Цена времени. Книга 4 (СИ) - Шайх Роман

— Штурмовая группа, рассредоточиться, подготовиться к штурму! — Раздалась команда и солдаты, практически не ощущая веса своей тëмной брони из керамических плиток, стали выгружать из повозки разнообразный инвентарь. Они доставали из ящиков небольшие шары с фитилями, вдвоём подносили к калитке самодельный таран — железную трубу с ручками по бокам для четырех рук, ставили к забору небольшие лестницы. Не все они были вооружены ружьями: кто-то готовился к штурму с короткой шпагой и небольшим круглым щитком на предплечье, кто-то с кремневым пистолетом, а кто-то с большим прямоугольным щитом, а котором были проделаны небольшие отверстия для обзора.

Но всех их объединяло одно — слаженность действий. Небольшая группа работала как единый механизм и уже через минуту все находились на своих позициях. Открытым участком на их лицах были лишь глаза, смотрящие сквозь чёрные маски, особенно уплотнённые в районе рта и носа.

— Штурм! — Звучит долгожданная команда. По лестницам четверо бойцов легко пересекают высокий забор и тут же, выбивая деревянные оконные ставни, посылают внутрь те самые шары, не поджигая, а вырывая резким движением фитили. Гранаты не взрывались, но лёгким шипением постепенно наполняли помещение опасным удушающим газом. Тем временем таран в два удара выбил хлипкую калитку, а потом и дверь в дом. В здание полетело ещё несколько шипящих шаров, заполняющих его бесцветным туманом.

— Всем лежать, работает гвардия! — Раздался командирский голос и десяток начал штурм поместья.

Интерлюдия. Александр. Новгород.

Дверь в мой кабинет бесшумно распахнулась и через порог, уставившись в небольшую стопку бумаг, не глядя перешагнул Максим.

— Нет, ну это ни в какие ворота! — Раздражённо пробубнил он.

— Что там ещё? — Безучастно пробубнил я, глядя в окно.

— Горожане протестуют, южные княжества ненавидят нас. Священники? Чем мы насолили священникам? — Макс перебирал листы, вчитываясь в послания и челобитные. — Магистр Ливонского ордена! Стоп… Это письмо хвалебное. — Искренне удивился он.

— Ну вот, не всё же так плохо. — Заявил я, не отрывая взгляда от окна.

— А мне кажется, пора заканчивать игру в усатого диктатора.

— В какого из? — Попытался я отшутиться.

— Да ты в обоих сразу играешь! — Воскликнул он в ответ. — За месяц расстреляли людей больше, чем за пол года до этого! Люди боятся что-то сказать. Я единственный, кто до тебя их возмущения доносит.

— Берия, получается? — Усмехнулся я. — Или всё-таки Геринг?

— Почему ты не собрал совет перед тем, как проводить все эти операции? — Игнорируя мою шутку спросил Максим. — Ты же вроде не хотел окунаться в абсолютизм? А сейчас режешь мелких коррупционеров как скот!

— Они того заслуживают! — Рявкнул я. Повисла звенящая тишина. Макс не отступил и даже не потупил взгляд, как сделал бы любой другой человек в такой ситуации. Он продолжал смотреть мне в глаза, требуя объяснений. — Пока мы ссылали таких вот, самых хитрых, на рудники, они совсем страх потеряли. Помахать пару лет киркой для них не слишком-то большое наказание. — Я встал и прошёлся из одного угла кабинета в другой. — А вот смерти боятся все. — Я снова взглянул на, казалось бы, не моргавшего Максима. — Ну, или почти все. Во всяком случае нельзя обустроить прекрасный сад, предварительно не выдернув все сорняки с корнем.

— Но почему ты не поднял этот вопрос на совете? Ты ведь просто отдал гвардии приказ зачистить к чертовой матери всех неугодных!

— Потому что посчитал это необходимым. — Строго процедил я сквозь зубы. Максим лишь покачал головой и, шумно выдохнув, положил мне на стол кипу бумаг с челобитными, после чего, хлопнув дверью, удалился.

— Наш друг сильно взволнован, — Заметил холодным голосом Генрих за моей спиной. Всё в той же светлой рубахе он стал для меня незаменимым спутником, который и предложил мне действовать радикальнее.

— Мне кажется, он понял необходимость всех этих чисток. — Я расслабленно откинулся в кресле, вытянув ноги.

