, восточные) – наоборот.

Кроме того, существуют модальные и ритуальные жесты, жесты-эмблемы. Модальные выражают эмоциональную оценку, отношение к предметам и людям. Это жесты одобрения, неудовлетворенности, иронии, недоверия, неуверенности, страдания, раздумья, смятения и т. п. Ритуальные жесты – христиане крестятся, мусульмане в конце молитвы проводят руками сверху вниз и т. п. – тесно связаны с определенной культурой и теряют смысл за ее рамками.

Конвенциальные жесты, несущие информацию сами по себе, классифицируются как эмблемы. Они употребляются сознательно и передают автономное сообщение, подобно слову или фразе, а потому характеризуются как квазилингвистические. Эмблемы используются при приветствии или прощании, приглашении, запрещении, оскорблении и т. д. Чаще всего они связаны с национальными традициями и могут порождать массу ложных декодирований в инокультурной аудитории. Наглядный пример – финальный кадр фильма «Двойной удар». Исполнитель главной роли Жан-Клод Ван Дамм образует большим и указательным пальцем знак «о». В США это означает «все в порядке» (o'kay), в Японии – деньги, в некоторых регионах Европы – оскорбление («ты – ноль, ничто»), а в Португалии и странах Латинской Америки данный жест считается грубым и вульгарным (интерпретируется как предложение заняться сексом).

Другой пример – снимок американских военнослужащих, взятых в плен корейцами в 1968 году. Он был сделан корейской стороной и отправлен в США с целью показать, что пленники содержатся в хороших условиях. Но как только фотографию обнародовали, американцы обратили внимание на одну деталь: узники выставили вперед средний палец (жест, означающий в Америке негативное отношение). Этого было достаточно, чтобы «декодировать» неповиновение и презрение, а также понять, что у пленных не все благополучно.

Понятно, за что уволили российскую телеведущую: ее средний палец американские СМИ расшифровали как «Пошел ты!» в адрес Барака Обамы.

Диапазон применения байки. При освоении специфики, навыков и видов профессионального общения, усвоении норм этикета современного журналиста.

№ 55. Байка «Плагиат или свойства памяти?»

Знакомство владельца просвещенного «Русского слова» Ивана Сытина и будущего редактора этой газеты Власа Дорошевича произошло при необычных обстоятельствах. Однажды под вечер в конторку к известному русскому издателю зашел молодой человек (Дорошевичу тогда было всего шестнадцать лет) и предложил купить рукопись под названием «Страшная ночь, или Ужасный колдун». Сытин нашел название подходящим и выдал своему будущему лучшему сотруднику первый гонорар в пятнадцать рублей (молодой человек, почти мальчик, бормотал о стесненных обстоятельствах). Через несколько дней наборщик обнаружил, что рукопись – не что иное, как плагиат малороссийских повестей Н. В. Гоголя…

Мораль. Слово «плагиат» имеет корни в римском праве и происходит от латинских слов plagio (похищаю) и plagium litterarium (кража литературной собственности). В русскую речь оно пришло из французского языка: plagiat – ограбление, похищение, умышленное присвоение авторства на чужое произведение литературы, науки, искусства, изобретение (полностью или частично). За такие действия предусмотрена не только моральная, но и гражданская, и даже уголовная ответственность. Например, в 2012 году венгерская пресса уличила президента своего государства П. Шмитта в плагиате большей части его докторской диссертации об Олимпийском движении, защищенной 20 лет назад. Чиновник высокого ранга был вынужден подать в отставку.

Комментарий. Почему И. Д. Сытин продолжил отношения с обманувшим его молодым человеком? Видимо, провинность начинающего журналиста его не огорчила, так как по свидетельствам современников плагиат в то время процветал на Никольском книжном рынке в Москве: «Никольский писатель всегда относится к чужому литературному произведению так, как мы относимся к народной песне. Кто-то сложил песню, а я хочу спеть ее по-другому, по-своему. Разве нельзя? Кому принадлежит песня? Никому, хозяина у нее нет…» Возможна еще одна причина снисходительности: опытный издатель разглядел в молодом Власе Дорошевиче именно те задатки, которые сделали его лучшим сотрудником «Русского слова».

Знаменитые авторы по-разному относились к использованию своих произведений. Впервые узнавший о плагиате А. П. Чехов посчитал это вершиной своего успеха. А известный журналист «Комсомольской правды» В. А. Аграновский, обнаружив в одной из газет свой очерк «Искатели» с измененным именем героя и другой фамилией автора, сокрушался исключительно по поводу своих недоработок: «Не гордиться мне надо, а краснеть: написал своего героя так, что получился не образ, а костюм, пригодный на любую фигуру. Выходит, не заметил я в Анатолии Пуголовкине ничего такого, что “не налезало” бы на Василия Дыбаля. Меж тем, истинная типизация достигается за счет выявления не придуманных индивидуальных черт». В наши дни о плагиате в СМИ весьма красноречиво высказался другой журналист «Комсомольской правды» – А. Калашников: «Плагиат – незаживающая рана на теле журналистики. Ее происхождение ни у кого не вызывает сомнений: пренебрежение правилами элементарной гигиены».