Авалон:Хроники бессмертных - Антон Ермаков

— Конечно, всякое может быть, — говорила она, — Особенно в первое время, пока ещё не завершилось ваше перевоплощение. Однако летающих предметов и прочих чудес быть уже не должно. Да и смертным ни к чему знать ни о магии, ни о том, что вы видели сегодня — помочь нам они всё равно будут не в силах, и только добавят всем хлопот и проблем.

Они заверили её, что будут предельно осмотрительны, но Сильфида — на всякий случай — назначила ответственных за это — Евгена и Антона.

— Они самые старшие и не дадут никому натворить глупостей, — пояснила она свое решение.

— Если сами их не натворят! — не удержался Бирюк.

— В этом случае они будут держать ответ передо мной, — строго сказала Сильфида.

— Вам не о чем беспокоиться, — серьезно ответил ей Антон. — Я прослежу.

Сильфида взглянула на него, а потом на Евгена — тот в ответ лишь как-то неуверенно кивнул.

— Хорошо, — вздохнула она. — Вот мы уже почти и пришли.

Действительно, обратная дорога заняла гораздо меньше времени, чем они ожидали. Совсем скоро сквозь древесные стволы с разных сторон стали проглядывали цветные стены московских многоэтажек, да и утро уже начинало переходить в солнечный, по-летнему теплый день.

— Я вот чего не пойму, — в некотором замешательстве сообщил Слава. — Мы начали свой путь поздно ночью и пришли в замок почти с рассветом — то есть дорога к Нифльхейму заняла у нас самое меньшее — пять часов. А теперь, идя обратно, мы дошли…

— Да за час мы дошли! — поддержал его Семён. — Ну, за полтора. Как такое может быть?

— Первый путь в Вечную Крепость всегда очень долог, — начала объяснять им Сильфида. — Потому что это — Путь Знаний. Переход от смерти к бессмертию не может пройти совершенно бесследно. Грань между мирами очень тонка и в то же время очень длинна для всякого, кто идет по ней впервые. Но теперь, когда вы все уже стали более частью Незримого мира, чем Зримого, время в пути сократиться и будет проходить незаметнее.

— То есть теперь дорога туда либо обратно будет занимать у нас чуть более часа или около того?

— Вероятно, да, — как всегда в своей загадочно-неподражаемой манере ответила им Сильфида.

Друзья также объяснили ей и Флавиусу, что им нужно продолжать ходить в институт, а некоторым — ещё и на работу, поэтому они не смогут встречаться с ними в будни. А, кроме того, через неделю у них начнутся экзамены (Сильфида не поняла слово «сессия»).

Они договорились, что все снова соберутся в следующую субботу рано утром, и Флавиус предупредил, что тогда же начнется их обучение.

— Ну вот, одни экзамены сдадим, другие — тут как тут, — ворчал Славик. — Как будто мне человеческих экзаменов мало!

— Это хоть поинтересней будет, чем твой сопромат! — Семён похлопал его по плечу.

Наконец они вышли в город прямо к тому месту у границы парка, где оставили машину. Сильфида и Флавиус, попрощавшись со всеми, сели в автомобиль, и черный Форд Сандербёрд взвизгнул колесами и мгновенно сорвался с места, растворяясь в утренней дымке.

— Утро. Воскресенье. Шесть часов, — устало произнес Антон. — Самое время поспать.

Машка только сейчас почувствовала, насколько сильно она устала. Потом вспомнила, что уже к восьми — через два часа — вернётся с дежурства её мама. Очевидно, хорошенько выспаться ей сегодня не удастся.

Глава 6. Через тернии к звёздам…

Наступал унылый московский вечер понедельника. Небо, кажется, само ещё не решило, будет настоящий ливень или нет — мелкий дождик то прекращался, то начинался вновь. Малиновская устало брела по улице домой. Трамвай сломался, и всех пассажиров высадили у метро, а до дома оставалось идти ещё минут пятнадцать, — а если волочиться таким медленным шагом, то и все двадцать пять. Ей ужасно хотелось спать. Хотя она и пребывала в сладких сновидениях большую часть воскресенья, в итоге её бесцеремонно — как она посчитала — растолкала мама и поинтересовалась, что она делала всю ночь, если весь день дрыхнет, и собирается ли она вообще идти на работу.

— Нет, ну кто так спит? — возмущалась Ольга Александровна — Это же мёртвое мясо так спит!

Кое-как разрулив ситуацию с негодующей мамой и с трудом добравшись до работы, ей пришлось столкнуться с неудовольствием Ивана Васильевича: тот не то чтобы был сильно рассержен, но хорошенько её отчитал за прогул и искренне понадеялся, что такого больше не повториться. К тому же ей пришлось сочинять совершенно маразматическую историю о неких дальних родственниках и их проблемах, отчего она якобы не смогла вчера прийти и отработать. Иван Васильевич поверил в это с большим трудом, ну а уж Мишка не поверил тем более, да ещё и обиделся вдобавок, потому что Маша не смогла (а по мнению Миши — просто не захотела) внятно объяснить ему, чем же она занималась и где пропадала. Да и что она могла сказать? Что проходила обряд посвящения в бессмертные в параллельном мире? В конечном итоге все свелось к простой перепалке на кухне их ресторана.

— Я тебя, блин, тут отмазываю, как могу, — орал Мишка. — А ты даже мне сказать не можешь, что у тебя произошло!

— Я тебе кто, чтобы перед тобой отчитываться? Твоя девушка? — Машка к тому времени уже окончательно разозлилась. — Нет? Вот и закрой свой рот!

— Нечего мне рот затыкать! Больше в жизни не буду за тебя заступаться!

— Да, хорошо же ты меня отмазал, что эта сарделька целлюлитная минут пятнадцать мне мозг выносил! — сказав это, Машка тут же заозиралась по сторонам: рядом мог находиться Иван Васильевич, а это грозило ей новыми неприятностями. Но его нигде, кажется, не было.

В итоге настроение к концу дня у неё окончательно испортилось, да ещё этот ужасный дождь, который и не дождь вовсе, а так — мелкая раздражающая морось. Дойдя, наконец, до родного двора, она бросила сумку на мокрую скамейку и уселась на неё сама. Никакой малышни во дворе не было, и можно было в относительной тишине просто посидеть одной. Домой идти не хотелось — у мамы сегодня был выходной, и она была уверена, что та снова начнёт мучить её докучливыми вопросами. Так она просидела довольно долго, пока в окнах не начали зажигаться первые огни. Она посмотрела на своё светящееся окно, а потом на соседнее, Настькино — оно было тёмным. Где это она шляется, старая коза? — подумала Машка, и через несколько секунд в конце улочки, ведущей к их дому, показалась знакомая парочка. То есть людей этих Маша, конечно, хорошо знала, но ещё никогда в жизни не видела, чтобы они гуляли друг с другом вот так, парой.

Это были Настасья и Евген. В руках у подруги она разглядела три алые, аккуратно завернутые в целлофан розы. А вот это уже интереснее! Они, кажется, были настолько увлечены своей беседой, что заметили Малиновскую только в тот момент, когда уже поравнялись с ней. Евген смущённо помахал ей рукой и, чмокнув Настю в щёку, скрылся в подъезде. Настасья медленно подошла к Машке и опустилась рядом с ней на скамейку. Некоторое время они посидели в молчании, и редкие капельки дождя, барабаня по укрывавшему розы целлофану, навевали тоску. Наконец Настя произнесла: — Вот… Гуляли…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});