— Это нужно стране, Саша, — Генрих положил руку мне на плечо. Я вдруг ощутил странный, почти незаметный гул в голове. Я не слышал его ушами, но чувствовал то ли мозгом, то ли черепной коробкой. — Ты должен выжечь все сорняки под корень, чтобы Новгород расцвёл!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Срежем под корень, Генрих. — Прошептал я. — Всех воров, консерваторов и предателей.

Глава 13 «Похищение»

6 февраля 1507 года. Новгород.

Снежные хлопья медленно падали на булыжную мостовую ночного города. Улицы преображенного Новгорода освещали десятки спиртовых ламп на невысоких столбах и выглядывающая из-за туч луна. Её свет как бы отражался от шлифованного булыжника, которым была выстлана мостовая, от коричневой черепицы крыш и, конечно, от лежащих по обочинам сугробов. Поздним зимним вечером улочки города привычным образом быстро пустели. Один за другим стали показываться патрули, состоящие из двух вооружённых гвардейцев с переносными фонарями.

В один из таких патрулей заступил и Мирослав — новоиспечённый гвардеец, прошедший три месяца усиленной подготовки курсанта и получивший долгожданное звание гвардии-рядового. Бывший крестьянин, учившийся грамоте у сельского священника, Мирослав не без труда прошёл вступительные испытания, состоящие не столько из физической, сколько из умственной подготовки и наконец исполнил свою мечту. Он стал кем-то больше, чем обычным пахарем. Он поступил на престижную государеву службу.

И вот сейчас, этим приятным зимним вечером, он впервые заступил в настоящий ночной дозор. Его напарник, служащий в княжеской гвардии вот уже пол года, вальяжно расселся на лавочке со спинкой, поставив рядом с собой своё ружьё и спиртовую лампу. Он выудил откуда-то из под мундира железную флягу и, откупорив пробку на верёвочке, сделал несколько небольших глотков. Мирослав всё это время стоял рядом, оглядывался по сторонам и не поддавался расслабленности своего напарника.

— Да ладно, чë ты, — Подал голос малость захмелевший гвардеец. — Всё равно ещё целую ночь стоять. Хлебни, замëрзнешь! — Он, улыбаясь, протянул свою флягу.

— Нет, спасибо. — Коротко буркнул в ответ Мирослав, не оборачиваясь к своему собеседнику. Он всё вглядывался в даль ночной улицы, которая хоть и освещалась тусклым светом спиртовых ламп, всё равно оставалась весьма тëмной. Тишина пустынного в комендантский час города прерывалась разве что тихим сопением подвыпившего напарника.

Вдруг из-за поворота показался громадный силуэт квадратной повозки, почти бесшумно мчащейся по ночной мостовой. Мирослав быстро скинул с плеча ружьё и уже приготовился взвести курок, как вдруг на плечо ему упала тяжёлая рука сослуживца в чёрной, как и вся гвардейская форма, перчатке.

— Не суетись, братка, — Уже совсем трезвым голосом проговорил он. — Свои это. Опять видать кто-то заговор чинить вздумал.

Молодой гвардеец застыл на месте, наблюдая за происходящим. Монструозная повозка проехала рядом с очередным фонарным столбом и на ней Мирослав и вправду узнал гвардейские знаки различия. Не доехав до их поста менее полусотни метров, повозка резко затормозила, свернув на обочину, и из откидного кузова посыпались чëрные силуэты.

— О, смотри, как повезло! — Негромко воскликнул напарник. — Щас поглядим, как штурмовики работают!

— Штурмовики? — Смутился Мирослав. Он никогда не слышал этого слова, да и на солдатах, что оперативно выгрузились из повозки, явно узнавалась гвардейская форма.

— Они самые, — С придыханием проговорил он. — Особая гвардейская часть. Берут туда только самых крепких из гвардии и иногда из полка. Ловят они самых опасных ворогов, всех татей да воров в страхе держат! Говорят, нагрудники у них из глины особой, которая вроде как и весит мало, но и защищает добро.

— Как это, из глины?

— Ну, из обожжённой, само собой. — С видом знатока произнёс бывалый гвардеец. — Бают, будто тонких пластин глины той в их нагрудниках по несколько штук, и ежели саблей рубануть, али даже шпагой ткнуть, так они весь удар и примут. А иногда, мне говорили, даже пулю ружейную могут остановить!