День счастья — завтра - Оксана Робски

Ведь не только Горе хочется, чтобы ее носили на руках. И не только через лужи.

***

Приехала Анжела. С Денисом и коко-джанго.

Мозг под кокаином — как обезумевшая слот-машина, где все комбинации выпадают одновременно, но при этом каждая умудряется существовать сама по себе. Я сделала дорожку, и у меня тут же образовался такой комплекс вины перед самой собой, словно я наелась жареной картошки после хорошей тренировки в тренажерном зале.

Анжела явно была влюблена. Она смотрела на Дениса так, словно вся превратилась в огромные восхищенные глаза. И в этих глазах не было вечно недовольного папы, сверкающей юбки от Luca Luca, счета из SPA на Третьяковке, неудачно выщипанных бровей — был только он. Лениво развалившийся в кресле, озвучивающий шутки, проверенные не на одной сотне девушек. А она хохотала, широко раскрыв рот и зная, что эта ее манера смеяться нравилась не одному десятку мужчин.

Так и начался их роман.

Они очень подходили друг другу. Они оба долго спали, поздно вставали. Им обоим никуда не надо было спешить с утра (Анжелина карьера закончилась, не успев толком начаться. Однажды она исполнила свою угрозу и не вышла на работу). Днем они выезжали в город, где Денис беззаботно тратил заработанные за свою спортивную карьеру деньги в ресторанах, на теннисных кортах, в спортивных клубах, а Анжела не менее легко сокращала баланс на счетах своего папы в салонах красоты, в основном на Третьяковке. 

В SPA. 

Вечером они встречались в ресторанах.

По меню они заказывали одинаковые низкокалорийные салатики или рыбу на пару, ели, курили кальян, пили красное вино. Иногда они пили белое вино, реже — виски. И у него всегда был с собой кокс. Они буквально были созданы друг для друга.

Они филигранно выстраивали отношения: Анжела мастерски вела себя так, что ему никогда не было скучно, а он — чтобы она всегда чувствовала себя женщиной. То есть она иногда по полдня не отвечала на звонки, а он всегда замечал, во что она одета. На них приятно было смотреть со стороны. Хотелось тоже влюбиться. Хотелось ходить с блестящими, как у Анжелы, глазами и не замечать ничего вокруг. Хотелось многозначительно улыбаться, когда кто-то спрашивает: «Как дела?» И с сочувствием относиться к тем, кто улыбается по-другому. Глядя на Анжелу, хотелось тоже прикоснуться к прекрасному, стать членом некоего клуба «посвященных».

Я стала с интересом смотреть по сторонам.

С удивлением обнаружила, как много симпатичных мужчин вокруг. Странно, раньше мне казалось, что кругом одни уроды.

Я строила глазки и с замиранием сердца искала заинтересованные лица. Влюбился же кто-то в Анжелу. Просто так, в каком-то ресторане, за обычным ужином… А сколько ей таких ужинов пришлось съесть для того, чтобы в итоге встретить Дениса?

Про Рому я не думала. Мысль влюбиться в собственного мужа показалась бы мне слабостью. Хотя ему было бы полезно поревновать.

Думает, что он один такой на свете… Посмотрим.

Еще на коленях приползет…

Я не испытывала никакого зла по отношению к Роме. Просто я не люблю, когда меня воспитывают. Я и замуж так рано вышла, может быть, для того, чтобы сбежать от опеки. Но не только из-за этого. Рома был идеальным мужчиной.

И кстати, никогда меня не воспитывал. Значит, я так думаю, любил. И с чего это пришло ему в голову сейчас, я не понимала.

Я в очередной раз пыталась заснуть. Валидол под языком не помогал.

Мысли кружились, как сломанная карусель.

По кругу.

Рома отбил меня у своего друга.

Они начали одновременно ухаживать за мной.

Целые дни мы проводили втроем.

Я искусно лавировала между обоими, поочередно распределяя свое внимание. Как милость.

Здоровый дух соперничества придавал их ухаживаниям остроту и особый смысл. Каждый из них пытался доказать, что он — лучший, — не только мне, но и своему другу.

Они бешено ревновали меня и ревниво следили за успехами друг друга.

В определенный момент мне стало казаться, что я люблю их обоих. Я даже очень серьезно стала представлять себе уютные сцены нашей совместной семейной жизни. Втроем. Жила же Гала одновременно с Сальвадором Дали и с Элюаром. Чем я не Гала?

Но через какое-то время я поняла, что Рома все-таки не Сальвадор Дали. И, как человек далекий от искусства, на такие отношения никогда в жизни не согласится.

Рома мне нравился все-таки больше, чем его друг. Но его друг так любил меня!

Я сама сообщила Роме о том, что в ту ночь осталась у его друга. С замиранием сердца и с азартом человека, прыгающего с тарзанки: страшно, но наверняка все будет хорошо. Потому что все просчитано: длина резинки, вес прыгуна, высота обрыва…

Я все рассчитала правильно. Рома, как более сильный, быстренько отбил меня у своего друга. Правда, дружить они перестали. Я даже переживала из-за этого какое-то время. Зато Рома ценил меня. Люди всегда ценят только то, что дается им с трудом. Но то время, когда они ухаживали за мной вдвоем, я вспоминаю до сих пор. С улыбкой.

***

Я позвонила Роме поздно вечером:

— Ну, ты никого себе еще не завел?

Я очень старалась, чтобы мой голос был не слишком насмешливым.

— Завел. Отличную привычку жить одному, — ответил Рома, как всегда очень вежливо.

— Ну-ну. — Думаю, что это прозвучало поощрительно. Если бы телефон был с видео, я бы, наверное, даже лакомство достала.

***

Мы смотрели во «Фреско» футбол и ели устрицы. «Жемчужина № 2» — не слишком жирные и раковина красивая. На вкус Дениса — самые лучшие.

Вкус (вообще в еде, одежде, домах) — это инстинкт. Он есть у животных. И детей. Ни одному ребенку не понравятся устрицы. А мне нравятся. Потому что я давно живу. И мой вкус подчинен многолетнему опыту человечества. Хотя это глупо, потому что еще ни одному человеку этот опыт не помог избежать смерти.

С появлением Дениса в Анжелиной жизни мы стали часто смотреть футбол. Нам нравилось. Двадцать два мальчишки, которые играючи зарабатывают свои миллионы. Эстетическое зрелище.

«Фреско» — очень симпатичный ресторан. Хотя и с дурной славой. Так сказал одной моей приятельнице ее муж.

«Туда ходят девиц снимать», — сказал он.

« А что в этом плохого, — удивилась моя приятельница, — когда одинокие люди знакомятся друг с другом?»

В тот день одинокие люди во «Фреско» были представлены только нашей компанией. Если не считать местных завсегдатаев в VIP-зале: бывших мегазвезд футбольного небосклона Шалимова с другом Колей Писаревым и пока еще нынешнюю звезду Мостового.

Шалимов пил вино, курил кальян и терпеливо гонял официантов, а Мостовой хорошо натренированным взглядом встречал и провожал входящих девушек. Коля Писарев ел цыпленка.

Я строила глазки Мостовому до тех пор, пока не приехала Данилина.

Она была подружкой невесты Шалимова на венчании. И часто бывала у них в гостях в Италии.

За ней ухаживал Рональде. Уже тогда это имя знал весь мир.

Он слал ей записки. Он не отходил от нее дальше чем на один шаг.

В то время Данилина была влюблена в другого.

— Ты одна? — поинтересовался Игорь Шалимов, проверяя, достаточно ли холодное вино подал официант.

— Одна. — Данилина кивнула и подошла ко мне поцеловаться.

— А могла бы быть с Рональде, — задумчиво произнес Шалимов, и непонятно было по его тону, хорошо это или плохо.

Ира встречалась с журналисткой. Ее хотели расспросить о том, как это она отказалась на показе Вивьен Вествуд выходить на подиум на ее знаменитых гигантских каблуках. Наоми Кэмпбелл не отказалась, а Ира отказалась. И Наоми грохнулась с них прямо в объективы всех столиц мира. А Данилина продефилировала, изящно хлопнув себя ладошкой по попе. Что соответствовало концепт-задумке великой Вествуд.

К нам за стол уселась блондинка с огромной грудью нараспашку. Новая знакомая Антона.

Два одиноких человека, которые познакомились вчера в «First» в 5 утра. Не переспали только потому, что потерялись где-то в районе туалетов. Но, увидев друг друга сегодня во «Фреско», не удивились. Мир тесен. Хотя и не особо обрадовались. За ее спиной стояли два охранника с автоматами. В нарядных костюмах цвета хаки.

А Антон почему-то весь день флиртовал с Катей.

Блондинку звали Снежанна. Я решила, что это псевдоним.

— Я вышла замуж в двадцать один год, — рассказывала Снежанна, — и только в тридцать освободилась.

Освободившись, Снежанна ловко оказалась любовницей одного нашего олигарха. Его нарядные охранники теперь оберегали Снежанну от встреч с одинокими людьми.

Катя рассказывала о том, что ее знакомая — Светлана, девушка известного певца, — неожиданно для всех и для самой себя стала оперной певицей.

После чего мы стали пророчить Анжеле громкую карьеру на поприще женского футбола, а Снежанне — олигархическое будущее в нефтяном бизнесе.

— Скучно, — протянула Снежанна. Ее верхняя губа была похожа на гусеницу. Она мокро шевелилась, когда Снежанна говорила. — Вот я захожу в магазин и знаю, что могу купить все. И мне ничего не хочется. Ничего вообще.